2. Небуломон

Джокул спал. Даже постоянное жужжание и шипение не пробуждали его. Ему снилась черная вода под черным небом, над которой стелился густой туман. Он бродил в этом мрачном пейзаже, не встречая никого в своем спящем сознании, и ужасно страдал от одиночества. Он открывал рот, но не мог издать ни звука, не мог позвать, не мог спеть.

Тинктур постоянно подсовывал Джокулу порошок, отчего он все время тонул в своем безрадостном сне, бледный и недвижимый, словно мертвый. Благодаря этому он не чувствует боли, которая была бы все еще ужасна – так пояснял доктор. Он запихивал Джеки в ноздри по щепотке белого порошка и тот вдыхал его, дрожа всем телом от удовольствия. Затем же он проваливался в сон еще глубже и начинал стыдиться и горько сожалеть о былой неге и тщетно стремился выбраться из дрёмы.

Войско небуланцев большей частью покидало Флавон. Их стройные ряды утекали через огромную пробоину в воротах. Точнее ворот просто и не было – мощные тяжелые створки были разнесены на мелкие куски. Катапульты небуланцы не сооружали, но у них имелись, однако, орудия, которых никто из спутников Джокула никогда прежде не видел. Это были удлиненные конструкции на колесах – два мощных сзади и более мелкие ближе к носу. А нос был впечатляющим – впереди виднелась мощная таранная балка, огромное бревно в красно-голубых разводах, явно добытое в Синем лесу, подвешенное на железных полусогнутых толстых подпорках. На нем был наконечник – гигантский металлический шар. Основная часть балки уходила под крышу, где располагались механизмы для приведения тарана в его боевую готовность. Когда шестеренки вращались, приводя в движение подпорки, балка начинала яростно раскачиваться и с чудовищной силой била в цель. Спасения от него не было, ничто не могло устоять перед его пробивной мощью, потому-то Флавон и был захвачен так быстро. Тараны, извергающие тучи пара и издающие страшный шум, громыхали по улицам, приводя население в ужас.

В таком таране и ехал Джокул. Его положили на ровную поверхность над балкой посреди множества маховиков, колес, трубок и спиц. Он почти все время спал там один, иногда навещаемый Тинктуром и своими капитанами.

Небуланцы передвигались очень быстро и изредка останавливались на короткие передышки. Компания во главе со Стриго, который восседал на Доттир, беспрекословно следовала за ними. Без Джокула было тоскливо, тихо. Никто не знал, что ждет их на севере, этот край всегда был окутан целым облаком слухов и сплетен, от вполне правдивых до самых невероятных. Высокие серокожие небуланцы относились к своим приземистым светлокожим и смуглым собратьям со снисходительной добротой, охотно отвечая на интересующие вопросы и делясь всем, что имели. Но те обращались к ним мало, боясь показаться недалекими и дикими.

Пока обмотанный бинтами и укрытый одеялами Джокул лежал в таране посреди густых паровых облаков, Стриго пытался совладать с огромной кобылой, но и ей не нравилось отсутствие хозяина. При любой возможности Доттир устремлялась вперед и неслась, не обращая внимания на лучника, которому оставалось лишь крепко держаться в седле. Через две недели после начала их похода в Небуловенту, ему-таки удалось хоть сколько-нибудь приструнить ее, чтобы спокойно продолжать путь, не теряя из виду войско небуланцев.

После крассаражской жары туманные зеленые холмы северного тракта охлаждали взор и легкие. Здесь было множество рек и озер, у которых и останавливались на отдых. Не смотря на неумолимое приближение огромной, развитой страны, имевшей самую эффективную армию на материке, природа здесь казалась нетронутой и дикой. Однако дорога на север была вымощена, путь  был торным, широким, свободным. Иногда к тракту подползал лес, нависая над дорогой неимоверно высокими косматыми елями, раскинувшими свои сухие ветки словно демонические руки. Туманы сонно обнимали и деревья, которые купались в этом свинцово-молочном море. Они выплывали из густых облаков, спящих на бледно-зеленых, нефритовых холмах.

С приближением к небуланским границам Джокул спал уже меньше. Тинктур все реже давал ему вдыхать порошок, отчего Джеки приходилось туго. Он настойчиво просил еще и еще, лицо его было осунувшимся, мрачным, холодным, даже злым. Иногда он принимался браниться и угрожать доктору, требуя дать ему порошка. Он лежал, глядя мутными глазами в опостылевший потолок тарана. Звуки скрипящих колес и свистящих струй пара стали уже ненавистны ему. Но хуже всего было одиночество. Туман из его темных снов перекочевал в реальность, и Джокул к своему ужасу перестал понимать границу между ними.

Долгим и однообразным был их путь, не смотря на скорость, с которой небуланцы преодолевали расстояния. Привычным к постоянным передвижениям людям Джокула не на что было жаловаться, но тревога за командира и неопределенность мучили их. Никто из них прежде не бывал в Небуловенте и не знал тамошних порядков. Джокул раньше всячески расхваливал это место, хотя тоже там не был. И он единственный из них хорошо говорил по-небулански, обученный в свое время Аспином.

Северный тракт был широким и оживленным. По дороге им встречалось множество крассаражских и небуланских торговых обозов. Люди боязливо расступались перед военными, уважительно стаскивая с макушек головные уборы. Плетущиеся в самом хвосте Стриго и компания чувствовали себя чуть ли не военнопленными, ловя неодобрительные мрачные взгляды встречных путников.

 

Впереди показались высокие дома из белого камня с островерхими терракотовыми крышами. После встречных уютных приземистых домиков в окружении цветущих садов и полей, городской пейзаж показался каким-то неожиданным, чужеродным, но свежим, словно пробуждающим от туманного сна. Городских стен не было.  Небуломон не был окружен крепостями, башнями, постами. Он раскинулся на десяти огромных покатых холмах, в объятиях которых покоилось озеро, пронизываемое рекой, словно щит — стрелой. На вопрос Дирана об ограждениях, небуланский капитан ответил, что защитой города служат честь и благородство его граждан, и стены были разобраны еще лет сто назад, а из камня выстроены мосты и широкая, прямая дорога, ведущая через весь город на вершину самого высокого холма, где горделиво возвышался миджархийский замок. В Небуломоне были вымощены все дороги, грязи почти не было видно, кругом был камень. Каменный, устремляющийся ввысь шпилями город.

Рифис во все глаза смотрела на толпы народа, снующие туда-сюда. Небуланцы одевались во все цвета радуги, наслаждаясь игрой цвета, экспериментируя с фасонами и украшениями. Платья как женщин, так и мужчин могли быть так длинны, что полы волочились за обладателем наряда огромным шлейфом. Иные предпочитали короткую одежду и штаны узкого фасона. Никаких веревок небуланцы не использовали, выбирая готовый удобный крой одежды. Женщины покрывали волосы замысловатыми головными уборами, выполненными из самых разных материалов. Некоторые строили на головах настоящие крепости из тканей, и спиц, у иных встречалось даже стекло и дерево, украшенное перьями и камнями. Но чаще всего это были простые шляпы, подвязанные под подбородком отрезом ткани.

Уличная стража восхищала и пугала – высокие, плечистые солдаты в доспехах крепко сжимали в руках массивные цепи, которые сдерживали крупных, коренастых животных. Их широкие пасти были приоткрыты, демонстрируя множество острых зубов. Пятнистые шкуры угрожающе взъерошены, лапы мощны, глаза зорки и внимательны.

— Гиены, — пробормотал Хуги, переглянувшись с Рифис.

— Вот и еще один слух подтвердился, — заметил Аквисто, один из капитанов Джокула.

Вазис поскуливал и встревоженно рычал, глядя на скалящихся гиен, которые, впрочем, робели перед его величием и шарахались в стороны при его приближении.

Повсюду были сцены. Небольшие – для пары артистов. Огромные, монументальные — для масштабных представлений. Широкие и низкие, крохотные и возвышающиеся над дорогой на легких мостиках. Небуланцы, известные своей любовью к искусству, старались дать шанс каждому выразить себя и явить миру свой талант. Отовсюду слышалась музыка, пение, кто-то просто молча танцевал или изображал что-то, окутав себя тканями и спрятав за маской лицо. Жаль Джеки не видит, — подумала Сейм, с досадой оглянувшись на пыхтящий таран.

Небуланцы были так же известны и своей нетерпимостью к казням, поэтому путниками не было встречено ни одного эшафота, зато пару раз они заметили большие клетки прямо посреди улицы, в которых одиноко сидели полуобнаженные люди. Тюрьма, – пояснил небуланский капитан. Здесь были заточены всем на обозрение воры, грабители, налетчики. После освистания их временно отправляли в каменоломни, к скорнякам, либо отпускали — это зависело от тяжести проступка. Убийцы же были обречены вечно работать на небуломонского миджарха – они строили корабли, выкладывали дороги, чистили канализации до самой своей смерти. Таково было современное небуланское правосудие, и здешние следователи чтились весьма высоко. Они же руководили тайной полицией, представителей которой никто никогда не видел. Они могли шпионить за кем угодно и когда угодно – угадать их присутствие было невозможно, поэтому счастливое население Небуловенты старалось быть еще счастливее, чтобы не столкнуться с непониманием судей, расследующих любое недовольство в обществе.

 

Стриго порядком устал от столь долгого путешествия на Доттир, поэтому вместо того чтобы любоваться удивительным городским пейзажем, с нетерпением всматривался вперед, где вот-вот должны были показаться ворота миджархийского замка. Кобыла капризничала, — то пятилась, то рысью устремлялась вперед, то норовила свернуть. Стриго не мог вспомнить, что именно Джокул делал, чтобы лошадь-гигант вела себя спокойно. Он то натягивал, то ослаблял поводья, отчего верхняя Доттир сердито дергала головой и жевала трензель.

На полпути к замку процессия разделилась — небуланцы свернули к своим казарменным квартирам, а вместе с ними и все солдаты Джокула кроме капитанов. Его самого небуланские капитаны повезли прямиком в миджархию. Боль вернулась, и Джеки вновь приходилось большую часть времени проводить во сне, чтобы не страдать, поэтому он и не подозревал о том, что находится уже в столице Небуловенты и приближается к миджархии. Тинктур совсем не давал ему порошка, с удовлетворением отметив, что теперь он вполне может перетерпеть эту боль.

Замок на холме поражал своей высотой. В Небуломоне все строения были заметно выше гризайских или флавонских, но замок был огромен даже по местным меркам. Башни его были островерхими и сверкающими, они рвались в небеса словно выпущенные копья. Строили замок из бело-серого камня, поэтому он был светлым и пестрым. На воротах была выбита огромная птица, устремившаяся ввысь, она же была на штандартах и знаменах, украшающих стены и окна замка.

Джокул был принят так, как подобает привечать лорда, особенно если этот лорд — друг государства. Ему отвели роскошные покои и препроводили туда на носилках. Все его капитаны следовали за ним, а так же целая толпа слуг. Тинктур не отставал от носилок ни на шаг. Он тщательно осмотрел раны Джеки после того как его уложили в постель, и недовольно скривился.

Обстановка покоев была поистине роскошна, но Джокул не замечал всего этого великолепия. Он плохо соображал, его мучила страшная головная боль, бил озноб и словно тысяча кинжалов вонзалась в живот. Он чувствовал себя уязвимо и велел капитанам выставить у покоев круглосуточную охрану, после чего надолго потерял сознание.

Тинктур практически не отходил от него больше месяца. Под постоянным наблюдением кого-либо из капитанов, он раскрывал раны и вновь принимался ковырять отверстие, высасывая оттуда кровь и погружая туда обе руки – живую и механическую. Он орудовал иглами, испускал пар и странные запахи. Он вновь одурманивал Джокула белым порошком. Тот больше уже не наслаждался дурманом и не тосковал в печальных снах. Он хрипел и дергался, его тошнило. Часто он бредил, разговаривал с Аспином, требовал Авиору, сипло принимался что-то петь. Тинктур не обращал на это внимания, он все не отставал от его раны, раскрывая ее как книгу и принимаясь за работу снова и снова.

Вскоре он объявил, что лорд будет жить и больше операций не требуется, однако лечение еще не окончено, Джокул должен постоянно лежать и посещения врача будут необходимы. Дежуривший около командира Стриго вместо благодарностей крепко обнял веселого доктора и долго жал ему металлическую руку.

Джеки же после оглашения вердикта Тинктура спал еще два дня, на третий проснулся и потребовал еды, да не той, что кормили его во время лечения. Зверский голод заставил его уничтожить приличную порцию продуктов, которые были здесь невероятно вкусны и свежи. Получая истинное наслаждение от вкушения небуломонской пищи, Джокул требовал еще и еще, но ему отказывали и просили воздержаться, что он делал с большой досадой.

 

Рифис выпало дежурить в его покоях, и она поутру направилась туда, чтобы сменить Дирана. Тот спал у окна в роскошном мягком кресле, сложив ноги на стол из красного дерева. Растолкав и выпроводив его, Рифис принялась вновь разглядывать убранство комнаты. Огромные гобелены на стенах были столь искусно вытканы, что изображенные на них небуланские корабли, казалось, покачивались на морских волнах. Потолок тоже был затянут тканью, расшитой звездами и облаками. Посередине ярко алела огромная звезда, видимо, обозначавшая Красную Аст. Джокул спал на массивной кровати на мощных посеребренных ножках под легким небесно-голубым балдахином. Его голова ярким пятном чернела посреди белоснежных простыней. Лицо, наконец, выглядело отдохнувшим и спокойным. Уголок рта по своему обыкновению приподнялся, и вновь к Джеки вернулась его обычная добрая усмешка.

Рифис разглядывала старые доспехи, выставленные в углу комнаты, резные сундуки у стены напротив окон, инкрустированные серебром, кресла на кованых ножках, изящный деревянный стол, украшенный вкраплениями металла и драгоценными камнями. В окна были вставлены стекла – голубые, желтые, розовые, и поэтому в комнате было не слишком светло, но ярко и красочно. У кровати лежала огромная белая волчья шкура. Это была поистине сказочная обстановка. Даже в Синем замке Рифис не видела такой роскоши, полагая, что то был предел богатого убранства господских покоев.

Дверь соседней комнаты была распахнута – в маленьком помещении располагались лишь огромный камин, громоздкая ванна и несколько стульев, на которых поместились различные кувшины и тазы. На полке напротив камина стояло множество бутылочек с разноцветными жидкостями, душистые мешочки и несколько ярких кусков мыла, благоухающих цветами и пряными травами.

Рифис услышала, что Джокул зашевелился, и поспешила вернуться к нему. Он сел в постели и потер лицо руками.

— Как вы себя чувствуете? – спросила Рифис, стоя у изножья кровати. – Послать за доктором?

— О нет! – протянул Джокул. Он поднял на нее глаза, и она, к своему облегчению увидела, что он вновь лучезарно улыбается. – Давай больше не будем мучить замечательного Тинктура. Я думаю, ему, конечно, нравилось потрошить меня день за днем, но и у него силы не бесконечны.

— Вы, наверное, голодны? Я немедленно пошлю…

— Рифис! Перестань! – воскликнул Джокул. Он откинул одеяло и спустил ноги на волчью шкуру. На нем была неимоверно длинная льняная рубаха. – Глядя на эти покои, на то, как со мной обращаются небуланцы, известные своей сердобольностью, вы все стали трястись надо мной словно над каким-то ребенком. Не стоит со мной нянчиться, если уж я буду умирать от голода, об этом узнают все в этом замке.

— Но вы были так больны! – воскликнула Рифис. – Мы все боялись, вдруг…

— Но «вдруг» не случилось, — сурово перебил ее Джокул. Он очень медленно встал и осторожно прошелся по комнате. – Видишь, со мной уже все в порядке.

Рифис, улыбаясь, смотрела на него. Раньше она думала, что оправиться после такого ранения невозможно. Но вот Джокул подошел к разноцветному окну. Вот он чешет в затылке, морщась от солнца. Вот он зевает, вот зубами откупоривает бутылку и делает глубокий глоток. Он снова в строю. Выжил, как и всегда.

— Послушай, — сказал Джокул, садясь в кресло, где прежде спал Диран, и точно так же закидывая ноги на стол, — я думаю, настало, наконец, время для рассказа обо всем, что случилось после того, как меня отвезли к Каппи.

Рифис кивнула.

— Рассказывать можно долго, постараюсь покороче, — сказала она, почесав лоб. – Доттир, примчавшаяся в лагерь без вас, жутко напугала всех, мы уж думали, что случилось непоправимое. Стриго уселся на нее верхом, и она сразу понесла к тому месту, где вы замечательно расправились с теми мерзавцами. Оттуда мы пустились по следу, и Вазис очень быстро обнаружил вас. Вы лежали без сознания в какой-то повозке, набитой разным добром. Кругом была тьма флавонских головорезов, чуть ли уж не целая армия. Видимо, они возвращались со своих «походов» по окрестным деревням, – награбленное везли во флавонскую миджархию для Каппи Теруры, тамошнего «миджарха».

Сейм порывалась напасть на них, но Стриго и Диран посчитали, что нам не одолеть разбойников. Вооружены они были хорошо, в том числе и арбалетами. Валли бы это не понравилось – сказал тогда Диран. К чему бросать десятки людей на смерть ради одного, которому, по видимому, пока ничего не угрожает?

— Диран молодец, — довольно проговорил Джокул.

— Поступим очень просто, сказал он, — продолжала Рифис. — Что сделал бы Валли? Он начал бы хитрить и с невозмутимым видом добиваться своего. Главное сделать лицо попроще… Мы следовали за их обозом до самого Флавона. Стриго оставил Доттир и Вазиса неподалеку в роще, приставив к ним двух человек. А сами мы поехали дальше. Диран приказал нам следовать за процессией настолько невозмутимо и уверенно, как только возможно. Мы подбирались все ближе и ближе, пока не сроднились с ними настолько, что никто и не заметил нашего присутствия. Когда флавонцы заезжали в городские ворота, мы просто-напросто проследовали вслед за ними! Мы держались как они, вели себя как они. Даже перекинули через седло Стриго в качестве раба. Никто не обратил на нас особого внимания. Никто не остановил нас, хоть Диран и орал громче всех, ужасно бранился и отобрал бутыль вина у какого-то прохожего.

— Там такое поведение в порядке вещей, — рассмеялся Джеки, — он делал все правильно. Молодчина Диран. Вы все молодцы.

— Так ехали мы до самой миджархии, все же отстав от основного обоза. Пройти тем же способом в замок было, конечно, уже невероятно. Его охраняли прекрасно. Головорезы проникали в ворота медленно, их останавливали и осматривали груз. Но мы были во Флавоне, а значит, уже треть дела была выполнена. Однако ждать же было нельзя. Вы ведь оказались там не в качестве гостя, а скорее были поданы как баран на ужин, посему мы отчаянно пытались сообразить, как нам проникнуть в замок. Он был совершенно неприступен. Стены громадны, сотни бойниц чернели в них. Гарнизон был велик. Ни лазейки, ни двери. Лишь ворота. Собственно, туда мы и направились. Диран гнал перед собой полуобнаженных Сейм, Стриго и многих других наших солдат, которых тыкали в спины копьями его люди. На вопрос привратника кто таков и чего надо, Диран принялся распинаться, каких славных рабов он добыл для Каппи по личному поручению. Привратник тот смерил взглядом процессию и приказал ждать, обратившись к капитану гарнизона за советом. Тот глянул на рабов лично, и Диран, вытолкнув вперед нашу рыжую Леотту, «подарил» ее ему. Тот безмерно обрадовался и запустил Дирана с его «рабами», называл его «дружищем», хлопал по плечу и благодарил. Леотту он сразу же увел куда-то, откуда уже не вернулся живым. Она же догнала нас лишь на обратном пути.

Диран и «рабы» чинно под конвоем проследовали в замок. Лишь миновав массивные двери, процессия ожила, все вынули оружие и мигом перерезали и конвой, и охрану. Замковые двери заперли на засов, и все мы понеслись по коридорам на поиски вас, Валли.

Мы убили всех, кто встретился нам на пути. Ох и много же народу было в замке, и чем они только не занимались, но не службой – полупьяные, полураздетые, без штанов, обжирающиеся, спящие. Лишь у дверей в тронный зал стояла бодрая стража, и мы перебили всех, кроме одного. Хуги попросил не трогать его. Заглянув в дверную щель, он увидел, что зал полон подонков. Разбойники праздновали удачную свою «охоту», завалив Каппи трофеями. И хоть они и пировали, развлекаясь с женщинами, были все же хорошо вооружены, в том числе и теми самыми проклятыми арбалетами. Врываться гурьбой в зал было глупо – те похватали бы оружие и мигом прикончили бы нас. Поэтому он сразу решил войти туда сам, отвлечь их внимание и представиться головорезом номер один – гризаманским палачом, полагаясь на его авторитет среди оголтелых флавонских убийц.

Когда Хуги заглянул в щель, он видел как раз тот печальный момент – как Каппи схватил вас и проткнул вертелом. Он сразу распахнул двери и вошел в зал, мы же выпнули вслед за ним стражника и двери-то прикрыли. Дальше вы, надеюсь, помните всё?

Джокул кивнул. Они долго молчали. Джеки смаковал вино и снова и снова прихлебывал из бутылки.

— Какое же блаженство, — проговорил он, наконец, —  небуломонские вина это экстаз для глотки. Держи, Рифис, это тебе.

Он кинул ей непочатую бутылку, и она немедленно бросилась откупоривать ее.

— Как бы отсюда выбраться? – Джокул повертел головой. – Не могу же я разгуливать в одной рубахе, да и не мывшись месяц…

— Три месяца, — уточнила Рифис. – Но вас мыли, не беспокойтесь. Небуланцы были с вами крайне осторожны, они поддерживали ваше тело в чистоте и покое.

Джокул усмехнулся.

— Замечательно. Не придется тратить время на ванну. Но что насчет одежды?

— Я думаю, стоит посмотреть в сундуках, — Рифис кивнула в сторону огромных ларей у стены.

Джокул направился прямиком туда и вскоре уже рылся в сундуках, заполненных платьями. В одном из них оказался ворох полотняных рубах. Из второго Джокул с восторгом извлек черный кафтан самой изящной работы из легкой, но плотной ткани, умеренно облегающей тело, дающей свободу движения, согревающей и в то же время не душной. По бокам юбки были длинные разрезы, как и на прежней одежде Джеки. Высокий ворот. Узкие рукава. Небуланцы практически в точности повторили его одеяние, сделав, несомненно, его гораздо лучше и краше. Швы поблескивали мелкими хрусталиками. Джокул не любил вычурности в одежде, но эта умеренная красота пришлась ему по вкусу. Оттуда же он выудил штаны, сшитые в точности по меркам старых. Под кроватью он нашел сапоги.

Приготовив нижнее белье и верхнее платье, Джокул вопросительно посмотрел на Рифис, потягивающую в кресле вино из бутылки.

— Ты можешь смотреть, я совершенно не против, — сказал он после некоторого молчания. – Там действительно есть на что полюбоваться, такое зрелище ты вовек не забудешь, поверь.

— Простите, командир, — Рифис покраснела и поспешно отвернулась.

Джокул стянул с себя рубаху и размотал бинты.

— Мать честная!

— Что, все так плохо?

Джокул стоял у окна и разглядывал свои раны.

— Выглядит устрашающе. Так испоганить такой божественный торс. Ублюдок Каппи.

— Вы остались живы, командир. Не это ли главное, — усмехнулась Рифис, покачав головой.

— Знаешь, Рифис, твоя правда, — сказал Джокул, натягивая одежду. – Что внешний лоск, когда важна лишь красота души и жизни внутривенной.

 

Джокул уверенно распахнул двери, и они покинули комнаты. Шагая по коридорам, Джеки озирался и восторженно улыбался во все лицо. Замок был прекрасен. Затейливая архитектура стремилась повторить природный мир. Окна в коридорах напоминали пчелиные соты. Колонны, поддерживающие своды залов были выполнены в виде огромных животных, упирающихся гигантскими лапами в мраморные полы. На дверях были выгравированы цветы, полы местами были украшены имитацией опавшей листвы. Повсюду в замке было серебро – зеркала, подсвечники, ручки дверей, инкрустация стен и мебели.

Слуги, встреченные Джокулом, видимо, уже доложили о его вылазке, поэтому вскоре к нему навстречу вышла целая группа каких-то знатных небуланцев. После знакомств, сердечных приветствий и пожеланий здоровья, его повели в обеденный зал, где усадили за стол, уставленный едой. Рифис позволили стоять за спиной лорда во время трапезы. Разговор во время еды велся на небуланском языке, поэтому она не понимала ни слова. Джокул охотно поглощал угощение, и нисколько не стесняясь, нагребал в тарелку изо всех блюд по очереди.  Отпихнув услужливые руки пажа, он обсуживал сам себя. Небуланцы дивились его манерам, с интересом разглядывали его словно редкое животное, и жадно слушали его. Джеки что-то увлеченно рассказывал, жестикулируя и смеясь. Вслед за ним смеялись и небуланцы. Все они были темноволосы, красивы, роскошно да вычурно одеты. Местные лорды, — подумала Рифис. Некоторые из них были в летах, но многие выглядели моложе Джокула.

После завтрака лорды повели Джеки и Рифис в огромный зал, двери которого были колоссальны – их створки доходили до самого потолка, словно предусмотрительные небуланцы иногда принимали у себя великанов.

— Сейчас мы увидим самого миджарха Небуломона, верховного миджарха всей Небуловенты, великого миротворца Вердамана, — тихо обратился Джокул к Рифис, — ему уже доложили о нас. Думала ли ты, Рифис, что когда-нибудь тебе выпадет такая честь?

Рифис в ответ замотала головой. Она и впрямь волновалась. Ей предстояло лицезреть самого могущественного человека во всем Вердамане. Каков он был, не знал и сам Джокул.

Створки дверей медленно раскрылись, и Джеки с Рифис прошли в тронный зал. Он был на удивление скромно убран. Высокий сводчатый потолок был расписан фресками с изображениями богов, полы были из черного мрамора, огромные окна во всю стену освещали зал с двух сторон. Трон стоял на постаменте. Он был так завален роскошными тканями и подушками, что его самого не было и видно. Отовсюду поблескивали доспехами небуланские стражи, у окон было много солдат, державших на цепях гиен. Некоторые животные расхаживали и вовсе без привязи.

Придворные сгрудились по обеим сторонам от трона. Миджарх сидел, опершись на локоть, в своих подушках. Джокул не смотрел на него, он подходил к трону, по небуланскому обычаю почтительно склонив голову и глядя в пол. Рифис осталась у дверей рядом с небуланскими стражниками. Ей было плохо видно миджарха, и единственное, что она могла сказать о нем, было то, что он был достаточно молод и серебролиц.

Дойдя до подножия трона, Джокул опустился на одно колено и положил левую ладонь себе на грудь. Он по-прежнему глядел в свое отражение на черном глянцевом полу.

— Ваше превосходительство, позвольте вам представить гризаманского лорда Джокула Валлироя, властелина Синего леса, — провозгласили миджарху на гризаманском языке.

Джокул встал и, улыбаясь, взглянул на правителя. Перед ним сидел молодой человек в коротком черном одеянии – полукафтане с тяжелыми объемными рукавами, подбитыми посеребренной тканью, серо-черных узких штанах, и остроносых ботинках. Грудь его была увешана серебряными украшениями – цепями и медальонами. На голове блистал венец – усыпанная изумрудами серебряная птица, устремленная ввысь и расправленными крыльями прикрывшая лоб и виски правителя. Взор его был спокойным и доброжелательным. Он чуть улыбался и смотрел на Джокула широко распахнутыми темно-зелеными глазами. Волосы его были собраны в косу на затылке.

«Как похож на Глэзи» – подумалось Джеки. Он побледнел, чуть стушевался и сробел.

— Его превосходительство миджарх Небуломона, верховный миджарх Небуловенты, славнейший миротворец Вердамана — Силфур Сердце Дельфина Акеронти — представили Джокулу миджарха.

Лицо правителя было светло-серебристым, гладким, оно переливалось на солнце отблесками, словно металлическая маска. Джокул вновь поклонился.

— Я приветствую вас, лорд Валлирой, — подал голос Силфур Акеронти. Говорил он на гризаманском языке. – Я давно хотел лично познакомиться с вами и с Гладиусом Аспином, однако, увы, не застал его в живых. Добро пожаловать в Небуломон, лорд. Надеюсь, вы и впредь будете здравствовать, и больше не пострадаете столь тяжко от смертоносных ран. Пусть жизнь ваша будет долгой и светлой.

— Благодарю, великий милорд, за столь радушный прием, — медленно и вежливо проговорил Джокул. – Я не могу выразить, сколь благодарен вам за гостеприимство и главное – за помощь в своем выздоровлении. Это целиком заслуга небуланской медицины и доктора Тинктура лично. Я преклоняюсь перед небуланским искусством врачевания. Но моя ничтожная благодарность не стоит ничего в сравнении со спасенной жизнью.

Силфур удовлетворенно кивнул.

— Вы, Валлирой, — властелин Синего леса. Именно ваша гибкая политика торговли обеспечила небуланцев достаточным количеством синей древесины, в которой мы столь остро нуждались в последнее время. Поэтому вы сполна откупились, если хотите, — он усмехнулся, — хотя никто и не требует с вас платы. Так что простой благодарности достаточно.

Джокул вновь опустился на одно колено. Этот Силфур чем-то ужасно напоминал Аспина. Он был, бесспорно, старше Глэзи, лицо его было серым, волосы черны и длинны. Но выражение лица, глубокие глаза, манера держаться. Что это – совпадение? Или воспаленный разум Джеки играет с ним злую шутку? Джокул судорожно проглотил все свои вопросы, которые могли вырваться в самое неуместное время. В это время Силфур встал с трона и подошел к нему. Он осторожно взял Джокула за плечи и поднял его с колен.

— Будьте моим гостем, довольно кланяться, — сказал он, глядя ему в глаза. Взгляд был будто бы знакомым. Джокул пробормотал слова благодарности. Силфур улыбнулся. Они вместе прошли к окну. Правитель указал на панораму города, виднеющуюся вдали. – Предлагаю вам осмотреть наш город. Он поистине прекрасен, монументален, полон песен и ароматов. Уверен, вы по достоинству оцените его. Небуломон строился с любовью к каждому его жителю. Мы хотим, чтобы наш народ был счастлив, от этого наши сердца радуются. Мой отец, почивший не так давно, умер с улыбкой на устах. Он был достойным правителем, и я изо всех сил стараюсь не посрамить наш род, и быть не менее славным властителем Небуловенты.

— Я уверен, милорд, что вы безупречны.

— О вас я многое слышал, — Силфур искоса поглядел на него. – Говорят, что вы безрассудны, болтливы и дерзки. Но теперь я вижу, что это наглая ложь.

— Весьма вероятно, что таким я и предстал в чьих-то глазах, — пожал плечами Джокул.

— Еще я слышал, что вы невероятно красиво поете.

— Этого не отнять.

— И что вы хвастун и самолюбец, — лукаво улыбаясь, продолжал Силфур.

— Иногда случается, милорд.

Силфур звонко рассмеялся.

— О ваших приключениях и вовсе ходят такие невероятные слухи, что трудно в них поверить. Однако я не сомневаюсь, что вы расскажете мне всю правду о своих похождениях.

— Несомненно, великий милорд.

— Сейчас я настаиваю, чтобы вы вновь посетили Тинктура, после чего можете отправляться в город, если он выдаст вам свое согласие. Ваши капитаны расквартированы здесь же в замке, и я уже распорядился собрать их во дворе, они ожидают вас. Ваша чудесная лошадь в полном порядке, как и пес, вы найдете их в конюшне.

— Милорд, — Джокул вновь опустился на одно колено и склонил голову, — если я могу хоть что-нибудь сделать для вас – лишь прикажите, я исполню всё.

— Спойте мне, — Силфур снова поднял Джеки с пола, — сегодня вечером, мне было бы это приятно. Вас придет послушать весь двор.

— С величайшим удовольствием, милорд. Всё, что скажете.

— Вот и славно, отправляйтесь, Валлирой. О ваших впечатлениях расскажете вечером.

Джокул покинул тронный зал в большом смятении, и Рифис еле поспевала за ним.

 

К Тинктуру он решил заскочить в другой раз, и поскорее направил свои стопы к выходу. Во дворе же и впрямь его с нетерпением ожидали капитаны. Они бросились к нему, радостно приветствуя своего командира. Джокул пожал руку каждому, лично поблагодарив всех за заботу и службу.

— Диран, Сейм, Стриго, Вис, Гэри, Ралли, и ты, Рифис. Я в долгу перед вами, ребята. Ни на кого вас не променяю.

Он обнял двоих за плечи, и вся компания направилась в конюшни.

— Еще бы ты променял меня, — усмехнулась Сейм. – Где ты найдешь человека, который будет биться за тебя и спать с тобой в перерывах между боями?

— Сейм, ты незаменима. Ты мастер и по той части, и по другой. И твое мастерство достигает невероятных высот.

— Пока вы были без сознания, она упражнялась на небуланцах в обеих своих ипостасях, — рассмеялся Стриго.

— Так-так, значит, теперь мы буквально породнились с небуланцами!

Они выехали из замка, весело гикая и подгоняя лошадей. Доттир гарцевала и махала хвостом. Радость от воссоединения со своим хозяином не скрывала даже она. Первым делом Джокула препроводили к остальным солдатам, расквартированным в казармах на приличном расстоянии от замка. Они тоже возликовали, увидев своего командира вновь в строю, как и прежде улыбающегося и в привычном своем облачении. В город за Джокулом выехала уже большая толпа сопровождающих.  Он возглавлял их процессию, хорошо видимый снизу им всем. Подбоченясь и заложив палец за пояс, ехал Джеки на своей величественной Доттир в сопровождении отряда словно сам миджарх, и народ расступался перед ним.

Небуломон и впрямь был наполнен музыкой. Она лилась отовсюду, многие пели за работой, либо просто праздно шатались, забавляя друг друга. Особо подвыпивших успокаивали стражи с гиенами – оскаленные пасти страшных животных мгновенно отрезвляли и отбивали всякую охоту бесчинствовать. Заслышав странный пронзительный лай гиен, словно хихикающих над горожанами, любой гуляка понимал, что пора убираться по добру по здорову. Всезнающий Стриго бросился рассказывать о любви небуланцев к гиенам, замечательным животным, охотно поддающимся дрессировке и любивших службу. Поведал он и том, как сильно почитают в Небуловенте бога Хундура и как велико число храмов в его честь. Храм гиеноголового Хундура и впрямь встретился им весьма скоро – огромный, похожий на замок, с остроконечными крышами, выстроенный целиком из черного мрамора. На темной с прожилками стене над дверями храма алел гигантский круг. Выглядело все это здание столь возвышенно, диковинно и величественно, что все невольно склонили головы, проезжая мимо.

Хуги чувствовал себя словно во сне. Море впечатлений захлестнуло его. Если путь до Небуловенты был вполне понятен и привычен ему своим однообразием и волнением за Джокула, как и месяц, проведенный почти безвылазно в казармах, то сейчас он просто бесцельно катался по столице огромного развитого государства, ошеломляющей его своим величием, высокими домами и высокими людьми, яркостью красок, гиенами, музыкой и незнакомыми ароматами. Даже воздух здесь был иным. Он ехал рядом со своей Рифис, молча озираясь по сторонам и стараясь запечатлеть в памяти каждый уголок этого дивного города.

Разумеется, скоро встретилась им по дороге огромная пустующая сцена. Джокул ахнул от восторга и приостановил процессию.

— Чую скоро тут будет жарко, — рассмеялся Диран. Стриго согласно кивнул. – Он покажет небуланцам силу голоса.

— Жаль, что вы еще слабы после болезни, — осторожно заметил Аквисто. — Предписания Тинктура, которые он всем нам втолковывал, включали в себя запрет и на бег, и на обильную пищу, и на вино, на танцы, и на пение.

— Да, ты прав, Вис, — пробормотал Джокул и с сожалением миновал площадь.

Вернувшись в замок лишь к вечеру, Джокул был страшно вымотан. Раны ныли, живот тянуло, ноги подгибались, и ужасно клонило в сон. Он помнил, что сегодня ему еще предстояло вновь явиться к Силфуру Акеронти. Поэтому едва добравшись до своих покоев, он завалился на кровать прямо в одежде и проспал три часа.

 

Предыдущая глава

Следующая глава

error:
Яндекс.Метрика