Войско Маллума Главо продвигалось на север. Небуланцам удалось довольно быстро переправиться через реку на пароме близ Скоггура – эта переправа была сооружена ещё при Глэзи Аспине, и он лично участвовал в её строительстве. Большой деревянный настил с ограждением крепился на бортах нескольких лодок, сбитых воедино, — получился гигантский плот, способный вынести большой вес. Так же были задействованы все прибрежные суда – местные охотно помогали свои серебролицым союзникам и пригнали с дока вверх по течению все рыбацкие лодки какие нашлись.

В Скоггур небуланцы не вошли. Миновав его, они ударным темпом двинулись к тракту. Джеки всю дорогу был мрачен и молчалив. Спутники его также были невеселы. К Главо на взмыленном коне прибыл разведчик с вестями о том, что небуланцы были разбиты, а торжествующие гризаманцы готовились вторгнуться в Небуловенту.

Каждый воспринимал поражение небуланцев как личную трагедию, которая не должна была произойти, но предчувствие её витало в воздухе уже давным-давно. Всё их обратное путешествие от самой Черизы было угрюмым и тревожным. Радоваться было нечему. Вести о войне обрушились на них так же внезапно и тяжело, как и заключение под стражу – Джеки поймали в Сиринге рыцари из Бейге. Там хорошо знали как он выглядит и на какой твари разъезжает. Они не нападали на него, но застигли врасплох и вежливо объяснили, что он являлся важным пленником, и в его же интересах было добровольно отправиться в миджархию Бейге, чтобы попытаться повлиять на ход войны. Джеки, прекрасно знавший о давней дружбе Теотегара и Акеронти, быстро согласился. Он вел себя спокойно и учтиво, а потому с переменным комфортом он и его спутники быстро добрались до гигантского города Бейге.

Ныне Джеки, как и рассчитывал, ехал с небуланским войском к своим братьям, до сих пор совершенно не представляя, чем он мог бы-таки повлиять на них и всё уладить. Он возвышался над всеми и никто из окружающих не слышал, как он бормотал сам с собой.

— Что ещё за голова, — прошептал Джеки, вспомнив слова священника. — Сколько бреда он мне наговорил. Однако зачастую зерно правды в монашеской галиматье найти можно. Лишусь ли я головы? Или Джозар, или Джовер? Кто ж из нас так неизбывно пострадает? Кому нанесена будет столь страшная рана и кем же?

Он вспомнил пророка Савинту, который также поразил его своими речами, правильно назвав его имя. Трюкачество, — покачал головой Джеки. – Но какое ловкое.

Он вздохнул. Усталость одолевала его, тяготил груз на сердце и мучило дурное предчувствие. Даже петь ему не захотелось.

Дорога была дальняя, и за это время он возродил в памяти все события последних пяти лет. Именно столько времени потребовалось, чтобы совершить то, что они задумали с Глэзи. Начиная с того вечера в Скоггуре, когда они детально обговорили свой план и Глэзи уехал в Гиацинтум, а Джокул чуть задержался, подтягивая своих людей из окрестных деревень. Заканчивая вечером в Черизе, когда они впятером, усталые и грязные после обратного путешествия через болота ввалились на постоялый двор. Именно там Джеки оставил лошадей и оттуда высылал письма во все концы, заявляя о своём конечном местонахождении.

Понимая, что за ним числится долг, Джеки предложил хозяину постоялого двора лошадей своих павших воинов. Но тот усмехнулся и рассказал, что господин Саммермор, нагрянувший пару месяцев назад, уже продал их ему. Торговался как бешеный за каждого коня, после чего расплатился за долгосрочный постой, накинул сверху, и ещё и остаток выручил.

Джокул рассмеялся. Диран был убеждён, что командир вернётся, раз оплатил уход за Доттир на несколько месяцев вперёд. Он попытался разузнать, получил ли Диран деньги, которые должен был выслать Торан. На вопрос о посылке хозяин кивнул, сообщив, что господин Саммермор получил ящик, в котором были какие-то дрянные старые доспехи, тяжёлые и затёртые. Он бурно радовался им, но почему-то бросил их, когда съезжал. Джеки удовлетворённо вздохнул. Итак, Диран, как и Гэри, был при деньгах, которые хитроумно припрятал Торан, и он наверняка уже в Небуловенте, на пути к своей мечте, к своему кораблю. Он выполнил своё обещание, свой договор и провёл Джеки к Чёрным горам. Теперь же оживут его собственные мечты. Я сделал для него всё что мог, подумал Джеки.

Хозяин постоялого двора приволок им такой же ящик с доспехами, какой получил и Диран, а так же принес целую кипу бумаг в корзине – оказывается, Джокула ожидал ворох писем. На некоторых торжественно красовались правительственные печати с миджархийскими гербами. Трактирщик с благоговением передал ценную почту своему гостю и тихо удалился, а Стриго вскрыл ящик, присланный Тораном, и они с Рифис принялись вытряхивать из подкладки наручей и нагрудника золотые монеты.

Именно там, в Черизе и закончилось их великое путешествие. И началось новое. С остекленевшим лицом читал Джеки письма, и чувствовал, как каждый волос на его теле становился дыбом. Он решил прочесть вначале послания Торана – их было много, они были объёмны, и Джокул посчитал это за дурной знак.

Хуги сидел рядом и еле сдерживался, чтобы не броситься расспрашивать его о содержании писем. Джеки, не в силах пересказывать все события, о которых щедро разливался Торан, стал просто передавать ему письма и они провели немало времени в молчании, погрузившись в чтение и раздумья.

События вихрем проносились у них перед глазами. Заговор Джозара и убийство Крэя, рождение близнецов, низложение Розалии, коронация всего семейства одноглазого Змееборца, военное положение в Гризамане, грядущая война с небуланцами, смерть старого лорда Валлироя, конфликт Авиоры и Джозара. Хуги засверкал глазами, прочитав все листы, исписанные неровным, не особенно грамотным почерком Торана, старательно выводившего буквы для своего командира. Видимо, он потратил уйму времени на это дело. Каждое письмо он начинал с затейливой буквицы, желая хотя бы этим угодить Джеки. Содержание писем не оставляло никаких поводов для радости.

Джеки долго молчал, закончив с почтой из Синего замка. Он сидел, облокотившись на стол и подперев рукой щеку. Ему не хотелось открывать последующие письма, так как он уже догадывался об их содержании. Ему казалось странным, что Джозар не стал трепать Синий замок, чтобы досадить ему, но он списывал это на влияние Джовера, о котором Торан отзывался с теплотой. Что ж, возможно Джовер сохранил крупицы разума и немного повлиял на взбесившегося младшего брата.

— Не прочтёшь? – спросил Хуги, протягивая Джокулу письмо, скреплённое большой роскошной печатью с эмблемой Небуломона. Птица, летящая вверх.

Джеки вздохнул и сломал печать. Так и есть. Очень вежливое и вычурное письмо. Роскошно оформленное, писанное красивейшим почерком, ну разве что не надушенное. Высокочтимейшего Чёрного Дрозда призывает к себе великий лорд-миротворец Сердце Дельфина.

Джеки сломал печать с новоявленной эмблемой Гризая. Скупое и сердитое письмо повелевало явиться вассалу Джокулу Валлирою ко двору великого лорда-змееборца Джозара Гроффолкса и принять участие в военном походе на север. Однако интересно оно было припиской – «Я знаю, с каким лицом ты прочёл это, Джеки. Однако ты понимаешь, что честь велит мне исполнять свой долг, посему призываю тебя, брат мой. От себя же добавлю – надеюсь, что ты приедешь как можно скорее, ибо желаю видеть тебя, говорить с тобой, вспоминаю о тебе с неизменной теплотой и приязнью. Джовер Валлирой».

Джеки рассеянно кинул письмо на стол. Хуги заскрипел зубами.

— С теплотой и приязнью? – процедил он. — Сукин сын. Я бы надрал обоим твоим братцам уши так сильно, что они не влезли бы в шлемы.

— Успокойся, Хуги, — протянул Джеки, — они и так постоянно дерутся. Что им твои уши. Однажды в детстве Джозар укусил Джовера в плечо и оставил ему шрам на всю жизнь, тот же сломал ему два пальца на ноге. Надо сказать, это нисколько не повредило их великой Дружбе.

— Наслышан, — отозвался Хуги.

— Думается мне, насилием здесь ничего не решить.

— Пением тоже.

— Согласен. Поэтому я поеду к Джозару и поговорю с ним.

— Так значит, отзовёшься на призыв своего братца, «с приязнью» тебя вспоминающего? – поразился Хуги.

— Нет, этого он не дождётся, — возразил Джеки. – Я не псина, чтобы прибегать на зов хозяина, который забавляется, втыкая копья в жертву. Я явлюсь к Джозару как небуланец.

— Ты спятил? Он убьёт тебя!

— Не убьёт. Не смог убить прежде и сейчас не осмелится, — мрачно проговорил Джеки. Он не был уверен в своих словах, но произнеся их, вдруг почувствовал себя решительней. – Я отзываюсь на зов Акеронти. Я присягнул ему. Я хотел этого и понимал, на что соглашаюсь. Они спасли и защитили меня, я отвечу им тем же. Но не по велению долга, а по велению сердца. Это достойный народ, который должен жить в мире и гармонии. И я сделаю для небуланцев всё что смогу. Полагаю, их войска во Флавоне уже готовятся к предстоящему сражению. Туда я и отправлюсь.

— Мы отправимся, — поправил его Хуги.

— Благодарю тебя, Хуги, — Джеки улыбнулся ему. – Я в тебе и не сомневался. Это сложное и опасное дело, и я рад, что ты со мной. Ты ведь знаешь, что я очень ценю твою поддержку.

— Я тоже ценю и одобряю твой выбор. Выступить на стороне небуланцев куда более достойное решение, нежели позориться в компании твоих близнецов.

— Я не собираюсь выступать, Хуги, — тихо заметил Джеки, — моя цель – добраться до Джозара. Я остановлю его.

— Убьёшь его?

— Нет.

— Оттаскаешь за косы? Похитишь его? Свяжешь? Спрячешь в чулан? Что ещё с ним можно поделать? Как ещё его остановить, кроме как лишив жизни? Он невменяемый.

— Я не знаю, — вдруг признался Джокул. Он раздражённо потёр лицо ладонями. – Я не знаю, Хуги. Но я буду думать и придумаю. Буду искать ответ и найду его.

 

Они подходили к лесистому взгорью, за которым и раскинулся широкий тракт. Преодолеть холмистую местность, обойти овраги, скалы, поросшие лесом – и вот он, торный путь прямиком на Небуломон. Джокул немного приободрился и даже что-то негромко напевал. Стриго безмятежно подмурлыкивал ему, с удовольствием обозревая знакомые края. Он принялся, было, отмахиваться от расшумевшейся мошкары, но вдруг с тревогой выпрямился в седле.

— Ты слышишь это? — взволнованно вскричал он. – Щит, Джеки!

Не дожидаясь ответа, он схватился за собственный щит.

Рядом раздалось визгливое лошадиное ржание и надрывный вопль небуланского солдата. Всадник свалился наземь.

Тихое гудение, которое заслышал Стриго, обернулось дождём стрел, выпущенных со стороны взгорья. Лесистая и неровная местность прекрасно скрывала неприятеля, засевшего в засаде на холме.

По доспехам и щитам забряцали и заскользили стрелы. Небуланские ряды всадников слегка поредели – раненные лошади валились с ног. Раздался тревожный трубный глас – солдаты стремительно отходили в сторону. Джеки отогнал Доттир подальше, спешился и пустил её прочь. Сам же бросился к пешим отрядам, чтобы встать в небуланские ряды бок о бок с остальными. Сейм и Хуги были рядом с ним, Рифис и Стриго же поспешили присоединиться к стрелкам.

Маллум Главо перестроил войско очень быстро. Навстречу тучам стрел двинулась тяжёлая пехота, вооружённая копьями и огромными металлическими щитами.

С ними шли лучники, так же надёжно сокрытые щитами своих собратьев. Как только бряцание стрел о металл стихало, копейщики мгновенно расступались, опуская щиты. Стрелки делали несколько очень быстрых выстрелов, посылая неприятелю ответный дождь. После чего их вновь надёжно скрывали в тесных рядах рослые пехотинцы. Они шли, подбирая вражеские стрелы, бряцавшие о щиты и падающие им под ноги.

Из-за холма послышались дикие вопли. На самом холме расположились огромные телеги, из-за которых выступили гризаманские солдаты.

Небуланцы осыпали стрелами засаду врага, те не оставались в долгу. Однако было очевидно, что засевших за холмом лучников особенно никто не прятал за щитами, посему громкие крики раненых гризаманцев оглашали окрестности.

Их пехота спускалась с холма медленно, подпуская небуланцев ближе. Те шли уверенно, потеряв лишь несколько единиц в своём марше. С левого фланга заходила небуланская кавалерия — грохот копыт уже приближался к позициям гризаманцев. Они намеревались врезаться в неприятеля и кубарем скатить солдат в овраг чуть южнее по склону, а так же снести ограждение из повозок. Впрочем, Главо, разглядывая холм в подзорную трубу, заметил, что гризаманцы вырыли с фланга ров, пытаясь тем самым обезопасить свою позицию на холме. Его можно было обойти, лишь встретившись с пехотой, ощетинившейся на склоне холма словно дикобраз.

За рядами бронированных небуланских копейщиков с лучниками двигались смешанные ряды. Священники вели стаи огромных гиен, ревущих на все лады, шли лёгкие пехотинцы, группа с дротиками. Там же шли Сейм, Хуги и Джеки. Рифис со Стриго таились где-то впереди за щитами пехоты, которая периодически расступалась, давая им возможность послать на холм несколько стрел.

Сейм, не переставая, обозревала события в свой телескоп, громко докладывая Главо об увиденном. Вот показались небуланские всадники. Пехота уже подошла совсем близко, оставляя прикрытие лучников подоспевшим более легким рядам позади себя. Гризаманцы медлили.

Вдруг Сейм заметила, что в телегах приоткрылись окошки — из них выглянули арбалетные прицелы.

— Арбалеты! В повозках арбалетчики!

Небуланские капитаны моментально принялись выкрикивать приказы. Раздались резкие отрывистые звуки труб.

Генерал Главо осматривал холм из своей оптики. Небуланские рыцари, успевшие добраться до неприятеля, валились вниз по склону. Истыканные арбалетными болтами лошади кубарем скатывались под ноги небуланской пехоте. Вылетевших из седла добивали гризаманские пехотинцы. Лучники из-за холма вновь выпустили жужжащий рой стрел.

Небуланским копейщикам у подножия холма пришлось нелегко — на них неслись раненные лошади и неприятель. Их осыпали стрелами, кололи копьями и до них уже долетали арбалетные выстрелы.

Позади Джокула раздался хриплый крик. Священники спустили поводки. Гиены моментально бросились врассыпную. Они понеслись на холм, огибая побоище, и резво взбежав за ограждение неприятеля, врезались в толпу стрелков и принялись бешено трепать их, смяв стройный коллективный прицел.

Священники хором распевали молитвы. Они воздели вверх копья и понеслись вперёд, пустив перед собой оставшихся гиен. Джеки, Хуги и Сейм бросились было за ними вместе с остальной пехотой. Но внезапно справа раздались громкие злорадные и угрожающие крики — гризаманская кавалерия, оказывается, таилась в сухом овраге, никем не замеченная. И к нужному моменту неспешно собралась за рощицей.

Всадники неслись как таран на слабозащищенный фланг справа. Они размахивали палицами и молотами, уже прицеливаясь к головам небуланцев, которые вот-вот размозжат если не копытами коней в бешеной скачке, то уж оружием наверняка.

Джеки, Сейм и Хуги развернулись к ним лицом вместе со всеми, вперёд них протиснулись метатели дротиков, выставили копья пехотинцы. Небуланские лучники выпустили в конницу остатки стрел, но этого уже было недостаточно, чтобы остановить врага.

Однако гризаманской коннице не довелось столкнуться с ними как камню с яйцом. С юга на них неслось не менее стремительное и грозное войско. Это не были небуланцы – около трёх сотен всадников, облачённых в чёрные плащи, с дикими криками помчались на гризаманцев, чтобы врезаться с фланга и смять их наступление, перерубив их клин пополам. Они были хорошо вооружены, решительны и остервенело гнали коней, чтобы на всем скаку снести неприятеля. Широкие знамена их трепал ветер, изображения на них были совершенно незнакомыми: на серебристом поле грозно возвышалась черная гора, на вершине ее сидела, расправив крылья, чёрная птица и пела, обративши распахнутый клюв к небу.

Гризаманцы уже не могли остановить свое наступление, они мчались в общем потоке и им оставалось лишь покрепче сжимать оружие. В ужасе взирали они на чёрную волну, холодея от страшных воинственных воплей.

Во главе незнакомых всадников нёсся воин в позолоченном шлеме. На всем скаку он швырнул копьё, и многие вторили ему, осыпав гризаманцев смертоносными снарядами. Они врезались в них, и тут же раздался страшный шум и крики. Как черная клякса незнакомцы растеклись среди яркого гризаманского войска. Авангард, всё так же несшийся на небуланцев, достиг своей цели – их встретили копьями и дротиками. Один из гризаманцев с рёвом вылетел из седла – лошадь его напоролась на копьё. Он приземлился у ног Хуги и встретил свой конец от его меча, моментально пронзившего его живот. Джеки и Сейм понеслись вперёд.

Наступление гризаманской кавалерии хоть и пробило брешь в рядах небуланцев, но всё же увязло, и всадников поглотила пехота. Солдат стаскивали с лошадей и швыряли во всеобщее месиво. Спешенные размахивали боевыми молотами и топорами во все стороны, либо выхватывали мечи, если оружие было ими утеряно.

Джеки протискивался между сражающимися, попутно пронзая противников, до которых мог дотянуться. Гризаманские солдаты молотили во все стороны, не разбирая где чей поединок – это был вовсе не турнир, здесь не было правил, здесь не отплясывали и не красовались умениями, здесь бились насмерть в тесноте, пытаясь доковыряться до плоти под доспехами. Поэтому искаженные яростью лица обращались во все стороны, сверкая глазами в прорезях шлемов.

Джеки в нагрудник прилетел удар палицы и он рухнул на спину, но сразу же вскочил, цепляясь за чьи-то голени – небуланские ли, гризаманские… Он знал, что миг промедления может стоить ему жизни. В такой давке разлёживаться было нельзя. Он пытался добраться до всадников в чёрных плащах, и вот уже невдалеке блеснул позолоченный шлем. И вновь пропал. Перед глазами Джеки опять  замелькала ожесточенная схватка. Ему не оставалось ничего другого, кроме как отчаянно биться, пытаясь прорваться к нежданному союзнику.

Сбоку раздался громкий лязг и скрежет. Джеки мотнул головой и успел увидеть, как Хуги отбил у самого его уха чей-то стремительный удар топором, нацеленный Джеки прямо в шею. Зеваешь! – заорал он ему в то самое ухо и изо всех сил пнул под зад гризаманца, пятившегося на них от здоровенного небуланца с огромным мечом. Тот одним ударом отсек ему кисть.

Тут пинок посетил и самого Хуги. Джеки отпихнул его – рядом с диким визгом грохнулась раненная лошадь и принялась колотить во все стороны ногами. Джеки отбросило прочь. Он врезался в чью-то широкую спину, прижался к ней, принялся отбиваться от какого-то раненого гризаманца с топориком и окончательно потерял Хуги из виду.

Он смог значительно продвинуться вперёд. Чем ближе он подбирался к месиву из сваленных друг на друга лошадей и людей, тем громче раздавался хоровой рёв – союзники в чёрных плащах успешно сминали врага, в численности превосходящего их минимум вдвое. Небуланцы встречали остатки войска неприятеля и с лёгкостью теснили гризаманских всадников обратно – чёрная кавалерия же давила их с другой стороны. В конце концов, конных гризаманев прихлопнули как мух.

Бой быстро стих. Тяжело дыша, небуланцы озирались в поисках уцелевших врагов, но повсюду лишь валялись трупы да шевелились раненные. Кроме судорожных хрипов и громких стонов не было слышно ничего. Сражение завершилось, но шум еще не улегся. Теперь над местом побоища раздавалась иная песнь – мольбы о помощи и крики от невыносимой боли.

Небуланцы спешно двинулись к холму, где в это время тоже гремела битва. Оттуда слышались бодрые восклицания, хохот гиен и стройный хор священников – уже не столь многоголосый. Джеки, наконец, подобрался к воину в позолоченном шлеме и схватил его за грудки.

— Это шлем моего деда, паршивец!

— Да знаю, знаю! Но на мою тыкву больше ничего не налезло, — смеясь проговорил тот, расстёгивая и стаскивая нелепый шлем. – Я обрыл весь замок, клянусь!

Джеки усмехнулся и крепко поцеловал его в щеку. Диран стиснул его и ответил поцелуем в расцарапанный взмокший лоб.

— Значит ли это, что я могу оставить этот шлем себе?

К ним подскочил всадник, потрясая окровавленным копьем.

— Валли!

— Торан!

На этом обмен приветствиями закончился. Джеки с Дираном и пешие крассаражцы бросились вслед за небуланцами, Торан повёл за собой верховых в объезд.

Гризаманцы упорно не сдавали холм. Истратив все снаряды и прекратив отстреливаться, они принялись швырять камни, копья и даже сбрасывать вниз по склону повозки, делая при этом короткие вылазки и отбрасывая упрямо влезающих на холм небуланцев. Вырытый ров здорово пригодился гризаманцам, правда, он уже был завален трупами и через него местами можно было спокойно перебраться.

Когда Джеки с Дираном во главе нескольких наёмников подоспели к холму, небуланцы всё же достигли его вершины, опрокинули повозки и рассыпались по редкому лесу, настигая всех, кто пытался удрать в чащу на взгорье.

— Кто вы такие, господа? – вопросил Маллум Главо, подскочив к Дирану.

— Мы люди Чёрного Дрозда! – вскричал тот, оглядываясь на своих собратьев. Те разразились одобряющими возгласами.

— Что ж, вы явились нам истинным подспорьем, — сказал Главо. – Да будет с вами вечная благодарность небуланского народа. Ну а вы, Чёрный Дрозд, в очередной раз доказали, что вы достойнейший наш друг, для нас честь сражаться бок о бок с вами.

— Воистину это так, — отозвался один из священников. – Да будут благословенны тропы, по которым ступают ваши ноги и да приведут они вас к миру и благодати.

Джеки отвесил им обоим учтивый поклон. Но обмен замысловатыми небуланскими любезностями был прерван.

— Мать честная! – раздался удивлённый возглас. – Да это же Саммермор!

К ним спешила Сейм, поддерживая на плече Стриго. Тот прихрамывал, нога у него была перевязана. Джеки подбежал к нему с расспросами, но Стриго лишь махнул рукой – рана была неопасна, стрела задела его и разрезала кожу, но не вонзилась в ногу. Её уже зашил небуланский лекарь.

С другой стороны, выныривая из-за спин рослых небуланцев, показались Хуги и Рифис. Оба были ужасно грязны, но невредимы.

— Ну вот, вся шайка в сборе! – радостно воскликнул Диран, стискивая их обоих и пожимая им руки.

— Саммермор, что за кусты ты отрастил на морде? – ахнула Сейм, схватив его за изрядно удлинившуюся бороду.

— Ты лучше скажи, что это за мочалка? – он ухватил её за отросшие волосы на голове. – Где моя прекрасная лысая воительница?

— Твоя? Всё что у тебя есть твоего – тощая задница да плохонькое копьё. Я уж думала и не увижу тебя, тупицу, снова. Думала, ты болтаешься по морям, орёшь песни да блюёшь, свесившись за борт.

— Как я мог бросить мою любимую Крассаражскую Бездну? Если и блевать, то только с тобой.

— Боюсь, отныне придётся тебе одному обниматься с бутылкой, — покачал головой Стриго.

— Да, Саммермор, настали для тебя тяжёлые времена, — кивнула Сейм. – Не надираться нам больше вместе. Теперь компания Стриго для меня важнее твоего раздолбайства.

— Да брось! – протянул Диран. В этот момент к ним подобрались Торан и Гэри. Оба они бросились к Джеки, которого плотной стеной окружили его солдаты, не видевшие своего командира несколько лет. Он жал им всем руки, называя каждого по имени. – Эй, Гэри! Слыхал, этот книжный червь украл мою женщину!

— Чему тут удивляться? – отозвался тот. – Увести у тебя женщину способен и хромой безрукий оскоплённый карлик.

Диран махнул на него рукой, но вокруг уже все заржали.

— Почему ты выбрала его, а не меня, тысяча крыс?

— Может, потому что Стриго умница, а ты балда, Саммермор?

— Я думал, ты вполне привык к компании Гэри, — Стриго хлопнул Дирана по плечу, — он даже похож на Сейм – типичный южанин, высокий смуглый блондин.

— Ты, книжник паршивый! Что за бред ты несёшь? – Диран постучал кулаком в его нагрудник. – Знаешь что? Честно говоря, я скучал и по твоей мечтательной морде.

— Диран, ты мой самый непослушный солдат, ты знаешь это? – проговорил Джеки, подойдя к нему.

— Каюсь! Но согласись, пришёлся кстати.

— Торан говорит, вы следили за переправами. Откуда ты знал, что я появлюсь?

Диран пожал плечами.

— Ты ж бессмертен, — сказал он. Джеки раздраженно фыркнул. — Я и не думал никуда плыть без тебя. Думал отсидеться в Небуломоне, дождаться вас, но услышав о грядущей заварушке, припустил в Синий замок. Чутьём ведь знал, что ты явишься повариться в такой скверной каше.

— Что, если б не явился? Ты подверг опасности моих солдат. Все они могли погибнуть, Торан мог быть схвачен и казнён, и весь Синий замок был бы разворошен как улей медведем. Ты сказал Торану, что я прибуду со дня на день. Но такого я не обещал, неужели ты солгал, Диран?

— Нет! Не ложь то была, но вера в тебя!

— Вера? Ты напялил шлем моего деда и водил за собой моих людей. Как-то скверно всё это выглядит.

— Ты забыл упомянуть знамёна. Ведь это я их выдумал. В твою честь, Чёрный Дрозд!

Джеки хмуро глянул на развевающиеся флаги с изображением чёрного дрозда, распевающего на чёрной горе.

— Думаю, нам так же положен выговор, — заметил Торан, — ведь все мы знаем какое трепло Диран Саммермор, и всё равно двинулись за ним.

— Я, однако, тоже не сомневался, что вы явитесь, — вставил Гэри. — Чутьё, Джеки, чутьё, чтоб его.

— Крассаражское чутьё никогда не подводит! — крикнул Гисперан. – Ура крассаражскому чутью!

Все громко завопили, потрясая оружием. Небуланцы вокруг качали головами и посмеивались над своими шумными союзниками.

— Что ж, люди Чёрного Дрозда, — сказал, усмехнувшись, Джеки, — ваше легендарное чутьё спасло наши жизни. Неужели я смолчу и не поблагодарю вас? Молодцы, мастера мои, и спасибо вам, что явились в час нужды.

Его солдаты ответили ему очередным взрывом радостных воплей.

— Мы решили, — провозгласил Диран, указывая ладонью на ватагу своих собратьев, — что отныне именуемся «дроздами». Во славу нашего великолепного командира!

Часть своих «дроздов» во главе с Тораном Джеки отправил озаботиться о погибших и раненных, остальные же спешно вскакивали в сёдла – ждать было нельзя и вслед за небуланцами они стремились поскорее выбраться к тракту. Джеки ехал на коне вместе с Хуги, озираясь по сторонам и всматриваясь в окрестные пейзажи. Он громко и мелодично свистел одну и ту же мелодию, настойчиво повторяя её вновь и вновь. Спустя два часа его окрикнули солдаты – выскочив из густой лиственной рощи, к войску приближалась Доттир. Игриво мотая головами, она бежала к своему маленькому хозяину, который перестал свистеть и счастливо выдохнул.

 

Они миновали взгорье и выехали, наконец, на Молочные равнины. Необычная зелёная с белыми полосками трава росла здесь так часто и густо, что просторы и впрямь выглядели словно залитыми молоком или припорошенными снегом.

Генерал Главо сердечно распрощался с Джеки, осыпав его торжественными благодарностями и уверениями в дружбе. Джеки не оставался в долгу и они долго, витиевато раскланивались друг перед другом. Священники на прощание благословили чёрное войско Джокула, и небуланцы спешно двинулись вперёд.

Джеки было жаль расставаться с ними. Учтивые и добродушные небуланцы были живейшими собеседниками и соблюдали интереснейший этикет, посему общение с ними всегда было приятным и познавательным. Джеки в последний раз посмотрел Маллуму Главо вслед и вдруг вспомнил его рыцарское имя — Гордость Барса. В нём и впрямь было что-то от этого великолепного животного — степенность, достоинство, яркая красота и затаённая могучая сила. Ну а я? — подумал Джеки. — Типичный Чёрный Дрозд. Он засвистел что-то весёлое и быстро поскакал в сторону от тракта.

Небуланское войско ударным маршем двинулось по тракту на север, Джеки же со своими людьми пустились в путь по равнинам. Они искали гризаманский лагерь, который, по словам небуланских разведчиков, был похож на вполне самостоятельный город. Там было своё производство и свои законы. Стояли хлебные печи, разводились птичьи дворы, имелись даже бани. Гризаманцы домой не торопились и прочно зацепились здесь, на подступах в Небуловенту.

Следующим их шагом было вторжение во вражескую страну, захват деревень — там они планировали так же встать лагерем, чтобы подготовиться к взятию Небуломона, который, не смотря на отсутствие стен, был не так-то прост, а миджархийский замок и вовсе неприступен. Пленные небуланцы молча качали головами, — они не раскрывали сведений об обороне города и с сочувствием смотрели на Джовера, который пытался вытянуть из них хоть что-нибудь.

Джовер был мрачен. Победа радовала его, но это была лишь первая ступень на его пути. Он знал о Небуловенте очень мало, не понимал их технологий и испытывал смятение при мысли о вторжении в загадочную страну, объятую туманом и не имеющую оборонительных укреплений. Что же охраняло страну? Магия? Демоны? Древние чудовища? Полчища гиен?

Его разведчики не докладывали ни о чем кроме тумана на сонных холмах. Живописные деревни прятались в долинах и представляли собой поселения вокруг странных гигантских сооружений, из которых валил пар. Джовер не понимал о чём идёт речь, разведчики пожимали плечами. Небуланские окрестности выглядели довольно мирно и беззащитно.

И вот как раз накануне его победоносного похода ему доложили о приближающемся войске со странными знамёнами, во главе с всадником на лошади о двух головах.

Джовер радостно вскрикнул, вскочил, опрокинув поднос с завтраком, и бросился на улицу. Он приказал распахнуть ворота и возвестить о прибытии союзников, которые в скором времени въехали в лагерь. Гризаманские солдаты с интересом и опаской глазели на Джеки, восседающего на громадной Доттир, и его верных крассаражцев, облачённых в чёрные одежды, с чёрными знамёнами в руках.

Джовер встречал брата, стоя на пороге бревенчатого терема, увешенного алыми стягами с золотой змеёй. По обеим сторонам от лестницы живой оградой выстроились рослые воины с копьями, позади Джовера стояли его бригадиры и капитаны.

Джеки же поднялся к нему в сопровождении Хуги, Рифис, Сейм, Стриго, Дирана и Гэри.

Джовер сделал два шага навстречу и они молча обнялись.

— Благодарю, Джеки, что явился на зов, — начал Джовер, — я рад тебе как никогда в жизни…

— Нет, Джови, зов твой был мне безразличен, — прервал его Джеки, — ибо приглашал он на безжалостное убийство из-за глупых амбиций.

Джовер переменился в лице.

— Я так и знал, что ты начнёшь скандал, — раздраженно проговорил он. – Но чтоб с порога… Чего ради тогда ты заявился во главе своих солдат, полоща своими вычурными знамёнами, со свитой капитанов?

Джеки наклонился к его уху и вполголоса, улыбаясь, словно рассказывая шутку, поведал брату:

— Мы тут заскочили на известное тебе взгорье и вырезали подлую засаду, что вы устроили на Маллума Главо. Небуланцы сейчас благополучно движутся на север, и вообще на вашем месте я бы тысячу раз подумал, прежде чем связываться с ними.

Джовер широко раскрыл глаза.

— Вы — что?! — вскричал он.

Он взял Джеки под руку и быстро повлёк его внутрь дома. Там он приказал всем убираться вон, запер окна, двери и начал громко сокрушаться, схватившись за голову.

— Что ты наделал?! Глупец! Ты пошёл против своего миджарха, против своего государя и брата! Тебе конец, конец и твоим мирным уголкам в Речище, Гиацинтуме и Азурите. Джозар не простит тебе этого. Я и так кое-как лавировал между вами, защищая твоих друзей и подчинённых от гнева Джозара. Я пытался примирить вас! И мне почти уже удалось. Джозар даже перестал называть тебя демоном. Это настоящее достижение! И вот теперь я узнаю, что ты воюешь на стороне врага. Ты выступил против своих сограждан, убивал гризаманцев! Своих! Там могли быть и жители твоих деревень. Но ты со своими бандитами вероломно расправился с ними! Я уже молчу, что ты как брат предал нас и вновь отказался от нашего единства.

— О чём ты, Джовер, какое единство? — гаркнул Джеки так внезапно и громко, что тот вздрогнул. – В чём оно? Что нас объединяет? Ответь же мне!

— Наше кровное родство… — терпеливо начал Джовер.

— Плевал я на него! – воскликнул Джеки. – За всю жизнь я встретил огромное количество народу, и совершенно посторонние люди зачастую оказывались мне роднее и ближе всех вас вместе взятых. За них я бы умер. Ради них я бы жил! А ради вас? Вы – моя семья. И вы презирали меня, мучили и унижали. Вы насиловали меня! Уничтожали меня! Но это ладно. Хуже-то всего… хуже всего на свете — ваше равнодушие. Твое равнодушие, Джови.

— Я не равнодушен. К тебе уж точно!

— Поступки твои твердят обратное. Ты совершил столько хороших деяний, и ты молодчина – только болван со мной не согласится. И ты столько говоришь о чести. Долг и честь! Для тебя это всё. Ты служишь верно, цепко, рьяно и влюблённо. При этом ты заботишься о своей чести. А знаешь ли ты вообще, что такое честь?

— Имею кое-какое понятие, — огрызнулся Джовер.

— Честь и честность – родственные слова, случайно ли? Ведь честь это именно честность – перед самим собой и перед людьми, это чистая совесть, это милосердие, это достоинство – уважение к себе и уважение к другим. Неужели обладать всеми этими качествами можешь лишь ты один?

— Такого я никогда не говорил.

— Не думал ли ты, что к этому стремятся многие? Что к этому стремлюсь и я, как самый обычный человек, который любит жизнь?

— И я уважаю тебя за это.

— Уважаешь? Ты прекрасно знаешь, что я присягнул Акеронти — Торан сказал тебе. И обвиняешь меня в предательстве, хотя сам же ожидаешь его от меня. Ждёшь, что я предам того, кого уважаю и ценю! Ждёшь, что я подло переметнусь к вам лишь потому, что мы родились от одной женщины и одного мужчины. Это честь? Это ли честь, брат мой? И по-братски ли это? Такого ты обо мне мнения? Такова твоя ко мне «приязнь»? Таково твоё уважение ко мне?

— Послушай, — Джовер примирительно поднял руки, — я не жду от тебя предательства. Я жду лишь поддержки. Твоя присяга Миротворцу – неслыханное дело. И с точки зрения Джозара настолько сомнительный поступок, что я ему ничего не сказал. Невозможно усидеть на двух конях одновременно. Я всего лишь хотел предоставить тебе выбор, и честно говоря, рассчитывал на то, что ты поддержишь нас. Мне даже в голову не могло прийти, что ты так серьёзно к этому отнесёшься. Полагал я, что Гризаман для тебя важнее всего.

— Значит, ты меня совсем не знаешь, — покачал головой Джеки.

— Как узнать тебя лучше, когда тебя никогда нет рядом? Когда ты вечно болтаешься где-то на краю света. Чериза… я кое-как нашёл этот город на карте! Что ты там делал в этом страшном захолустье? Чем столь дальний путь с твоими взбалмошными бездельниками может быть притягателен и желанен? Неужели быть бродягой так захватывающе, что можно годами не появляться дома?

— Джови, знаешь, ты великолепен, — вдруг сказал Джокул. — Ты столь многого достиг. При этом справедливо – ты умён, умел, храбр. Но это не дает тебе отмашку оскорблять моих людей, отзываться о них с пренебрежением. Мои солдаты, мои друзья прошли ужас и пекло, бурю и страх, они бились насмерть и умирали, они ели друг друга! Во имя нашей цели. А ты называешь их бездельниками и бандитами. Не смей!

— Прошу прощения у тебя и твоих людей, — вздохнул Джовер. – И что же – достигли вы цели?

— Да, мы достигли того, к чему стремились. И всё было не зря. Как и мои друзья, я столь многое отыскал, узнал и обрёл. Да, я обрёл. И знаешь в чём ирония жизни, Джови?

— Поведай, Джок.

— Угрюмый изгой и одиночка, презираемый обществом, бесправный гризайский палач стал свободнее ветра, обрёл счастье и любовь и стал мне роднее всех вас вместе взятых. Вас, которые ценят меня лишь как гирю на весах своего спокойствия. Как кровного родича без чести и достоинства. Как скотину на убой – командира «бандитов и бездельников», которых не жалко пустить в расход ради бессмысленной победы.

— Бессмысленной?!

— Да, Джовер, бессмысленной! Ты ничего не обрёл, не отыскал и не узнал, одолев небуланское войско. Это просто бессмыслица. Это пример презрения к собственной и чужим жизням. Равнодушие ко всему, кроме нелепого служения стулу, на который по очереди опускаются задницы одна другой знатней. И этот стул с именитыми задами не возвеличивает государство, не придаёт ему могущества. Ибо сила народа не в этом, не в правителях, но в людях, лики которых обращены не к трону, но друг к другу. Вот оно величие! Вот она сила, гордость и честь – быть человеком! Честным и справедливым. Не холопом, не паршивым псом, готовым за кусок мяса разодрать кого угодно.

Вы, гризаманцы, чувствуете себя униженными? И думаете, что этой бессмысленной войной возвеличили себя? Ничуть. Наоборот. Вы унизили себя ещё больше. Вы доказали всему миру, что с вами по-другому нельзя. Что небуланцы были правы, вытрясая ваши карманы, чтобы вам не хватило денег на копьё, ибо получив его, вы ринетесь кромсать во все четыре стороны. Так и вышло. И это – позор.

Джовер внимательно слушал его, скрестив на груди руки. И когда тот умолк, тихо ответил ему:

— Речи твои милы и наивны. Может, в чём-то они и правдивы, но всё же оторваны от реальности. Эта война, эта победа очень много значит для народа. Она сплотила нас. Объединила гризаманцев так, как ещё ничто не объединяло. Вот уж воистину сейчас мы обращены лицами друг к другу. И лица наши светятся счастьем и гордостью.

— Джовер, что-то не так с народом, которого сплачивает и объединяет лишь война, — покачал головой Джеки. — В чём здесь счастье? В иллюзии могущества? В чём же ваше могущество? В том, что своре собак удалось ранить медведя?

— Нашей своре, как ты выразился, удастся обрести независимость и свободу от небуланцев.

— И что вы будете делать с этой независимостью? Куда направите усилия? Народ, который, живя у моря, не может позволить себе рыбу на обед и лечит сжиганием на костре кожные болезни обретёт независимость. Вам нужна не независимость, вам нужна помощь.

— Помощь нужна слабым и убогим, но гризаманцы не таковы.

— Не таковы, — согласился Джеки. — Но они застыли как статуи. Не пора ли осуществить прорыв, толчок вперёд?

— Для этого тоже нужны деньги, а у нас их нет, — улыбнулся Джовер.

— Нет? Но что же это? — Джеки распахнул окно и указал во двор, заполненный солдатами. — Это ли не деньги?

— Мой милый политик, лорды раскошеливаются, только если дело касается военных действий — славы, подвигов, добычи, захвата земель, получения выгоды, милости миджарха, власти. Джозар был бы крайне непопулярен, будь он миролюбивым просветителем. Но он Змееборец и полководец. Гризаманские лорды — рыцари, военные. Им по большому счёту плевать на лица людей, обращённые друг к другу.

— Не учи меня той простой истине, что мясо, драка и парча — мечта любого богача. Я прекрасно знаю какова гризаманская знать. Как знаю и то, что она решает слишком многое.

— Боже милостивый! — рассмеялся Джовер. — Как вы похожи! И в то же время так противоположны. Я о тебе и Джозаре.

— Я понял. Где он? Собственно, приехал я говорить с ним. Но теряю время на споры с тобой.

— Джозара здесь нет. Сегодня засветло он отправился за Дреки.

— Невероятно! — Джеки устало опустился на скамью. — Куда он поехал?

— В Лагуну. Уж не думаешь ли ты…

— Именно так я и думаю. Я еду за ним.

— Чего ты хочешь добиться своими разговорами? — вскричал Джовер. — Он придет в ужаснейшую ярость, выслушав всё то, что ты мне здесь наговорил. Башку тебе оторвёт.

Джеки поднял на него взгляд.

— Что ты сказал?

— Башку, говорю, оторвёт тебе!

— Я отправляюсь немедленно, — Джеки встал и направился к двери.

— Тысяча демонов! Постой же! — воскликнул Джовер, хватая его за предплечье. — Ты вечно убегаешь и мы не видимся годами. Ну посиди хоть час со мной, выпей хоть на дорогу.

Он усадил Джеки на место и налил ему вина. Сам сел рядом и тоже схватил кубок.

— Да, не в такой обстановке хотел бы я пить с тобой, — вздохнул Джеки.

— А где же хотел бы?

— Дома например. Да хоть и в кабаке.

— Не грусти. Выпьем и там.

— Джови, — Джеки повернулся к нему. — Прости мне все грубости, что я тут наговорил. Прости.

— Эй, Джок, всё это я вполне заслужил. Ты отчитал меня и правильно сделал, — он неловко похлопал его по плечу. – Это ты меня прости. Я всё время забываю, что ты чувствителен, как и Джозар. Мог я запросто показаться тебе равнодушным сухарём, но позволь хоть при личной встрече сказать тебе, что это лишь внешнее. А глубина и истина в том, что я всегда любил тебя, и мне жаль, что я не смог этого выразить. И я знаю, что и я любим тобою.

Джеки кивнул и усмехнулся.

— Так зачем же наш чувствительный Джозар поехал за сыном?

— Он хочет, чтобы тот вошёл в захваченный Небуломон как новый его правитель.

— Джови, этого не будет.

— Что ты собрался предпринять?

— Трудно сказать. Всё, что потребуется.

— Джеки, он ни за что не отступится, — покачал головой Джовер. – Поверь, что бы ты ни говорил, как бы ты ни убеждал – уже поздно поворачивать оглобли. Мы выступаем, Джозар же привезёт маленького миджарха. И как бы ни было мне горько говорить тебе это – но твои очаровательные речи здесь не решают ничего. Как бы прелестно ты не щебетал, Чёрный Дрозд, Джозар все равно будет переть напролом. Поверь, я знаю его как никто другой.

— Что ж, у тебя было достаточно времени узнать его – вы не расставались с самого рождения.

— Он очень упрям, вспыльчив и честолюбив. Он лёгок на подъём и усерден, строптив и непреклонен. Он любит посмеяться и развлечься. Он силён и вынослив. Но есть в нем и слабость – он очень раним. Когда его задевают за живое, за самое дорогое и любимое его сердцу – он начинает ужасно терзаться и страдать. И в этом весь Джози – то смеётся, то плачет, то рычит.

— Хотел бы я знать, — задумчиво проговорил Джеки, — при встрече со мной будет Джозар рычать, смеяться или плакать?

Они покинул терем. Джовер вышел проводить брата на крыльцо. Взгляд его скользнул по спутникам Джеки и он оторопело воззрился на Хуги.

— И впрямь палач! – удивился он. – Это же ты, Хуги Миркур, я тебя хорошо помню. Так вот куда ты подевался. А говорили, сгорел дотла.

— Ну это недалеко от истины, — хмыкнул Хуги. – Палач сгорел.

— Ты ведь знаешь о том, что за дезертирство палача полагается казнить?

Хуги кивнул, глядя на него с прищуром.

— И что же, отдадите приказ, генерал?

— Хм. Говоришь, палач сгорел? Вот и прими его Павший бог. А ты ступай своей дорогой.

Джеки усмехнулся и махнул Хуги рукой – тот последовал за ним вниз по лестнице. Они стремительно покинули лагерь, и гризаманские воины недоумённо обсуждали их скорый отъезд, который показался им дурным знаком. Советники миджархов и рыцари были так же обескуражены тем, что лорд Валлирой уехал прочь, покинув армию своего господина и нарушив военный порядок.

Джовер раздражённо пояснял, куда двинулся Джеки, оправдывая его заботой и беспокойством о Змееборце. Так же он срочно созвал Совет, на котором поведал о том, как Маллум Главо успешно раскрыл и разбил их великолепно организованную засаду на взгорье у тракта, и теперь движется на север, а значит, стянет там предостаточно сил, и теперь взятие Небуломона сильно осложняется. К тому же не за горами зима, а небуланские зимы суровы – морозны и снежны. Ждать было нельзя, и гризаманское войско загудело как гнездо шершней, готовых к вылету за добычей.

Джовер же, оставшись один в тереме Джозара, стянул с себя доспехи и разоблачился полностью, словно собирался принять ванну. Его уже несколько часов мучил зуд и сильная боль на пояснице и на бедре. Он в недоумении принялся оглядывать себя и его прошиб холодный пот. На спине расползалось кривое как клякса серое пятно, сквозь поры проступали капли гноя. На бедре было не лучше – Джовер с содроганием разглядывал сочившийся из посеревшей раны гной. Пепельная лихорадка. Тело сереет и гниёт заживо. Ближе к концу одолевает сильный жар, начинается бред, гнойная рвота. Всё тело зудит, раны вызывают ужасную боль. Шансов на излечение нет, как нет и лекарства. Единственное лекарство – костёр. Джовер спешно набросил на себя рубаху и медленно опустился на скамью, обхватив ноги руками.

 

Гризаманское войско выступило на север. Хмурый осенний холод уже подавал сигналы о предстоящем крепком морозе небуланской зимы — по утрам равнина была покрыта инеем и местами небольшие ямки застывали хрупкой, словно сахарной, коркой льда.

Туманы наползали постоянно и были уже привычными спутниками солдат. Гризаманцы шли вперёд, не взирая ни на какие природные ухищрения севера — они были прекрасно вооружены, сыты, а помимо шёлковых рубах имели и тёплые зимние вещи.

Никто не сомневался в удачном завершении их кампании. Змееборец их не подвёл — он вёл их к победе, всё, что он говорил – сбывалось, и его гранитная уверенность передавалась всем его воинам. С каждым их шагом на север Джозар и Дреки возрастали в их глазах, становясь правителями не только Гризамана, но Вердамана от края до края. Гризаманские миджархи уже мысленно прикидывали какие земли будут нижайше испрашивать у Джозара, какие милости их ждут и какие неслыханные богатства и чудеса им удастся заполучить в Небуловенте. И это помимо изумительных образованных рабов экзотического вида! Воистину наступление на север было радостным, марш — ударным, а дух войска — возвышенным. И встреться сейчас им на пути хоть десять тысяч разъярённых демонов — гризаманцы не отступили бы и дали им отпор.

Один единственный человек из всей великолепной гризаманской армии был печален, встревожен и не уверен в исходе. И был это её блистательный предводитель — генерал Джовер Валлирой.

На его непроницаемом лице как всегда было невозможно ничего прочесть. Он ехал во главе знатных рыцарей, окружённый знамёнами и трубачами, невозмутимо уставившись вдаль. Мыслями же своими он постоянно оборачивался назад. И он прощался. С семьёй, с родиной, с жизнью. Но не с честью.

Хотя и на сей счёт Джовер терзался и размышлял.

Честно ли поступил он? Заболев страшной заразой, честным ли будет утаить сей ужасный факт от своих солдат и родных? Честным ли будет умереть в бою, а не броситься в костёр, как велит то медицинская наука Гризамана?

Джовер тяжело вздохнул.

Что сказал бы Джеки? Он придумал бы как поступить. Всё-то он мог объяснить, на всё-то знал ответ да имел небезынтересное мнение. Ах, милый-милый Джеки! Прощай же, старший брат. Живи же долго и беззаботно. Будь же счастлив.

Прощай, моя прекрасная Лазура, прощай, милая Эгалона, прощай, славный Эгон. Прощай, Джозар – ты был мне первым другом. Я уйду так, чтобы никому из вас не было стыдно за меня. Джовер кивнул сам себе и крепче стиснул рукоять меча.

Таинственная Небуловента прятала в своих недрах нечто огромное и тревожное. Джовер ощущал сильное волнение, хотя ничем не мог объяснить его. Ничто не предвещало неприятностей, разведка была безупречна, а доклады благоприятны. Но слова, сказанные Джеки, тревожным молоточком постукивали на сердце Джовера. Не связывайтесь с ними… Что он имел в виду? Ну почему же он вновь упорхнул, ничего не объяснив?

Подразумевал он бесстрашных воинов Маллума Главо, подоспевших на помощь силам Акеронти? Либо вновь какие-то загадочные машины поджидали их впереди? Нет, все эти проблемы решаемы. Здесь что-то иное…

Сокрушив небуланцев ты, Джовер, не обрёл ничего… Так он сказал. Не обрёл. Значит и потерял что-то. Эта великолепная страна с неведомыми технологиями… Что мы будем делать с ними? Как распорядимся? Умеем ли мы обращаться с местным производством? Понимаем ли мы, как здесь устроена жизнь? Откуда произрастает местная наука и чего достигла она?

Джовер не знал ответа ни на один вопрос. Он понимал, что уже не вернется домой, но боялся бросать на произвол судьбы родные земли, своих близких и верящих ему солдат. Мечталось ему, чтобы знал он грядущее, сумел разобраться во всём и упорядочить всё как должно. Но он ехал вслепую, наощупь, опьянённый уверенностью Джозара, овеянный сомнениями, тронутый укорами Джокула, весь раздираемый противоречиями.

Ему было больно. На теле появлялись новые серые пятна, он с трудом скрывал на шее одно из них, натягивая повыше воротник. В конце концов, он попросту облачился в шлем и не снимал его более.

С каждым шагом в сторону Небуловенты, он заболевал всё сильнее. Он твёрдо решил умереть в бою. Не как гниющий заживо изгой, беспомощный заморыш. Только не так! Только не презираемый своими людьми, тычущими в него факел….

И если Главо не преградит им путь на подступах к обжитыми местностям, если они благополучно встанут в деревне, не встретив сопротивления, он сам, в одиночку отправится на поиски боя. И найдёт его, и умрёт так, как всегда представлял свой конец –

Как блистательный рыцарь на белом коне

В сверкающих латах, при добром мече.

За свободу и честь несущийся в бой,

Сражая врагов справедливой рукой.

 

_________________________

 

Предыдущая глава

Следующая глава