— Он до смерти надоел мне! Этот поганый извращенец копает под меня, уверен, что он пытается зацепиться за что-то, чтобы у королевы был повод обрубить руки и мне.

— Заткнись, Каран, ты воешь словно битая сука. Ничего тебе не сделается. Ты – лорд, что трясешься ты будто пахарь, укравший в трактире каравай? Отвратительно, милорд, где твоя уверенность и стать?

Орелло расхаживал перед Джозаром, заложив руки за спину.

— Как сказать! Бесита тоже был не последним человеком в Гризае. И что с ним сталось? Его распродали по частям словно свинью.

Джозар сидел за письменным столом, в крайнем раздражении наблюдая за лордом.

— От меня-то чего ты хочешь? – процедил он.

— Защиты, милорд! Вы хитроумны и изобретательны, вы сумеете повернуть ситуацию в нужное русло, не испачкав своих рук.

— А ты, стало быть, туп и бестолков? – усмехнулся Джозар. – Признаю, я давно мечтаю прихлопнуть этого поганца. Знаю я его грешки, и он мне отвратителен. Однако, видишь ли, дорогой Орелло, Айло Легур — отменный врач, и именно он поддерживает жизнь в жирном теле Мортигита, обхаживая его подагру, многочисленные грыжи и прочую пакость, всего уж не упомню. А Мортигита переоценить невозможно. Он нужен мне.

— Как и я, мой господин? – Орелло подобострастно поклонился, с надеждой глядя на Джозара. Тот рассеянно махнул рукой.

— Да, да, разумеется.

Он услал Орелло прочь и быстро отправился в Красный зал, где висела шкура Крэя. Там он чувствовал себя уверенно, там приходили на ум самые чудесные его идеи, там он был истинным собой, чувствуя себя сильным, мудрым, всемогущим. Истинным лордом.

Когда он расхаживал там, задумчиво потирая подбородок и упорядочивая в голове свои планы, кормилица привела в зал Дреки. Он ковылял, неловко переставляя ноги словно медвежонок. На нем было красное с золотом платье и красные кожаные башмаки, он весь сверкал и переливался на солнце, словно роскошная кукла. Мальчик был бел кожей и темноволос. Черные как у отца глаза смотрели открыто и дружелюбно, он улыбался и лепетал, заметив лорда.

Увидев сына, Джозар просиял. Лицо его разгладилось, расцвело ласковой улыбкой. Он сел на пол и раскрыл Дреки свои объятия. Кормилица отпустила ребенка и мальчик, неловко балансируя, затопал к отцу. Джозар со смехом обнял его и вскочил, подняв сына высоко над головой.

— Сын мой, ты самый чудесный, самый прекрасный, самый-самый великолепный! Непревзойденный, бесподобный! Как ты красив, как ты умен! О да, ты умен.

Джозар опустил ребенка на звериную шкуру и уселся рядом. Он вытащил из кармана своей невероятно объемной мантии сверкающую серебряную лошадку и фигурку рыцаря ей под стать и вручил роскошные игрушки сыну. Тот в восторге схватил драгоценности и застучал ими об пол. Джозар смеялся и гладил его по голове. Он целовал его в макушку, оправлял ему платье, затягивал потуже башмаки. Он улегся перед сыном, опершись на локоть, и жадно смотрел в его открытое, наивное лицо. Ему нравилось слушать детский лепет Дреки, его мелодичный приятный голосок. Он смутно напоминал ему что-то родное и далекое, от чего щемило в сердце. «Его глаза сверкают как звезды в небесах, откуда все пришли мы». Джозар всё любовался своим сыном и никак не мог наглядеться на него. «Он так чист и невинен, он так мал и неопытен. Он делает свои первые шаги, еще не подозревая к какой великой славе они его приведут».

Он погрузился в мир маленького Дреки, позабыв о времени. И словно очнулся от сладостного сна, когда страж явился доложить о визите посланника лорда Ферворы. Джозар раздраженно прорычал, нацепил ехидное выражение лица и нехотя оторвался от сына, проследовав в книжный зал, где за своим широким столом из красного дерева он удостаивал вниманием визиты своих сторонников.

Он пробежался глазами по письму от Ферворы – тихого, угодливого человека, до крайности религиозного и жившего довольно аскетично. Он имел несколько глиняных карьеров неподалеку от Гризая и сходил с ума по своей глине. С утра до ночи пропадал он в огромных котлованах с рабочими, руками погружаясь в грязную массу, проверяя и отсеивая скверного качества сырье. В своей мастерской он с упоением ваял немыслимые вазы, скульптуры и посуду, которыми заполнял замок и одаривал друзей. Человек он был деятельный и работящий. Все свои имения он построил практически своими руками, трудясь наравне с рабочими.

Итак, строительство замка Белая Роза почти окончено. Фервора пишет, что имеются проблемы со рвом вокруг крепостных стен, но в течение месяца все точно будет улажено. Подарок королеве получился воистину достойным, роскошным, но не вычурным. Замок был прекрасен. Он не возвышался высокомерно надо всем миром, не заявлял громко о могуществе хозяина. Гордо и одиноко стоял он в живописной долине, зимой тихой и снежной, летом зеленой и тенистой.

Поначалу Фервора строил его для своего старшего сына, и несколько лет возводил его стены на свой вкус. Но Джозар быстро перевернул все его планы, заставив изменить детали, и буквально вынудил лорда иначе достроить замок, теперь предназначавшийся королеве Розалии в подарок. Деньги Джозар тоже нашел довольно быстро. Мортигит охотно ссудил ему огромную сумму, которой, разумеется, не хватило, чтобы покрыть все расходы на строительство, однако Фервора, приняв львиную часть денег уже не мог перечить Джозару, правда и не смел требовать остатка. Он достраивал замок на свои деньги, надеясь получить значительную выгоду, когда лорд Гроффолкс займет гризайский трон.

Джозар самодовольно улыбнулся. Как он щедр и великодушен. Благообразен, честен и милосерден. Но не так ли и должно поступать благородному рыцарю? Рижель будет в восторге. Она бросится ему на шею. Спасибо, Джози, спасибо! — скажет она. Какое внимание к королеве, к ее сестре. А значит и к ней самой. Джозар в нетерпении потер руки.

Что же скажет на это Джовер? Вряд ли то же, что и Рижель. Вечно он всем недоволен. Ему не угодишь. Он будет сопровождать королеву в новый замок, иначе и быть не может. И так оно и к лучшему. Так оно и нужно.

Красных солдат Джозара в городе любили. Все они были невероятно высоки, примерно одного роста, плечисты и рукасты. Цвет лорда и герб его носили они охотно, бравируя мужеством своего господина, который в их глазах не боялся ни демонических чудовищ Щерцы, ни вообще никого. В народе подвиг Джозара оброс какими-то совершенно невероятными деталями и подробностями. Люди охотно верили, что лорд голыми руками убил не только одного змея, но победил целую армию чудовищ, атакующих Гризаман. О нем говорили не иначе как о герое и превозносили его благородство, мужество и любовь к сыну до небес. Он был образцом для подражания. Парни плели косы на его манер, в его честь называли детей, его именем клялись. К нему постоянно нанимались в отряды, и армия его полнилась день ото дня. Девицы страдали по нему и мечтали хоть о призрачном внимании с его стороны. Однако священники твердили о том, какой Джозар примерный муж и любящий отец, что лишь взогревало любовь и обожание толпы, распаляя охочих до благопорядочности холопов.

Солдаты Джозара охотно подтверждали старые слухи и широко распространяли новые, как и велел им их господин.

Вскоре каждая собака в Гризае знала, что в недалеком будущем их ждет война с Небуловентой, война великая и долгожданная, которая непременно обернётся славной победой над грязномордыми захватчиками и кровопийцами, вздумавшими подчинить себе Гризаман и его прекрасный бледный народ.

Солдаты Джозара же пошли еще дальше. У простого люда в Гризае появилось оружие. Клинки теперь были почти в каждом доме. Горожанам выдавали мечи, ножи и алебарды, копья. Если миджархия не защитит нас, мы сами защитим наши дома! — за подобные речи люди бывали все чаще биты кнутом. Стражи покоя хватали всех, кто смел разгуливать по улицам с оружием. И все чаще в городе происходили стычки. В Гризае стало неспокойно.

В то же время в город, наконец, вошли крассаражские отряды капитана Торана, спутав Джозару все карты. Люди дивились наемникам Джокула, уверенным и умелым солдатам, не обремененным тяжкими доспехами. Королева приказала им патрулировать улицы города, и гризайцы, опасливо взиравшие на диковинных воинов-чужестранцев, на время поубавили воинственный пыл.

Джозар был вне себя. Прослышав о возвращении Джокула, он бросил всех своих шпионов на слежку за братом, которая, разумеется, не увенчалась успехом. Он недоумевал, отчего тот прячется, не разъезжая на своей демонической лошади по Гризаю и не рисуясь перед каждым встречным. Пособники его разводили руками. О прибытии лорда Джокула знали все, но никто его не видел. Джозар скрежетал зубами и во всеуслышание обвинял брата в трусости. Джовер, прознав о том, хохотал до слёз.

Джозар поумерил пыл, надолго задумавшись над ситуацией. Ну да ладно. Замок еще не готов. Время есть. Как раз представился случай заняться неугомонным Легуром, который неустанно что-то вынюхивал, таскаясь по городу. В свою очередь за ним волочились соглядатаи Джозара. Так и бегали они друг за дружкой, не понимая сути происходящего — Айло печалился, натыкаясь на тупик своего расследования, шпионы не могли толком рассказать своему господину, кого именно тот выслеживал.

Начав наблюдение за беспокойным доктором, Джозар так же написал Вегауту, чтобы тот поднажал в своем красноречии.

Проповеди для зачитывания в храмах раздавались священникам на листах. Те слово в слово повторяли их, донося до горожан соображения Джозара. Вегаут старался как только мог, сочиняя нужные речи, от которых дрогнули бы людские сердца. Это было невероятно тяжело, но своего он, в конце концов, добился.

Проповеди, в которых превозносилась высокая честь быть преданным и служить лишь древней крови могучих воинов, пользовались большой популярностью. В них не называли имен. Но народ сам прикладывал к нужным образам портреты своих героев. Порицание похоти, открытых одежд, разврата и сластолюбия лилось рекой не только в храмах, но и по улицам. На это делался сильный акцент. Жена должна быть под мужем. Женщина не может верховодить, что грешно. Как Арбар покрывал Аст своими крыльями, так и муж должен покрывать жену. Муж есть копьё, указующее вниз. Жена есть лоно, принимающее копьё, лоно, что всегда под мужем. Довлеет копьё вниз их обоих, устремляясь вглубь Бездны, ибо там есть Бог. Все согласно кивали. Многие открыто роптали, осуждая королеву, правящую единолично, не имеющую мужа, любящую открытые свободные одежды. У некоторых в ее чести и невинности возникали большие сомнения, которые крассаражцы Джокула обычно развеивали сочным мордобоем и поркой.

Розалия немедленно вызвала Вегаута в миджархию, куда его доставили чуть ли не волоком, схватив за капюшон синей мантии, но все же с подчеркнутым, почти издевательским почтением. Узнав о том, рыцари-медведи пришли в бешенство и чуть было не отправились штурмовать миджархийский замок.

В тронном зале собрался весь двор. Увидав доселе незнакомое ему яростное лицо королевы, Вегаут изумился и затрепетал, вспомнив растерзанного Беситу. Розалия потребовала объяснений, швырнув ему под ноги свиток с недвусмысленным текстом новой проповеди о положении женщины перед мужем, Богом и обществом. Священник, предполагавший, что рано или поздно подобное могло произойти, разлился речью о хрупкости и уязвимости невинности одинокой женщины, окруженной мужчинами, и сентенциями своими плавно подкрадывался к выводу о шаткой репутации королевы, которая вдруг утратила в народе ореол самоотверженной чистоты и величия.

Розалия в ответ рассмеялась и велела предоставить священнику все документы, подтверждающие ее невинность, за подписью двенадцати свидетелей. Она потребовала, чтобы главный целитель гризайский господин Айло Легур в присутствии всего двора зачитал свидетельствование со всеми подробностями, что тот и исполнил. Вегаут, краснея как знамя Джозара, выслушивал анатомические описания, понимая, что правда была на стороне Розалии. Та возвестила, что если еще раз будут услышаны сомнения в ее чести, проверять наличие девственности будет Вегаут лично. За заказные проповеди священники будут впредь биты кнутом, и если не уймут свои грязные клевещущие языки, потеряют их навсегда.

Вегаут был ошарашен переменой темперамента Розалии и поскорее убрался вон в сопровождении нескольких дворян, возмущенных выходкой королевы и ее выпадами в сторону духовенства. За воротами миджархийского замка их уже дожидались рыцари-медведи – они моментально окружили священника, и с тех пор тот не выходил из храма без охраны.

Вегаут настрочил огромное, полное отчаяния и недоумения, письмо Джозару. Все шло не так гладко, как тот предполагал, поэтому лорд Гроффолкс впал в раздражение. Он вызвал к себе своих немногочисленных сторонников, все еще вхожих в миджархию. Был среди них и Морион. Все приглашенные понимали, что их задачей было развеять дурное настроение лорда и выразить ему свою поддержку и преданность, но главное – слушать и поддакивать.

— Скажите же мне кто-нибудь внятно, — грохотал Джозар, расхаживая в книжном зале, — чем занимается Джокул в миджархии? Кто-либо видел его? Кто-либо говорил с ним?

Присутствующие пожимали плечами, переглядываясь друг с другом. Голос подал один из капитанов.

— Милорд, крассаражцы говорят, что лорд Валлирой столь охоч до миджархийских женщин, что днями и ночами не вылезает из постели.

— Что за бред! Я что, не знаю собственного брата? Головы от юбок он не теряет, это совершенно очевидно, у него целая куча шлюх-солдаток. Крассаражцы эти дурят вас, как, похоже, и все остальные.

— Могу ошибаться, но, кажется, я видел его, — сказал второй рыцарь, — он был весь в черном, пританцовывал и что-то пел.

— Вот! Похоже на правду, — пробормотал Джозар. – И тем больше кажется мне, что это все просто спектакль. И Джокула нет в Гризае и не было уже несколько лет.

— Я слышал минимум от трех дам, что они провели с ним ночь, — вставил Морион, разглядывая свое отражение в серебряном кубке.

— Фарс! Его там нет! Розалия боится. Она в ужасе. Но призрак Джеки не поможет ей, — Джозар громко рассмеялся. – Хорошо она выкрутилась со своей девственностью. Свидетельство еще не успели затребовать, как она его уже предоставила. Да так, будто это была ее собственная идея! Еще не успели толком раскричаться о ее порочности, как она всем позатыкала рты. Интересно, кто ж ее тогда надоумил, если не мой братец, любитель нашептывать на ухо?

Морион пожал плечами.

— Легур верен ей, он мог написать любое свидетельство, хоть и о том, что у нее зад из чистого золота.

— Ваша правда, господин Морион. Но отчего ж она так взбесилась? Казнь Беситы привела меня в смятение, я не могу понять, что так разозлило Розалию. Насколько я понял из письма Вегаута, она стала весьма жесткой и бескомпромиссной. Мне же нужна Розалия-недотепа, королева-размазня. И, кажется, теперь я знаю, как подточить ее высокомерие, чтобы обрушить ее башню самоуверенности.

Джозар в один присест осушил кубок.

— Этот самый Легур – паршивец каких мало. Люто ненавижу его. Не потому что он опасный противник, не потому что соперник мне, не из-за его могущества или власти. О нет. Он противен мне лишь одним своим существованием. Моя жена водит дружбу с ним, и меня это раздражает до такой степени, что не передать словами. Королева с ним тоже на короткой ноге, и вот это уже хорошо. Тем больнее будет ей наблюдать, что станется с ее дружочком, больным поганой развратной мужеложеской сущностью.

Морион, набравший полный рот вина, внезапно подавился и выплюнул все на ковер.

— Ну-ну, господин Морион, Якко, что с вами? – Джозар участливо похлопал его по спине. – Так о чем я? Ах да. Доктор этот сам болен порочной страстью к мужчинам. Само его присутствие в миджархии – настоящий вызов священному учению о Павшем боге. Собою оскверняет он все, до чего касается. Несчастный Мортигит, которого он лечит, вероятно, не воспринимает всерьез эти слухи. Но я неоднократно слышал, что он совращал молодых людей. Взять хотя бы нашего славного Мориона, по чьим словам Легур точно так же обесчестил и развратил его.

Рыцари загоготали. Морион прохрипел:

— Милорд, я хочу сказать, что вы меня не так…

— Перестаньте, Морион. К чему оправдываться? Вы были больны, вас использовали, принудили, извратили, обесчестили. Поганый Легур совсем потерял стыд и принуждал вас к гнусностям, которым не место в здоровом обществе. Немудрено – при вашей дивной картинной внешности и пылкости он захотел испить вас до дна. Но я излечу вас, мой дорогой. Вы уже излечиваетесь. Верно ли я говорю?

Он положил свои руки на плечи Якко и так сдавил их, что у Мориона потемнело в глазах.

— Да, милорд, вы совершенно… правы…

— Ну и славно, — Джозар по-братски хлопнул его по спине. – Так вот этот самый гнусный докторишка вздумал следить за достопочтенным Орелло. Что он там пытался накопать? В чем он пытался уличить меня? Почему Орелло? Я знаю все невинные забавы лорда и никаким образом не участвую в них, это исключительно его дело. Какая, однако, наглость, и что самое главное – беспросветное тупоумие! Чего ради он сам прятался в кустах, подглядывая за Орелло, мне кажется это уже некая степень безумия. Мало того, что он извращенец, так он еще и опасен. Господа! – Джозар оперся руками на стол и пытливо оглядел присутствующих. — Предлагаю Легура публично освистать и подвергнуть побиению кнутом, которое он, тщедушная тварь, не переживет. Какой удар королеве – смерть и позор друга, придворного, личного врача, дворянина высокого поста в одном лице. А какой урон репутации миджархии!

— Но… — пробормотал похолодевший Морион, — ваша жена. Как же она переживет эту утрату?

— Рижель справится. Она сильна и умна. Ей хватит рассудительности не рыдать из-за ничтожного извращенца. Когда она услышит все обвинения в его адрес, она одумается и отринет дружбу с ним.

— Но что же вы намерены делать?

— Я найду предостаточно свидетелей и жертв, которые прямо укажут на то, что Легур их домогался и обесчестил. Публично, о да, обязательно – посреди площади! – Джозар мечтательно вздохнул и потер руки. — Толпа растерзает его. Позор и боль – вот что ждет его. Его так осрамят, что королева сама почувствует себя грязной. Ах, за деньги люди скажут что угодно, Морион. И не бойтесь, вас я не попрошу в этом участвовать, ни к чему вам такие унижения. Вы – мой друг. Вы – слабы и беззащитны, позвольте помочь вам, наказать вашего насильника. Я всем сердцем желаю, чтобы вы излечились, — он по-отечески похлопал Якко по щеке. — Совсем скоро я женю вас на великолепной дочери лорда Ферворы. Она невероятно религиозна, кротка и молчалива. Ваше супружество будет благословлено на небесах.

Морион смотрел в одну точку. Рыцари вокруг него согласно кивали и поздравляли его с удачной помолвкой. Джозар же понесся дальше, изливая на гостей свое недовольство положением дел в Гризае.

Предыдущая глава

Следующая глава