Улица Лестниц погружалась в бархатную тишь вечера. Редкие прохожие и всадники нарушали звуками своих шагов серебристо-голубой покой потемневшего в сумерках белого камня. Пахло выпечкой и сосновой смолой. Окна домов уютно золотились светом, в них мелькали темные фигуры домочадцев местной знати. Люди садились у огня и предавались любимым ежевечерним развлечениям – от рукоделия и чтения до возлияний и оргий.

Легур подъехал к темному домику на углу, запертому и опечатанному им лично. В окнах не горел свет, здесь не пахло выпечкой и никто не ждал его у теплого очага — на ступенях толстым слоем лежала пыль, сосновые иголки и прочий мусор, холодное здание словно затаилось, дичась своих теплых населенных соседей. Айло достал ключ и медленно повернул его в замке. Словно нехотя зашел он внутрь и притворил за собой дверь. Наощупь пробравшись вглубь помещений, он нашел камин и вскоре свет озарил небольшую и некогда уютную комнату, где жил ранее господин аптекарь Экстермант Бонвенон. Повсюду витала пыль. Бумаги и склянки были разбросаны. В прошлый раз Айло оставил здесь ужасный беспорядок. Но времени явиться и продолжить начатое все не представлялось.

Что он хотел отыскать здесь? Айло Легур и сам не знал. Но таинственная смерть Экстера печалила и интриговала его до сих пор. Порой глубокой ночью, уже засыпая и напрягая из последних сил уставший разум, доктор пытался представить, как мог умереть его молодой, здоровый и полный жизни любовник. Если черный яд… где он мог достать его? Где же остатки? Зачем он принял его? Вопросы вихрем одолевали Легура. Еще полтора года назад он перерыл весь дом вверх дном. Но не нашел ровным счетом ничего. Явившись позже и повторив обыск, который тоже ничего не дал, доктор совершенно потерял надежду распутать эту загадку. Труп странного белого человека, черный яд, несчастный Экстер…

Легур присел на край кровати. Постель была смята, как и год назад. Она давно уже не хранила тепла прежнего хозяина, но на подушке еще виднелся след его головы и лежало несколько волос. Легур провел рукой по пыльным простыням. От нечего делать он заправил постель и собрал разбросанные бумаги.

Было тихо. Прежде, когда он бывал здесь, в задних комнатах Белой аптеки, им всегда было так весело вдвоем. Здесь повсюду были свечи, вино и книги по анатомии. Некоторые из них были запрещены Священным советом, некоторые они даже составляли с Экстером сами. Они часами обсуждали медицину, спорили, пили и хохотали. Легур с горечью вспомнил, как горделиво смеялся над Бонвеноном, «всего лишь аптекарем», который мечтал так же возвыситься, как и он, Айло.

Легур расставил опрокинутые склянки, повесил на место картину и поднял поваленные им в ярости стулья.

Внезапно он услышал подозрительный шум. Непонятный шелест, еле уловимый ухом. Поскольку в аптеке стояла гробовая тишина, то все звуки здесь были ярче, слышнее. Писк мышей, ржание лошади с улицы. Но это… что же это было? Словно кто-то тяжело вздохнул.

Легур похолодел. Трусом его нельзя было назвать, но некая суеверность время от времени одолевала его. Звук повторился. Легур задрал голову. Чердак. Он зажег от огня в камине толстую свечу, выхватил из-за пояса свой длинный кинжал с посеребренной рукоятью и тихо направился к лестнице.

Он резко толкнул дверь чердака и ворвался в темноту полупустого помещения под самой крышей. На чердаке никого не было. Легур прошелся по всем углам – никого. Вдруг у круглого приоткрытого окна послышался шорох. Легур ринулся туда, выставив свечу перед собой. На полу сидели три голубя.

Айло с досадой плюнул и вложил кинжал в ножны. Он поставил свечу на пол и сел рядом. Голуби. Тысяча крыс, испугаться голубей! Легур покачал головой. Трусливый болван. Он непроизвольно протянул руку и, к его удивлению, голубь тут же вспорхнул и уселся на его запястье.

Почтовые голуби! Легура бросило в жар. Вот уж действительно болван! Как он мог такое упустить. Дрожащей рукой он обследовал тело птицы. На лапке он нащупал совершенно незаметно примотанную записку – настолько маленькую, что на ней уместилось всего несколько слов. Легур поднес свечу к кусочку бумаги и различил надпись: «Забери «Черный носорог». Южная роща, ручей, камень, круг». Быстро схватив второго голубя, Айло отцепил от него следующую записку: «Не выходишь на связь. Ответь!». Третья записка гласила: «За тобой придут. Ответь!».

Легура бросало то в жар, то в холод. Дрожащими руками он разглаживал смятые записки, перечитывая их снова и снова. В каком порядке они приходили, он мог примерно представить, но что они означали, ему было неведомо. С кем связь? Кто придет?

Южная роща, ручей, камень, круг. Легур решительно встал. Он знал, где это. Южной рощей называли небольшой лесок недалеко от южных ворот, и там действительно был ручей. Но что значит камень, круг? Легур решил проверить это на месте. На дворе была ночь. Может и глупо соваться в лес в полной темноте… Но Легур не мог усидеть на месте. В конце концов, кто он? Неужели не главный целитель столицы Гризамана? Неужели не мужчина? Пусть не рыцарь, но от этого он не стал менее мужественен и решителен.

Айло уверенно нацепил мантию, накинул капюшон и тихо покинул аптеку, заперев за собою дверь на ключ. Он поскакал на юг. Сна не было ни в одном глазу, не смотря на то, что на город опустилась по-весеннему теплая и спокойная ночь. Ехал он долго, хоть улицы и были пустынны, и он свободно скакал во весь опор. Предварительно заехав на пост охраны у ворот и потребовав себе факел, Легур под утро вступил в лес во всеоружии. Он быстро нашел ручей, — его журчание было хорошо слышно в лесной тишине.

Легур спешился и медленно побрел по берегу, держа перед собой пылающий факел. Снег, мокрые камни, весело журчащий ручей. Что же он ищет? Круглый камень? Или круг, начертанный на камне? Ничего похожего ему найти так и не удалось. Более двух часов потратил доктор на поиски и, в конце концов, опустился передохнуть. Грустно уставившись перед собой, он вскоре заметил, что мелкие камешки образуют вокруг него дугу. Он сидел в центре круга на большом камне. Легур вскочил. Воткнув факел в щель между булыжниками, доктор принялся оттаскивать камень, на котором сидел. Под камнем была яма — на дне ее лежала банка, обмотанная мешковиной. Видимо, раньше банок здесь было много – яму выкопали достаточно глубокой. Скорее всего их забрали те, кто получил голубей вовремя… Дрожащими руками поднеся банку к свету, Легур различил мелкие черные кристаллы яда. Огромное количество яда.

Легур вновь сел на камень. Экстер получал от кого-то яд, который, несомненно, и назывался «Черный носорог». Доктор поежился. Зачем его жизнерадостному, улыбчивому другу понадобился такой опасный яд, еще и в таком количестве? Кто угрожал ему? И как он связан с тем странным белым существом, которое, отравившись, бросилось в воды Сапфировой реки?

Легур взял банку и побрел к своей лошади, раздумывая над всеми этими вопросами и тщась разгадать хоть одну из тайн, оставленных его протеже, «всего лишь аптекарем» Экстермантом Бонвеноном.

 

По темным коридорам, освещенным трепещущими факелами, гулял холодный ветер. Айло ужасно спешил. Он почти бегом огибал повороты и, подобрав полы мантии, миновал лестницы. Ему не терпелось поскорее завершить этот день. Он был раздражен и разочарован. Прошел месяц с тех пор как он выпустил из аптеки голубя с запиской, содержащей один единственный вопрос: «Что дальше?», но ответа на его послание всё не было. Ему порядком надоело каждый день наведываться в дом Бонвенона, однако голубь был единственным связующим звеном в этом клубке событий, который ему до смерти хотелось распутать. К тому же он страшно устал – ночью ему пришлось вскрывать и выковыривать из вздутой шишки на голове местного капитана отвратительных червей.

Он вошел в замок через судебное крыло и теперь перешел, наконец, во флигель, где жила знать. Вырулив в просторный освещенный холл со множеством гобеленов, скамеек, столов и кресел, Легур сбавил ход. Его клонило в сон. Была уже ночь, скорее даже раннее утро, и замок был окутан прохладной тишиной. Несколько сонных слуг, вяло что-то чистивших на полу, не обращали на него никакого внимания.

Легур почти добрался до своих покоев, как вдруг из-за угла его резко и цепко схватили за руку. Доктор вздрогнул и отпрянул к стене.

— Тысяча демонов! Морион!

— Здравствуй, Айло.

Холеное, гладкое лицо Якко Мориона приблизилось к Легуру. Он обладал какой-то необычайной, даже пугающе ослепительной красотой, его тонкие черты казались нарисованными на белоснежном холсте лица. Он, не мигая, смотрел на доктора светло-серыми, необычного жемчужного оттенка глазами, словно гипнотизируя его.

— Ты что здесь шпионишь? – процедил Легур.

— О нет, Айло, как можно, — казначей прислонился спиной к стене рядом с ним. – Я не видел тебя уже несколько недель. Где ты пропадал?

— Тебя это не касается, — Легур развернулся и вновь направился к себе.

— Постой! – Морион схватил его за запястье.

— Что тебе нужно? – раздраженно вырвал руку Легур. – Говори быстрее. Не все в этом замке такие праздные лентяи как ты. Я устал и собираюсь проспать не менее десяти часов кряду.

— Звучит заманчиво, — проговорил Морион, усмехаясь. Он был закутан в роскошную серебристую мантию с огромными рукавами, щедро подбитую лисьим мехом. – Я просто хотел увидеть тебя.

— Увидел? Прощай, — Легур вновь собрался уходить, но Морион схватил его за плечи с неожиданной силой и прытью. Он прижал доктора к стене и придавил своим телом.

— Не спеши, Айло. Почему ты вечно избегаешь меня?

— Потому что ты стервец, Морион. Ты бесстыдный клеветник, лгун, сплетник и доносчик. Ты путаешься с этим сумасшедшим Джозаром и надутым поваром, и среди них тебе и место.

— Какой ты сердитый, Айло. Ты ревнуешь меня! Но я просто развлекаюсь в интересной компании. И ведь ты все равно без ума от меня.

— Пошел прочь! – Легур отпихнул его от себя. – Ты мне противен!

— Видимо, я попал в точку, — рассмеялся Морион, устраиваясь в кресле у стены. – Ты помнишь тот восторг, тот огонь. Ведь такое не забывается. Мне так не хватает тебя после того раза.

— Сколько можно! Забудь ты, в конце концов, о том разе, слышишь? — Легур предостерегающе поднял указательный палец.

— О, нет, Айло! Никогда не забуду, даю слово.

— Послушай, — устало вздохнул Легур, потирая лицо ладонями, — ступай, Морион, сейчас не до тебя.

— А мне так кажется, самое время. Для нас двоих, — Морион встал. Он самоуверенно улыбался, вздернув подбородок. – Ты напряжен, взвинчен. Ходишь мрачный и осунувшийся. Твои больные скоро доконают тебя самого. Все крутишься со своими жуткими врачами в носатых птичьих масках, неужели ты не истосковался по человеческому общению? Теплу?

Он взял его руку и поцеловал тонкие длинные пальцы.

— Руки хирурга божественны. Они так суровы, но так нежны и драгоценны. Дай же мне полюбоваться на них.

— Морион, отстань от меня, — раздраженно проговорил Легур. – Ты бездельник и болтун, мне некогда возиться с тобой, чтобы услаждать твой взор своими руками.

— Усладить мой взор недостаточно, — Морион схватил его за затылок и притянул к себе. Легур, было, дернулся назад, но высокий Морион облепил его руками как паук жертву и жадно схватил его рот своими губами. Он вновь прижал его к стене, и Легур больше не сопротивлялся. Он обмяк и поддался напору Мориона.

Казначей цепко схватил доктора за руку и потащил в противоположный конец коридора. У дверей его покоев стояла стража. Морион уверенно толкнул тяжелую створку и затащил Легура к себе. Он усадил его на кровать, а сам предстал перед ним, победоносно подбоченившись.

Покои были роскошны, даже миджархи не позволяли себе такую обстановку. Кровать была устлана самой дорогой тканью, расшитой золотыми нитями, на полу лежали толстые ковры и шкуры животных. Мебель была металлической, вычурной и изукрашенной драгоценностями. Огромный позолоченный камин блистал ослепительным пламенем, и яро горели свечи в великолепных массивных подсвечниках из золота. Было светло и тепло. На полу среди подушек были разбросаны книги и объедки на серебряных подносах. В углу комнаты на подставке стоял небольшой винный бочонок, окружённый кубками.

Айло скучающе и выжидательно смотрел на Мориона, словно тот собирался отплясывать или показывать фокусы. Морион чуть помедлил и расстегнул фибулу. Мантия соскользнула на пол.

— Якко! Великий боже, кто же носит мех на голое тело?

— Я. Я делаю что хочу, Айло. Таков я.

Морион стоял перед ним совершенно обнаженным. Его тело было так густо покрыто яркими, красочными татуировками, что свободного места на торсе уже не оставалось, поэтому рисунки заползали на ноги. Он блестел как статуя – видимо, был умаслен, — и весь пах гвоздикой.

— Теперь ты расписан точно фреска в храме, — заметил Легур. Морион подошел к нему, и Айло провел рукой по его животу. – Смотрю, ты добавил кое-кого.

— О да. Теперь на моем теле изображены все боги, какие существуют.

Легур усмехнулся.

— Зачем тебе это, Якко?

— Зачем сейчас говорить об этом?

— Я никогда не мог понять…

Морион медленно расстегивал его одежду.

— Что тут понимать. Может быть, я надеюсь на милость богов. Их изображения очищают мое тело и защищают душу от демонов.

— От каких демонов? Не знал, что ты, Якко, страдаешь таким самоедством.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты расписал себя изображениями богов, потому что считаешь себя нечистым, грязным. Ты защищаешь себя от чего-то. Неужели ты думаешь задобрить богов этими татуировками? Какая потрясающая наивность.

— Я не считаю себя грязным, — тихо проговорил Морион.

— Так ли? — Айло взял его за руку. – Якко, зная тебя столько лет, я всегда поражался, как в человеке весьма незаурядного ума может быть столько бестолковщины. Как такой видный и успешный деятель как ты может быть одновременно таким развратным паршивцем и пьяницей? Всё просто — ты же наивен как желторотый птенец. Сначала ты бросаешься в беспутство, а после сгораешь от стыда и думаешь, что если вытерпишь боль от этой гравировки на твоей коже, то сполна заплатишь за свою распущенность.

Он дотронулся до его груди, где расположилось огромное изображение оскаленного крылатого медведя.

— Ты упиваешься страстями, — продолжал Айло, – а после рисуешь на себе эти «извинения» перед богами. И полагаешь себя защищенным и прощенным. Ты так противоречив и так беспечен!

Морион взял его за плечи и поднял с кровати. Он сбросил его одежду и крепко обнял.

—  Я счастлив, что вновь обрел тебя, — прошептал он. — Ты ругаешь меня, и я чувствую, что всё ещё небезразличен тебе…

— Ну обрел это громко сказано, — резко отозвался Айло.

— Я так давно мечтал примириться с тобой.

— Для этого надо разговаривать, а не тащить в постель. И ни о каком примирении даже не думай.

Морион принялся гладить его по спине.

— Я не могу не думать. И мы можем поговорить после, сейчас слова идут как-то с трудом.

— После? Ты хитрец и интриган, Якко. Нет уж. Сделаем это и я уйду.

— Не уходи, — взмолился Морион, хватая его за щеки. — Что угодно, но не уходи после… Можешь меня ругать хоть всю ночь напролет. Можешь лечь спать. Если нужна ванна, завтрак, одежда – все будет, ты же знаешь. И ты знаешь, как мои люди ухаживают за мной — они преданны и молчаливы. Здесь ты можешь полностью расслабиться, забыть обо всем, что мучает тебя.

— И как же мне забыть о тебе, коли ты прижался ко мне как банный лист? – проворчал Айло.

— Но я чувствую, что ты совсем не против, — Морион чуть отстранился и глянул вниз. – И ведь ты не уйдешь, верно?

— Неужели ты настолько одинок, Якко? – покачал головой Легур. — Ты уже начинаешь сходить с ума из-за этого.

— Отнюдь не одинок. Просто я люблю тебя. И схожу с ума лишь по тебе.

— Какая банальщина…

— Касаясь тебя, мое тело плавится как горячий воск. Я теряю рассудок от пронзительного желания, ведь рядом с тобой сила моей любви рождает настоящую страсть, которой оба мы не в силах противиться. Целуя твои жаркие губы, я не могу остановиться. Мое сердце так пульсирует, что я и сам трепещу, я взмок, я пылаю. Все твое естество манит меня, я жажду слиться с тобой, жажду расплавить тебя своим жаром. Ты пленителен и чувственен, твоя кипящая кровь зардела твои щеки, налила все конечности, и чувствую я, ты готов. О, готов и я! Так займемся же любовью, отдаваясь своим чувствам… — Якко осекся и прервал свой страстный шепот, с негодованием взглянув на Айло. Доктор трясся от смеха.

— Неужели кто-то ведется на это? – расхохотался он Мориону в лицо. – Эта чепуха должна меня так впечатлить, что я тут же грохнусь пред тобой на четвереньки?

— Почему ты такой! Ты все портишь! – вспыхнул Якко. Айло все смеялся, схватившись за живот.

— Честно говоря, я брезгую даже сидеть на краю твоей постели. Сколько потных спин тут успело поелозить? Сотня? Две? – он глянул на угрюмого Мориона округлившимися глазами. – Тысяча?!

— Всё, молчи, — шикнул на него Морион. Он повалил его на кровать и придавил всем телом.

— Как вульгарно, заурядно! – не унимался доктор. – Что ты талдычишь без конца свои сальные тирады. Трещишь как сойка. Какой же ты бестолковый наглец, Якко. Ты чрезмерен. Чрезмерен во всем!

— Это ты трещишь! Замолчи, ради бога!

— Нет, ты банален, — упрямо ворчал Легур. Морион тем временем спускался губами все ниже. Айло закрыл глаза. – Банален и… и напыщен. Напыщенный болтун… Ты настырный, несносный…

Он обхватил ладонями его голову.

Внезапно у окна послышался громкий шорох, и в приоткрытые ставни ввалился лохматый пестрый голубь. Морион оторвал свои губы от Айло и резко развернулся.

— В чем дело? – встревоженно спросил Легур.

Морион вскочил, взмахнув длинной косой. Он обернулся в мантию и подбежал к окну, за которым брезжил холодный рассвет. Схватив голубя, он быстро отцепил записку.

— Якко!

Морион молча пробежался глазами по обрывку бумаги, резко побледнел и вдруг пошатнулся, точно под порывом ледяного ветра.

— Якко, что случилось? Ответь же мне!

Морион делано улыбнулся. Он скомкал бумажку в кулаке и сунул в карман мантии.

— Знаешь, Айло, я себя неважно чувствую. Давай в другой раз.

— Чего?! – Легур яростно сверкнул глазами. – Какой еще другой раз, немедленно иди сюда! Ты издеваться вздумал надо мной?

— Ты знаешь, сегодня я уже не в настроении.

— Что же случилось с твоим настроением? – Легур медленно встал и грозно посмотрел на него, требовательно протянув руку. – Что за письмо ты получил? Давай его сюда. Быстро!

— Ах это? Пустяки. Это лишь записка от давнего друга. Ничего особенного.

— Я устал как батрак, а ты мне тут голову морочишь! – взревел доктор. – Дай мне письмо сейчас же!

— Прости, Айло. Не обращай внимания, это лишь… мелкие неурядицы. Я с этим разберусь.

Легур покачал головой.

— Ты не доверяешь мне, Якко, это тебя и погубит. Доверяясь же разным проходимцам и мерзавцам, ты не становишься более уважаемым или мужественным, или к чему ты там стремишься. Ты губишь себя. Ну тебя в Бездну!

Легур бросился одеваться. Морион же не шелохнулся, он застыл у окна, вцепившись в подоконник, и следил за разъярённым доктором взглядом, полным сожаления и горечи. Одевшись, Айло стремительно подошел к нему и крепко обнял. Морион дрожал.

— Ты великолепен, Якко. Глупо спорить с тем, что ты хорош, так же как глупо отрицать и то, что я желал тебя. И жалел тебя. Но больше не смей приближаться ко мне. Если еще раз я увижу тебя на своем пути, если еще раз ты заговоришь со мною, клянусь, ты пожалеешь об этом. О, Павший боже! Из-за какого-то голубя.… Какой же ты болван. Дурень напыщенный.

По щеке Мориона пробежала слеза. Легур развернулся и быстро вышел, хлопнув дверью и оставив казначея одного в своих роскошных покоях.

Ворвавшись в свою комнату и заперев дверь на задвижку, Легур подбежал к окну. Дрожащими руками он развернул записку, которую выудил у Мориона из кармана. «Носорог у Легура. Забери. Врача – убей».

— Попался, — прошептал доктор, что есть силы ударив кулаком по столу.

 

Предыдущая глава

Следующая глава