Братья сидели на полу, прислонившись спинами друг к другу. Между ними была тюремная решетка. Джозар улыбался, прикрыв глаза и откинувшись на холодные прутья своего узилища. Где-то вдалеке, за стенами слышался глухой гул — шум возбужденной толпы достигал даже камер в казематах. Джовер же был печален. Он смотрел на противоположную стену, покрытую влагой и плесенью. Мимо него с писком пробежала крыса.

— Неподобающие покои, — проговорил Джозар, не раскрывая глаз. — Не ожидал, что меня поместят в камеру Беситы. Самая безобразная клетка из всех.

Джовер молчал.

— Сейчас бы крольчатины с зеленью. И лепешек с почками. Форель в лимонах и персиках. Ах да, те пирожные, что прежде пекли нам дома в Синем замке — яблочные с ягодами, корицей и сахаром. Помнишь? Ты их обожал и махом сжирал всё, что подавали, даже отбирал у Джеки и у меня. Джеки-то с тобою делился, а я тебя дубасил.

Джовер сжал губы.

— Ну скажи хоть слово! — взмолился Джозар. — Что за тоска с тобою, брат! Скука смертная. Молчишь и молчишь.

— Что мне сказать? Тебя казнят через час. Сотни слов вертятся у меня на языке. И нет смысла произносить их, ибо они ничего не исправят уже.

— Но всё же. Поговори со мной. Развлечешь хоть меня.

Джовер вздохнул. Он украдкой смахнул слезы, не желая показывать брату свое горе.

— Тебе не хватает развлечений перед смертью?

— Честно говоря, не знаю, зачем это сказал. Я лишь хочу слышать твой голос.

— Голос врага?

— Джови, перестань, — протянул Джозар. — Ты мне не враг, прости мне мою несдержанность и неосторожные слова. Я был свиньей, заносчивой свиньей. Мне не по себе, когда мы в ссоре. Будто часть меня больна и никак не может излечиться — и всё саднит, саднит…

— Рад это слышать.

Джозар усмехнулся.

— Понимаю, что вопрос весьма дерзкий, но все же спрошу — что могло бы заставить тебя отпереть эту клетку и выпустить меня?

— Я не стану этого делать.

— Я знаю, — рассмеялся Джозар. — А я бы выпустил тебя.

— Но ты не на моем месте. Я не стану вновь мучиться выбором!

— Ты никогда особенно и не мучился. Долг всегда для тебя был превыше любви, и я привык к этому.

— Моя любовь тебе уже никак не поможет. Я предлагал ее тебе, но ты оттолкнул меня и продолжил вновь доказывать всему миру какой ты невероятный храбрец и мужественный герой и вообще без четверти миджарх.

— Джовер, ты мой брат, — внезапно сказал Джозар.

— И что бы это значило? — Джовер чуть повернулся к нему.

— Именно то, что и значит. Я знаю тебя дольше и больше остальных. Ты мне роднее матери и отца. Я делил с тобой утробу, мы созданы богом из одной плоти, из одной звезды. Хочу, чтобы ты знал и помнил – я никогда не считал тебя врагом. Сколь сильно бы ты ни раздражал меня временами, — ведь вся эта твоя гордость, рыцарская честь, верность долгу, рассудительность и стремление везде все уравновешивать могут со временем взбесить кого угодно, — не было ненависти, не было вражды. Что бы я ни говорил, что бы ни делал, я всегда считал тебя первым другом.

Джовер вновь вытер слезы.

— Джози, что ты наделал! Что ты наделал!

— Не печалься, — Джозар закинул руки за голову и довольно вздохнул полной грудью. – Это еще не конец. Я еще не все сделал. Точнее, ты еще не все знаешь.

— Я знаю достаточно. И то, что знаю, приводит меня в ужас. Как ты жесток!

— Отнюдь. Возможно, тщеславен, есть немного. Но я не кровожаден, не безжалостен. Наоборот, я довольно сердоболен, это мне досталось от тебя. Да-да, Джови, ты влиял на меня.

— Как и ты на меня.

В дальнем коридоре раздались гулкие шаги. Джовер вскочил. Топот приближался, и вскоре к камере Джозара подошел Барди в церемониальном шлеме и четверо стражей за ним.

— Уже? — вскричал Джовер. — Но час не миновал!

— Королева велит казнить немедленно, милорд, — ответил Барди и указал одному из стражей на дверь. Тот звякнул ключами и отпер ее.

— Но… час не миновал, — пробормотал Джовер. — Джозар!

Он в волнении прильнул к решетке, схватившись за прутья. Джозар с улыбкой вздохнул и пожал плечами.

— Королева, Джови! Что поделать. Ах, эти королевы, все-то им не терпится.

Барди велел ему снять рубаху и разуться.

— А, Барди, — обратился к нему Джозар, стаскивая сапоги, — ну как, поднаторел немного в мастерстве? Сегодня подготовил нечто особенное? Смотри мне, чтоб не как в прошлый раз.

Барди смущенно кашлянул. Он помнил, как Джозар избил его за неудачную экзекуцию.

— В общем-то, немного поднаторел. Получается весьма неплохо, милорд. Вы сегодня прочувствуете это на себе.

Джовер обливался холодным потом, в отчаянии глядя на брата. Тот, казалось, развлекался. Улыбка не сходила с его лица, он не дрожал, не впадал в оцепенение, не рыдал и не замыкался в себе, что обычно делали все приговоренные.

— У него есть право на смягчение страданий! — прорычал Джовер. — Назови цену, я заплачу.

Барди пожал плечами.

— Имеется, в общем-то, таковое право. За сто серебряных монеров я дам ему яд, приняв который, он сразу умрет. Это будет быстро и тихо. Он просто задохнется, выглядеть будет так, словно он умер от ужаса.

— Еще чего! — вскричал Джозар. — Ни от какого ужаса я умирать не намерен.

— Могу прирезать аккуратно, — предложил Барди.

Джовер растолкал стражу, ворвался в камеру и схватил Барди за грудки.

— Слушай, ты. Ты сделаешь это быстро, понял? Вот тебе деньги. И чтобы все прошло так скоро, словно лорда Гроффолкса убило молнией.

Он встряхнул его, отпустил и всучил в руки кошель, не пересчитывая деньги, и было там явно больше ста монеров. Барди кивнул и сунул плату в карман штанов.

Джозар все это время с улыбкой смотрел на брата. Тот же предпочел не встречаться с ним глазами. Он покинул камеру и отошел от нее. Опершись рукой о влажную стену чуть поодаль, он тяжело дышал, схватившись за грудь. Его тошнило, мысли путались, и все происходящее казалось дурным сном.

Джозара повели на казнь. Джовер поплелся сзади, смотря в спину брата. Он остановился посреди коридора — ноги не шли дальше.

— Джозар! — в сердцах вскричал он. — Что ты наделал!

Процессия остановилась, и все обернулись на крик.

— Эй, Джови. Все будет хорошо, — Джозар подмигнул ему. — Не расстраивайся раньше времени.

Джовер подбежал к нему и обнял, обливаясь слезами. Джозар не мог обнять его в ответ, руки его были скованны. Он положил голову на плечо Джовера и усмехнулся.

— Ох уж этот прямой, честный Джовер. И чужды намеки ему, и неясна ирония. Оплакивай умерших и не хорони живых заранее. Люблю тебя, брат мой. Всё люблю в тебе — и то какой ты преданный, и бесхитростный, и прямой как древко копья, и добросердечный, и милосердный. Ты рыцарь, такой, каким и должен быть настоящий благородный рыцарь. Но нам пора. Господа, идемте же, чего встали.

Джовер отпустил его, и процессия двинулась дальше. Джозар вовсе не выглядел жертвой — он возглавлял собственных палачей и шел, высоко подняв подбородок.

Из коридора гулко доносились их голоса.

— И последнее слово мне так же полагается, Барди, учти это.

— Конечно, милорд, без сомнения, в общем-то, полагается.

Джовер стоял посреди коридора и растерянно смотрел им в след.

 

Обстановка перед миджархией накалялась. Вот-вот грозил грянуть гром, и пожар народного гнева нарастал и креп.

Первые искры возникли на городских улицах, когда Джозара схватили. Он ехал, приветствуя горожан, радостно выкрикивавших его имя. Они махали ему руками, славили его и кидали цветы под ноги его коня.

Стража, приметив лорда Гроффолкса, моментально окружила его. Ему зачитали приказ, отобрали оружие, стащили с коня, скрутили и повели в казематы. Джозар был, казалось, опечален – со страдальческим выражением лица он громко обращался к людям, признаваясь им в любви и скорбно прощаясь с ними. Народ был в ярости. Сначала в стражей покоя швыряли грязь и мусор, затем в ход пошли камни, но когда один булыжник угодил в самого Джозара, пыл толпы немного угас. Кое-кто из толпы вопросил, было, не смущают ли никого обвинения, выдвинутые против Джозара, за что снискал гнев окружающих, восклицавших о подложных и лживых показаниях, оговоре и клевете против несчастного лорда. Сомневающегося в невиновности Джозара побили и швырнули в канаву.

Народ шел за процессией и громогласно требовал отпустить святого героя Гризамана, спасителя угнетенных дев и благодетеля граждан Гризая, подло оговоренного врагами народа. Количество стражи внушительно росло, но и число скандирующих имя Джозара неумолимо увеличивалось. Громче всех в толпе кричали люди самого Джозара, его солдаты потрясали оружием, гневно вопили и без конца поминали богов. Толпа начала вооружаться. Масса народа достигла такого предела, что за «несчастным святым благодетелем» двигался чуть ли не весь город. Воины Джозара, бывшие солдаты Мортигита, рыцари «медведи» шли вразброс, окруженные простыми гражданами, они подбадривали их, возбуждали их гнев и подстрекали обнажать оружие. Отовсюду стекалась вооруженная босота, яростно размахивающая факелами и палками.

Стражи покоя были в ужасе. Их начали бить и резать. Народ был рад отвести душу на ненавистных миджархийских солдатах, которые решили посягнуть уже на самое святое — на Джозара.

Сам он шел, гордо воздев лик к небу, и твердил молитвенные слова, не обращая внимания на толкавших его стражей.

Так, практически с боем, они доставили пленника в миджархию, ввалившись гурьбой в ворота. Крепостная стража в растерянности взирала на многотысячную толпу, собиравшуюся у миджархийских стен. Немыслимо! Эти люди словно обезумели!

Вооруженные озлобленные гризайцы истошно орали кто во что горазд. Но вскоре верным сторонникам Джозара удалось создать целый гигантский хор, который распевал — Джозара! Джозара, миджарха нашего! Требуем Джозара, спасителя народа!

Розалия была обескуражена. Она сидела в своем тронном зале, вовсе и не думая уезжать в проклятый замок, подготовленный для нее Джозаром словно склеп. Вместо нее туда направлялись войска Авиоры Мортигит с нею во главе и крассаражцы Джокула. В Белой Розе встали они лагерем и оттуда напали на главный замок семейства Фервора, предавшего королеву и должного поплатиться за свою дерзость и мятеж.

Джозар заявился в Гризай как только ему доложили о ее фальшивом отъезде. И до этого момента все шло как по писанному. Но приехал он один, без стражи, без дерзости и нахальной самоуверенности. Он разъезжал по улицам, и не думая направляться в миджархию. Казалось, ему было все равно, существует ли королева вообще.

Его вынуждены были схватить посреди улицы, и народ предсказуемо начал возмущаться, но такого волнения не ожидал никто.

Несколько часов Розалия со своим двором и войском слушали народный глас, требовавший выдать им их любимца. Потеряв терпение, королева велела казнить пленника, дав Секажу час на заседание с положенным лорду защитником, который, впрочем, вел довольно бессмысленную деятельность и не мог защитить никого, кто был не мил правительнице.

— Может разумнее отпустить его? — осторожно высказал мысль Ламарон. — Народ бушует просто небывалым образом.

— И что произойдет, по вашему мнению? — вскричала Розалия. — Получив вожделенного пленника, толпа обрадуется, и люди разойдутся по домам? Не глупите, лорд. Джозар не успокоит бушующее войско. Он возглавит его. Казнить его поскорее — единственный выход. Мы обезглавим это безумное движение, прилюдно уничтожив его предводителя.

Джовер был вне себя от волнения. Его гнев куда-то улетучился, ему было жаль брата и страшно за него. Столь стремительное приближение расправы над Джозаром не успокоило его вечно требующего справедливости и правосудия сердца. Он терзался и горевал, но не мог не признать правоту Розалии и искренне считал, что казнь была неминуема, необходима и представляла собой справедливое возмездие за все прегрешения Джозара.

Он взмолился о свидании с братом и был допущен к нему, чем немало удивил и озадачил того. Разгадав их неудавшуюся ловушку, Джозар смеялся. Но Джовер, переживающий искреннее горе и разрываемый противоречивыми чувствами, не разделял его веселья.

Сначала он собирался с духом, чтобы отправиться на казнь, но все же решительным шагом двинулся в замок. Войдя в тронный зал, он застал Розалию в глубокой задумчивости. Шум с улицы здесь слышался так хорошо, что его приходилось перекрикивать. Внезапно раздался радостный рев многих сотен глоток – видимо, Джозара вывели к людям.

Джовер поискал глазами Корно, но тот был во дворе со своими солдатами, готовыми отражать натиск толпы. В тронном зале вокруг Розалии толпилась горстка дворян и множество избранных рыцарей королевы. Она сидела на своем малахитовом троне, подперев голову рукой и хмуро уставившись в одну точку. Она оторвала взгляд от пола и мрачно исподлобья посмотрела на Джовера. Вот сейчас. Еще немного. И все будет кончено. Конец Джозара так близок. Розалия уже прикидывала, как будет опекать своих племянников, как обнимет, наконец, сестру и предоставит ей покойное уединение в ее любимом замке. Королеву душил сам факт существования Джозара. Ненормальное обожание толпы, которое он культивировал вокруг себя, ее возмущало и злило, но поделать с этим она до сих пор ничего не могла.

Джовер ждал. Он стоял у трона по правую сторону и прислушивался к рокоту толпы. Не отрывая глаз от двери, он ждал, когда раздадутся горестные крики, и к ним явятся сообщить о смерти брата. Но снаружи внезапно воцарилась тишина. Присутствующие недоуменно переглядывались, ёрзая от нетерпения, Розалия же быстро отправила солдата разведать обстановку, и тот понесся во двор, заполненный военными.

Взобравшись на стену, он увидел, что Джозар стоял на грубо и наспех сколоченном плотниками Барди эшафоте, воздев руки над толпой, и громогласно держал речь – свое последнее слово. Рядом с ним перетаптывался палач со своими подручными. Периметр вокруг постамента был расчищен стражами и рыцарями – они плотным кольцом окружали его, не подпуская горожан, которые все же побаивались закованных в сталь высоких воинов. За спинами простого люда притаились рыцари «медведи» и красные солдаты Джозара, подбираясь, однако, все ближе к своему предводителю.

Джозар потрясал кулаком и грохотал, и люди слушали его, как раньше слушали Боргара – молча, затаив дыхание. Он был без рубахи и босой, как и все приговоренные, но на него смотрели так, словно он блистал роскошью как солнце.

— Зачем мне власть! Зачем мне власть! – громогласно вопрошал он толпу и сам себя. – Зачем стремлюсь я возвыситься, вознестись на вершину государства? Неужели затем, чтобы грести руками золото, купаясь в удовольствиях, устраивать пиры да приемы? – из толпы раздались выкрики «Нет!». – Верно, мой народ, — не это цель моя. Что толку от богатства и власти, если власть эта – фальшива, а богатство не поможет после смерти обрести покой и счастье в объятиях нашего великого Павшего бога! Да, власть гризайская фальшива. Иллюзорна, поддельна. Кто мы? Народ ли мы? Да! Держава ли мы? Да! Свободны ли мы? Нет! Сыты ли мы? Нет! Имеем ли право распоряжаться нашими землями и богатствами наших недр сами? Нет! Небуланский гнет достиг такой мощи, что о любых изменениях в нашем собственном Законе мы обязаны уведомлять и испрашивать разрешения. Все месторождения обложены данью! Доход наших великолепных светлых храмов отбирается небуланцами. И светлым братьям приходится чуть ли не побираться, чтобы выстроить новые больницы и святилища. На всех нас лежит бремя оскорбительных налогов! Налогов на саму нашу суть. Мы расплачиваемся лишь за то, что хотим сохранить нашу самость, нашу кровь и честь. Хотим защитить наши земли и владеть нашими богатствами сами. Вы, вы все, — народ Гризая, владелец своего государства. Вы содержите его, вы кормите его, вы защищаете его. Так позвольте же отплатить вам тем же! Вы имеете право жить сыто, богато, быть защищенными. Вы имеете право на долю всех благ, что дает вам ваша же земля. Но это право отнято у вас небуланцами, прежними миджархами и королевами. Они унижались сами и унижали вас, выплачивая Небуловенте дань, задирая ваши подати до небес, вырывая изо рта кусок хлеба у вас и ваших детей. Ваши дети имеют право увидеть лучшее будущее – великую сильную державу, свободную, сытую, богатую и мирную. Так чего же боимся мы? Зачем цепляемся за прежний уклад?

Я был благословлен самим Павшим богом. Он ниспослал мне мужество и силы в самые тяжелые времена. Моя звезда, рожденная Красной Аст от семени его была столь горяча, что разделилась натрое. Но жар не угас – он во мне! Само провидение богов ведет меня вперед, и я зову вас за собой! Я согрею вас своим жаром!

Вы знаете меня. Я ваш собрат, вы мои сограждане. И как удавил я змея, чтобы освободить мою прекрасную жену, так удавлю я гнет небуланцев. Я одену вас, накормлю вас, я буду вас защищать. Я всегда держу слово, никто не может упрекнуть меня во лжи. Каждый день перед тем как уснуть я думаю о вас, о своем народе. Я хочу влавствовать над вами, чтобы вести вас за собой, к лучшему будущему, к славе и процветанию. Скучны мне роскошества и забавы, лишь одного желаю я – возвысить государство до небывалых прежде высот. Чтобы народ пел песни о гризаманцах и в честь моего сына еще тысячу лет спустя нашего правления.

И я люблю вас, гризаманцы! Люблю свой народ и отдам жизнь за него. Я люблю вас! Таковы мои последние слова. И стоя в окружении палачей, слыша как страждете вы обо мне, как кричите вы и рыдаете у подножия моего эшафота, видя искреннее горе в глазах ваших, напутствую вам – боритесь! И пусть любовь ваша зажжет факел народного гнева! И если можно обезглавить и уничтожить меня, то любящий родину народ гризайский несокрушим, неповержим, неистребим!

Так покажите же мне вашу любовь. Покажите мне преданность своей стране, своему миджарху, своему будущему, своим детям! Покажите мне!! – яростно вскричал он, воздев кулаки над головой.

В ответ раздался оглушительный рев многотысячной толпы и вверх взмыли мечи, копья, алебарды, ножи – у кого что нашлось. Вооруженная народная масса блеснула, дрогнула и всколыхнулась. Люди двинулись вперед. Рыцари «медведи» возглавили восставших и с наслаждением атаковали миджархийцев. Кольцо, сдерживающее толпу, быстро прорвали и смяли. Оставшиеся рыцари, было, бросились к воротам, но те сразу же наглухо заперли, и воинам пришлось сражаться насмерть под стенами собственной крепости.

Барди в испуге прижался к воротам – перед глазами его мелькали клинки, факелы, раздавались яростные крики. Он тяжело дышал и лихорадочно соображал, как найти лазейку, чтобы выбраться из надвигающейся лавиной беды. Эх, был бы здесь господин Миркур, он бы придумал как выйти из этой передряги! – подумалось ему. Но он был совсем один – остался один одинешенек на пути разъяренной толпы. Он не успел и меча обнажить, лишь закрыл руками лицо – его искромсали, прежде чем он успел упомянуть богов для успокоения души.

Людей, выступавших за Джозара, осыпали стрелами. Корно отдал приказ убивать всех, кто находился под стенами, и туча стрел полетела в штурмующих. Предусмотрительные прикрывались щитами и доспехами, но большинство валилось замертво. Кучи тел мешали продвигаться вперед, громоздились на пути солдат, тащивших тараны, и создавали давку. Сзади напирали те, кто тоже хотел добраться до Джозара и сражаться за него.

Сам же Джозар прекрасно себя чувствовал – его красные солдаты стащили его с постамента, сам постамент сломали, перевернули на бок и укрыли за этим импровизированным «щитом» своего лорда. Он неспешно оделся, его облачили в доспехи, но бежать вперед с мечом наперевес он пока не собирался, – в такой молотилке это было безрассудно, слишком опасно. Джозар ждал.

Поочередные удары таранов о ворота, дикие крики раненных, — Джозар улыбался. Музыка! Дивная музыка! Он весь дрожал от нетерпения, сжимая свой меч. Предвкушая горячую битву, он вспомнил о сыне. За тебя, Дреки, за тебя! Все это ради тебя.

Уронили один таран – все, кто держал его, пали. Подобрали другие, ступая по телам собратьев. Снова долбят. По стенам тоже велась стрельба, ибо луки и стрелы были не только у гарнизона миджархии, простецкое нехитрое оружие солдаты Джозара заранее раздали людям, а так же стреляли сами.

Наконец послышался характерный треск и ворота проломили. Джозар в нетерпении выскочил из укрытия, неотступно сопровождаемый своими телохранителями. Разбитые ворота оскалились словно рот со сломанными зубами. В дыру протискивались люди и застревали там, заколотые насмерть. Вскоре брешь была вновь плотно законопачена трупами. Они торчали из пролома, нанизанные на алебарды, словно мясные туши на продажу. Джозар тоже бросился к воротам и принялся долбить их вместе со всеми. Окружавшие его люди воодушевились, увидав в первых рядах своего предводителя, облаченного в роскошные сияющие доспехи. Масса людская хлынула на ворота и окончательно сокрушила их. Джозар со своими солдатами кубарем ввалился в миджархийский двор. Их встретили копьями и алебардами. В них стреляли, их кололи. Джозар сразу же напоролся плечом на алебарду, но по случайности не был ранен – его солдаты вовремя отбросили в сторону вражеское древко. Верный Фаран прикрывал его щитом с одной стороны, Лефгер с другой. Как могли они защищали его, и расчищали путь. Оба не обладали какими-то особенными умениями в бою, но пребывали в небывалом возбуждении. И пока мрачные озлобленные миджархийцы под страхом смерти отбивали королевский замок, исступленные солдаты Джозара, которых еще не отпустил экстаз от речей предводителя, агрессивного боя и сопутствующей удачи, остервенело сражались за своего великолепного лидера, свое будущее, и словно уже видели себя на поле боя с небуланцами.

Джозар застрял в дикой давке, образовавшейся у ворот – он не мог и занести руки для удара. Те, кто напирал сзади, поднимали над головой щиты и  прямо по ним и головам собратьев в гущу боя пробирались фанатично настроенные убийцы, вооруженные кинжалами. Они бросались в гущу миджархийцев и кололи врагов куда придется. Они открывали рыцарям забрала и кромсали их лица – те не могли ни защититься, ни бежать. Вскоре скопище народа сдвинулось в направлении миджархии. На землю падали трупы, которые были зажаты в толпе, и ряды с обеих сторон заметно поредели.

 

Во дворе была теснота — толпа напирала, а рыцари не отчаивались и вспарывали всех, кто попадался на пути. Джозар же знал, что самый трудный бой ждет его в самом замке. Поэтому, взбежав по ступеням крыльца, несколько замешкался. В него полетели стрелы, они со стуком мощно вонзались в щиты его верных солдат, один из них рухнул с лестницы – стрела угодила ему в подмышку. На крыльце тоже кипел бой. Массивные двери были сомкнуты и их хорошо охраняли. На белых ступенях ярко выделялись черные одежды «медведей», решивших задавить миджархийцев числом. Они сбрасывали защитников замка с крыльца и те кубарем катились вниз по ступеням, где их встречали копьями и алебардами и, не давая встать, закалывали и забивали насмерть.

Джозара увели в сторону. «Медведи» устроили у дверей настоящую мясорубку, и туда было совершенно не протиснуться. И пока они не расступились, отшвыривая последние трупы от дверей, солдаты Джозара с таранами не могли приступить к своей миссии. Но вот раздались удары, дверь затрещала, но выстояла. Пока они долбили, Джозар оглядывал широкий миджархийский двор. Никогда еще он не видел здесь столько народу. Между людьми было не просунуть и ладони — все хотели войти в миджархию и увидеть исторический момент. Бой как-то резко прекратился, видимо рыцарей и стражей просто затоптали сотни ног. На стенах сновали в разные стороны черные «медведи» и красные солдаты — оттуда еще был слышен лязг оружия, шум и крики.

Толпа разразилась победными воплями. Джозар тоже возликовал и воздел вверх свой окровавленный меч. У него чесался язык сказать несколько слов, а то и вовсе разлиться новой блистательной речью, но грохот и треск рушащейся двери не давали ему и пискнуть. Тогда он громко расхохотался, и армия его так же разразилась оглушительным многоголосым ржанием.

 

Первых же ворвавшихся в замок «медведей» свалили обстрелом из арбалетов. Вот тебе и запрещенное оружие, усмехнулся Джозар. Его отец тоже некогда держал арбалетчиков, как и некоторые другие крупные землевладельцы, трепетавшие за свое имущество больше, чем за свои души. Купить арбалет в Гризае было невозможно, их запретили Священным советом много лет назад.

Но, как оказалось, и старый миджарх, и королева тоже были не прочь окружить себя столь смертоносными стрелками. Прикрываясь щитами, люди протискивались внутрь, пытаясь добраться до арбалетчиков, перезаряжающих оружие. В залах гулко раздавались звуки ожесточенной схватки, топот ног, яростные и отчаянные крики. Джозар, наконец, тоже проник в замок. Он поспешил к дверям тронного зала, но и те были наглухо заперты. Снова долбить. Он призывно махнул рукой — Орелло, только что появившийся на пороге, выбежал и отдал приказ.

Люди бесконечной рекой потекли в замок. Джозар стоял у дверей тронного зала и наблюдал, как неизбежно рушится прежняя власть. Как легко народ может решать судьбу государства. Вот они, эти крестьяне, ремесленники, кузнецы, скорняки, бегающие по роскошному миджархийскому замку и радостно потрясающие оружием. Как глупо. Как всемогуща и непоколебима власть по отношению к одиночке и насколько слаба и ничтожна на пути воинственной народной волны. Какое счастье, что дабы всколыхнуть её, мало одного лишь народного гнева, нужен лидер. Безупречный и роскошный, честный, но хитроумный, богобоязненный, но страстный, красивый и молодой. И конечно вожделенный всеми. Ну где ж такого взять? Редкость. Джозар широко улыбнулся.

В тишине раздавался единый звук — грохот таранного бревна, врезающегося в богато изукрашенные двери тронного зала. Джозар стоял во главе своего войска, заполонившего залы, и ждал.

Розалия тоже ждала. За могучими спинами своих рыцарей она вовсе не чувствовала себя в безопасности, скорее она ощущала себя мебелью — частью трона, будучи не в силах покинуть его ни физически, ни морально. Придворные советники гурьбой сгрудились за троном, осознавая, однако, всю ничтожность своего укрытия.

Джовер вышел вперед, чтобы встретить брата лицом к лицу, сзади выстроились рыцари, по правую руку его стоял Варт. Джовер не обнажал меча, не было на нем и доспехов. Лишь зеленый замшевый дублет с собственным гербом.

Он увидел, как по левой створке двери побежала большая трещина, под ударом прогнулась правая. Засов надломился, замки разбились. Во все стороны полетели щепы, и в прорехи заглянули головы таранов. Вскоре наступила полная тишина. Джозар уцепился руками за разбитые створки, потянул их и медленно вошел в тронный зал. Джовер молча смотрел, как брат уверенно приближается, не вынимая меча, с непокрытой головой. И сам не обнажал оружия, скрестив руки на груди. Джозар остановился — десять шагов разделяли их. Они всё молчали, глядя друг на друга. Тишину нарушил голос Розалии.

— Итак, вот и вы, лорд Гроффолкс.

— Вот и я.

Джозар улыбнулся, глядя на нее через плечо Джовера.

— Простите, о великая королева, что не преклоняю колен перед вами, да нынче истекает срок вашего владычества.

— Но кто же назначил эти сроки?

— Сам народ, — Джозар указал на толпу позади себя. — Ведь он имел право голоса. А если и не имел, то отныне обретает его.

Розалия каменным взором смерила его с головы до ног.

— Вы, наверняка, ожидали, что я отправлюсь в этот ужасный замок, что выстроил Фервора, чтобы не мешать вашим чудесным планам по захвату власти?

— Откровенно говоря — да.

— Сейчас там обретаются войска Мортигитов, законно, со всеми сопутствующими документами. Леди Мортигит забирает все имущество семейства Фервора, и на очереди Орелло. И никто из них не устоит перед объединенной мощью ее армии и крассаражцев из Синего замка.

Джозар ахнул.

— Какой ход! Вы гениальны, королева. Какая дерзость, смелость, ловкость! Горжусь вами.

Из-за трона к ногам Розалии выкатился Фервора.

— Но как же так, ваша милость?! Как же так?

Джозар насмешливо глянул на него и рявкнул:

— Фервора, ко мне!

Лорд, обливаясь слезами и потом, бросился к Джозару. Он боязливо обошел рыцарей, охранявших трон, и выбежал вон. В дверях его встретили Орелло — отец и сын.

— Колченогая мразь! — прошипел Фаран, косясь на королеву. Они дрожали от желания отправиться домой и защитить свои владения, что были столь дерзко атакованы Авиорой и Тораном. Но Джозар грозно посмотрел на них, отметая любые предлоги покинуть его.

— Господа, я требую уважения к леди, — прокричал он. — Никто не смеет в столь трагичный для нее час оскорблять и унижать ее.

Джовер не сводил с него глаз. Джозар встретился с ним взглядом и покраснел. Брат смотрел на него с жалостью. Не было в его взгляде ненависти и злобы, одно сожаление и сострадание, словно Джозар был болен и убог, словно это он был обреченным калекой.

Джозар сделал шаг. Джовер покачал головой.

— Тебе не пройти дальше, Джози, — изрек он, наконец. — Придется убить меня.

Джозар заскрежетал зубами. Сзади раздался вкрадчивый голос.

— Сынок, послушай меня…

Старый лорд Валлирой осторожно вошел в зал и приблизился к сыновьям. Джовер, прищурившись, глянул на него.

— Что бы ты ни сказал, я не сойду со своего места, — проговорил он.

Отец кивнул и тяжело вздохнул.

— Джовер, умоляю тебя, заклинаю всеми богами — отступись. Нет, не смейся, выслушай меня. Наш род столь же древний как и Гроффолксы. Мы были столь же могущественны, столь же блистательны. Теперь мы ничтожны! Былое величие развеяно словно пепел по ветру. Я не стану изобличать виновных, чтобы не тратить твое время и терпение. Но задумайся, сын мой, неужели для тебя стала пустым звуком гордость и мощь Валлироев? Ты рос под синим знаменем. Ты отдыхал в тени величия наших предков. Тысячи людей поколениями растили своих детей под нашим господством. Мы давали им пищу и кров, мы были их законом, их зашитой, их властью. Валлирои — стрелы, указующие в Бездну, что прорастают величием и красотой словно деревья нашего чудесного леса, единственного синего леса Вердамана. Теперь все это обесценено, разрушено. Народ не помнит имен ни наших собственных, ни наших предков. Земли отобраны и растоптаны, герб стерт, пало знамя. На груди твоей чужие символы. Ты ли это? Ты ли жирный бык, пасущийся у речки? Ленивый, покорный и молчаливый. Или ты Валлирой — лорд, сжимающий копье из синей древесины, что вскормлена самой мощью Бездны? Идем же со мною и возьмем наше. То, что должно принадлежать нам. Вернем наше величие, нашу власть и нашу гордость. Сын мой, вот тебе моя отцовская рука.

Джозар с интересом смотрел, как старый лорд протягивает Джоверу свою крепкую ладонь.

Джовер посмотрел на нее и изрек:

— Есть только один Синий лорд. И имя его Джокул Валлирой. Я зелен, и это мне по душе.

— Да неужто ты заодно с этим выродком! — прогремел Экон, указывая на него пальцем. — С насмешливым демоном и предателем! Ты стал таким же. О да. Твои глаза горят тем же демоническим огнем! Взгляни же на него, Джозар! Взгляни! Он одержим, как и старший, да не будет названо его имя.

— И давно он спятил? — спросил Джовер, обращаясь к брату.

Джозар пожал плечами.

— Трудно сказать. Про твою одержимость это что-то новенькое.

— Глупец! Не заговаривай с ним, он погубит тебя. Демонами проклят мой род. Уничтожен он, как и все, чем владел и что создал я. Но я не стану пресмыкаться перед выродками Шерцы!

Лорд выхватил кинжал и занес руку, чтобы поразить Джовера, но Джозар перехватил его за запястье, выбил оружие и мощным ударом в челюсть свалил отца на пол.

— Ах ты старый пакостник! — прорычал он. — Убрать его с глаз моих! Под стражу его.

Экона спешно утащили, и братья вновь остались один на один.

Джовер покачал головой.

— Я устал от этого противостояния. Тебе придется сделать выбор. Джози, я не отступлю.

— Знаю, — кивнул Джозар. Он подошел к нему ближе. Во взгляде его читалась неуверенность и озабоченность. Джовер удивленно приподнял бровь. Неужто Джозар встретил непреодолимое препятствие? — Я был уверен, что такой исход исключен. Я продумывал это.

Он хмуро и задумчиво смотрел в пол. Внезапно Джовер дрогнул и осел. Он рухнул на пол, над ним же возвышался Варт, огревший лорда рукоятью меча по затылку.

— Хватит рассусоливать! — проревел он на весь зал. — Убьем предателей!

Рыцари понеслись вперед.

Джозар очнулся от оцепенения, оторвал взгляд от Джовера и выхватил меч.

— Умрешь ты первым, подлый пес! — выпалил он, бросаясь на Варта.

Его люди уже ворвались в зал и заполняли его лязгом клинков. Розалия все это время сидела как изваяние. Она знала, что ее исход был единственным. Кто бы ни защищал ее — будь то хоть сам Павший бог, Джозар перебьет всех и доберется до нее.

Поединок с Вартом был тяжелым. Джозар встретил достойного соперника. Молодой рыцарь на удивление умело сражался, к тому же был очень свиреп и быстр. Он с остервенением нападал на Джозара, пытаясь отрубить тому руки или воткнуть клинок промеж глаз. Но Джозар ничуть не уступал ему в умении яростного боя, посему бились они столь долго, что к тому времени как все рыцари неизбежно пали под натиском толпы, зал заполнился народом, а Джовера бережно унесли куда-то прочь, — поединок их был еще в самом разгаре.

Джозар был в бешенстве. Какой-то безродный охранник посягнул на его лавры мастера боя? Он бился со всем изяществом и ловкостью, что умел, искусно держал дистанцию и совершал маневры, но Варт насмешливо отбивал все его попытки наступления и упорно начал теснить его. Джозар потерял терпение и перестал красоваться перед людьми. Он вспомнил, как сумел ранить Крэя. Внезапная рискованная атака в неожиданный момент – и все может получиться.

Варт отбросил его, но вместо того, чтобы откатиться, Джозар уцепился за него, крутанулся в его сторону и сбил рыцаря с ног. Он быстро выбил и отшвырнул его меч, приставил к горлу клинок и широко улыбнулся. Затем он перевел взгляд на Розалию. Та сжала губы, по лицу ее лились слезы. Она стиснула подлокотники трона так сильно, что руки ее совершенно побелели.

Джозар подмигнул ей.

— Слушай, как там тебя, Варт, — обратился он к поверженному рыцарю, — неплохо бьёшься. Но недостаточно хорошо, все же ты сплоховал, милок. Смотри, как складывается партия. Я могу убить тебя, заколю на глазах у твоей любимой королевы. Всё будет как тебе нравится — ты красиво и мужественно умрешь. Но как же она это переживет? Она останется совсем одна, убитая горем. Одна одинешенька в огромном мире, и некому будет носить ее на руках. Что-то с ней станется… Или! — он сделал многозначительную паузу. — Я пощажу тебя. Ты побежишь к своей Розалии, и вы будете вместе. Вечно! Ты сможешь служить ей до конца своих или ее дней. Пусть она будет жить в опале, но, по крайней мере, не одна. Под твоей защитой, ты будешь рядом. Лишь вы вдвоем, — он наклонился к нему и прошептал на ухо, — и никто вас не осудит. Но взамен, — добавил он громко, — ты присягнешь мне. Преклонишь колено. Тогда я позволю тебе вновь охранять леди Розалию. Кто как не ты позаботится о ней? Такой храбрый бравый рыцарь и такая беззащитная дева.

Варт тяжело дышал и с ненавистью глядел на Джозара.

— Согласен! — прорычал он. Джозар довольно усмехнулся и убрал меч. Варт вскочил, тут же припал перед ним на одно колено и приник губами к его руке. Он молчал, не в силах выдавить из себя ни слова, лишь его ноздри с шумом раздувались, обдавая жаром пальцы Джозара. Лорд милостиво похлопал его по щеке.

— Достаточно, иди же к ней.

Варт бросился к трону и обнял ноги Розалии, уткнувшись лицом в ее колени. Она положила руку ему на голову. Слез больше не было. Королева сурово смотрела на Джозара.

— Всё это плохо кончится, милорд. Попомните мои слова. Вы совершили то, за что поплатитесь. Жизнь ваша так бурлива и стремительна, что как бы не сложить вам головы на очередном пороге.

Джозар улыбнулся и пожал плечами.

— Будь что будет, миледи. Я готов ко всему.

Он ходил взад-вперед перед ее троном.

— Оглянитесь! — воскликнул он, воздев руки. Кругом стояли его люди, придворная знать, солдаты, обычные горожане. — Вы окружены людьми, но так одиноки. Власть сложное бремя. Вам не под силу было влачить его с самого начала. И где же Джеки? Где же он? Почему не примчится на вашу защиту? Где же обожаемый Синий лорд? Вы ведь спали с ним, не так ли. Я давно уж догадался об этом, дорогая моя королева-девственница. Иначе с чего бы вы так любили его? С какой стати так страдать, кто он такой вообще? Бродяга и прохвост, но вы так лелеяли его жалкую личность. А этот меч в вашей спальне. Какой прозрачный намек! Меч, указующий на вашу кровать. Ну только слепец не понимал что к чему. Вот и вся любовь, Розалия — ему плевать на вас, и всегда было плевать. Вся эта идея с вашим единоличным правлением… Какое предательство. Если бы он женился на вас, это и было бы доказательством его любви. Но нет, — он подошел вплотную к ней и наклонился к ее лицу, опершись руками на спину обнимавшего ее ноги Варта. — Воспользовался и бросил. Бросил одну управлять огромным государством. Он сделал это лишь ради своей выгоды, зная, как вы ему благоволите. Все ради того, чтобы его оставили в покое, не тревожили его уютный уголок безумия, где можно делать все что заблагорассудится под прикрытием влюбленной королевы. Какой ловкач! Но что за бесстыдник – разве можно так поступать с леди? Он просто безумный демон, не способный ни на любовь, ни на милосердие. И он бросил вас в одиночестве, зная, как вы любите его. И у вас есть только верный Варт, слепая вы женщина. Вот кто любит вас. Подле него ваше место. Он унижен хуже куцего пса, лишь бы быть с вами, — он погладил рыцаря по светловолосой кудрявой голове. – Да он без ума от вас. Сколько напыщенных идиотов гибнут ради любви… Глупцы! Он остался жить ради вас – вот где истинный героизм! Ах, дорогая, все эти игры во власть — не ваше. Как тяжело, как трудно. Как хочется отдохнуть. Не правда ли? — Джозар смахнул слезу с ее щеки. — Теперь вы видите, что я не чудовище? Я с заботой о вас выстроил замок Белая Роза без какого-либо подвоха. Вы могли бы жить там безбедно всю жизнь. Но вы отдали его Мортигитам. Это было глупо. Теперь вы будете обретаться здесь, жить со мной. И Варт никогда не покинет вас, уж не знаю благословение это для вас или проклятие.

Он отошел от трона.

— Прощайте же, миледи. И да опустеет трон гризайский, не обагренный кровью сей прекрасной девы!

Розалия дрожала. С ненавистью, широко раскрыв глаза, она смотрела на свергнувшего ее Джозара.

— Я проклинаю тебя, змей, — с трудом проговорила она. — Ты будешь мучиться так страшно, что отнимется твой язык, и ноги перестанут слушаться тебя. Возмездие найдёт тебя.

Варт взял ее на руки и двинулся прочь из зала. Все расступались перед ними. Он нес ее, как носил прежде. Она не замечала сочувственных и насмешливых взглядов, провожавших их. Не слышала той звенящей тишины, нарушаемой лишь звуком шагов Варта, поднимающегося вверх по лестнице. Она чувствовала себя грязью, что стерли тряпкой с пола – не было мыслей, не было слов и иных чувств кроме стыда. Ей казалось, она и не дышит, — она не чувствовала себя собой, ей хотелось вскочить и броситься вон. Но вновь крепкие руки Варта влекли ее куда-то прочь, в какие-то тесные комнаты, в какой-то душный склеп.

 

Предыдущая глава

Следующая глава