18. Четверо братьев

Джокул дотронулся до резного узора огромного дубового сундука. Увесистую крышку украшали завитки, усыпанные мелкими синими азуритами. Посередине торчало массивное кольцо. Джокул потянул за него и откинул крышку.

— Деньги. Глянь, Глэзи.

Глаза Аспина заблестели при виде целого сундука гризаманских серебряных монеров.

— О, разумеется, — протянул Джокул, вторя его мыслям. — Часть мы переправим в Скоггур.

Он с шумом захлопнул крышку и перешел к сундучку попроще, безо всяких украшений. В нем оказались россыпи голубых сапфиров, несколько крассаражских рубинов в бархатных мешочках, целый мешок небуланских алмазов и несколько крупных золотых самородков.

Аспин, заглянувший в большой напольный сундук, обнаружил золото — монеты, браслеты, кубки, ложки и даже небольшой куполообразный шлем.

Аспин повертел его в руках и примерил.

— Сними его, — фыркнул Джокул. — Ты смешон.

— Откуда у твоего отца столько золота? — удивленно спросил Аспин, швырнув золотой шлем в сундук.

— А ты не помнишь? Я ведь рассказывал. Во времена освоения Желтых островов подался туда и мой дед. И нашел ведь золото. И много. Но когда на острове началась заварушка, ему пришлось отступить на материк и бросить свою жилу. Здесь он недолго отсиживался, снарядил корабли и поплыл отвоевывать наработанное. Ему удалось вывезти золото на материк, но владения свои он потерял. Ему вновь пришлось отступить и засесть в замке. Когда желтые пираты начали одолевать гризаманские берега, он был среди первых, кто отбивал от них города. Пиратов отбросили и рассеяли. Часть из них сгинула в туманах с Черных гор. Часть вернулась на Желтые острова. Там они вели жестокие бои за захваченные земли, и им снова удалось победить. Дед вернулся домой. И хоть все славили его, осыпали цветами и пели в его честь песни, сам он был мрачен и угрюм. И всю оставшуюся жизнь таким и оставался. Я только таким его и помню.

— И он больше не предпринимал попыток отвоевать своё?

— Он бы предпринял. Но миджарх запретил ему бередить осиное гнездо. И пожаловал ему право продажи Синего леса в Небуловенту. Это, надо сказать, ничем не хуже золотой жилы! Но уязвленная гордость лорда совершенно испортила его характер.

Джокул зевнул и потянулся. В подвале было душно и пыльно. Старомодные доспехи, уныло ссутуленные в углу, покрылись изящными сюрко из паутины и толстым слоем пыли. У стены лежала гора оружия, добротного и целого, без инкрустаций и прочих бессмысленных украшений. Мечи, щиты и копья, местами слегка проржавелые и затупленные, были, вероятно, трофеями после какой-то стародавней битвы, либо просто старинным оружием местной знати.

— Клинки неплохие, еще могут послужить, — Аспин взмахнул коротким мечом с рукоятью в виде дерева.

В темном углу у дверей ему кивнул еле видимый Стриго, так же разгребавший древний арсенал.

— Недурная сокровищница у твоего папаши! — похвалил Аспин подвалы лорда Валлироя. — Ничем не хуже флавонской.

— Ему были бы приятны твои слова, — гулко отозвался Джокул, копавшийся в сундуке с одеждой. — Зайди к нему в библиотеку и за бутылочкой винца расскажи о своих впечатлениях. Думаю, он придет в дикий восторг.

— Ищешь себе платьице? — Аспин выудил из сундука какое-то громадное парчовое платье и встряхнул его. Запахло старой тканью.

— Пора бы переодеться, — ответил Джокул. — Даже платье было бы уместнее, чем моя дырявая куртка и истершиеся штаны. О сапогах и говорить нечего.

— А в доспехах ничего, вид довольно приличный, — рассмеялся Аспин.

— Что есть, то есть – прорех не видно. Но перед людьми уже негоже ходить в на сто раз залатанном дранье.

— Слушай, такое уже не носят, — усмехнулся Аспин. Он повертел в руках кафтан из плотной ткани и швырнул его обратно в сундук.

— Мы с тобой не кумушки, чтоб о нарядах спорить, и даже ты не отказался бы от такого поддоспешника, — Джокул вручил Аспину новый гамбезон и кожаный дублет с вычурной вышивкой. Сам он покинул подвал, прихватив плотный черный кафтан с узкими рукавами и высоким воротом.

 

Аспин на несколько дней засел в небольшой комнатушке на самом верху дозорной башни. Он склонялся над бумагами и двумя огромными книгами за письменным столом и изучал свитки, писал письма и получал ответы. Ему в башню принесли клети с его любимыми голубями, которые теперь свободно разгуливали по комнате, ожидая своей очереди на почтовый полет.

Аспин старательно выводил слова на крошечных свитках, которые голуби разносили чуть ли не по всему Вердаману.

— Прекрати, Скоггур! — Аспин согнал белоснежного голубя со своей головы. — Сейчас черёд Гризая. Где он, кстати?

Аспин обнаружил пёстрого бело-коричневого голубя под столом, собирающего крошки с прошлого обеда.

— Иди сюда, дружок, — Аспин бережно взял голубя в руки и аккуратно и прочно привязал к его лапке послание. — Ну, вперед, лети домой!

Он выпустил голубя в распахнутое окно и тот улетел в сторону Гризая.

Аспин устало потер руками лицо и сел на кровать. Он не выходил из комнаты больше трех дней. Пора было спуститься вниз к своим людям. Аспин, тем не менее, поднялся наверх, где обдуваемый ветрами Стриго вглядывался вдаль.

Они стояли на каменной длани и через пальцы-зубцы смотрели на тракт в долине. Солнце поднималось из-за холмов на востоке, широкими ровными лучами пронзая утренний туман. Тени медленно отползали, уступая свету в неравной схватке. Сизое небо золотилось на горизонте словно расплавленный металл.

— Величественная красота! — сказал Аспин. — И замок великолепен. Очень живописная местность, теперь понимаю, отчего из-за нее столько шума.

— О да, Гризаман прекрасен, — согласился Стриго. — Говорят, на юге край водопадов, весьма жаль, что мне не довелось там побывать.

— Ладно, труби побудку, — Аспин хлопнул Стриго по плечу и направился вниз. Спускаясь по лестнице, он услышал задорный гулкий рожок, в который протрубил Стриго, приглашая всех солдат во двор замка на построение. Проходя мимо окна, Аспин заметил на стене Джокула в компании еще двоих человек, с интересом наблюдающих за сборищем внизу. Он прошел через двор и поднялся на стену. Приблизившись к ним, он удивленно приподнял брови.

— Джеки, видимо у меня с утра троится в глазах.

Близнецы разом обернули к нему лица. Три пары одинаковых черных глаз воззрились на подошедшего Аспина.

— Глэзи, это мой брат Джозар, миджархийский капитан, — представил Джокул младшего брата. — Джозар, это Глэзи Аспин, лорд Скоггура, мой старинный друг.

— Капитан Валлирой, как ваше самочувствие? — обратился Аспин к Джозару.

— Жить буду, — пробормотал Джозар. У него был изможденный вид. По-видимому, он не спал ночь, промучившись от болей в ноге. – А вы, стало быть, и есть тот самый Гладиус Аспин? Беглый флавонский миджарх? О вас ходит много слухов.

Аспин усмехнулся. Он забавлялся, разглядывая хмурую копию Джокула. Длинные косы Джозара и дорогие одежды выглядели на нем почти нелепо, по мнению Аспина, который привык к лохматому Джокулу, обожавшему практичные темные цвета и одеяния без вычурных украшений.

— Не всем слухам стоит верить, капитан. На то они и слухи.

— Но ведь это правда, что вы собирали в своё войско сброд по всей Крассаражии, — сказал Джозар, прищурившись, — а теперь пригрели этих наемников в замке, что конечно не очень умно. Значит, правдивы и слухи о вашем слабоумии. К тому же, разрушить собственный прекрасный и процветающий город мог только дурак и идиот.

Аспин расхохотался.

— Капитан, вы мне очень нравитесь! Вы этакая пародия на Джеки – вроде и он, но с набором всех черт, которые ему не присущи.

— Зря вы это сказали, Аспин, — тихо проговорил, усмехнувшись, Джовер. Джозар побледнел и возмущенно фыркнул.

— Действительно, Джокулу не присущи образованность, рассудительность и сметливость. Бог и вовсе обделил его разумом. Джовера он обделил непоколебимостью и твердостью. Как видите, все достойные качества достались мне.

Аспин удивленно хмыкнул.

— Джозар всегда был таким, не обращай внимания, — махнул рукой Джокул.

Он смотрел вниз, облокотившись на стену. Во дворе выстроились их стрелы, мечи и копья. Капитаны распределяли обязанности на текущий день. Часть войска отправилась в Речище. Несколько отрядов двинулись на лесопилки. Сменился караул на стене, небольшой отряд выехал с груженой телегой в Гиацинтум. Еще несколько групп отправились в казармы, многие же остались во дворе ожидать дальнейших распоряжений.

Джовер одобрительно кивал, глядя на дисциплинированных, хорошо вооруженных солдат, проходивших мимо него по стене на смену караула.

— Как вам удалось собрать такое войско, милорд? – спросил он Аспина. – Где вы набрали столько профессиональных наемников?

Тот покачал головой.

— По большей части это рыцари и лорды Флавона, что примкнули ко мне после исхода из города. Их имения хорошо охраняются и не имеют передо мной денежных обязательств. Взамен они служат мне, предоставляя своих регулярных солдат. Так же здесь много крассаражских наемников, но почти все они работают на Джокула. Здесь присутствуют обнищавшие крассаражские рыцари, беглые оруженосцы, одиночки всех мастей, но есть и целые банды, которые ему удалось если и не перевоспитать, то обратить их рвение в другое русло. Они преданы ему как псы, но их преданность подогревает хорошая кость — оплата за работу. Поэтому у меня немного наемников, мне важны последователи, а не отработчики.

Джовер скривился.

— Значит вот на что пойдет казна замка, — на оплату бандитов, обожающих Джеки. При этом он планирует расселить их в нашей деревне.

Они с Аспином медленно брели по стене.

— Не спешите осуждать, капитан, — усмехнулся Аспин. – Эти люди, солдаты, ничего не умеют, кроме мастерского обращения с оружием, и с готовностью будут защищать эти земли ценой своей жизни, ведь наконец-то обретут свой дом.

— Вы серьезно верите в это? Звучит довольно наивно и напыщенно, милорд.

— Может быть, — улыбнулся Аспин. — Но наемники тем и хороши, что населению больше не придется браться за оружие.

— Не представляю, как далеко все это может зайти, — Джовер горестно вздохнул. – Джокул совершает немыслимо глупые поступки, строит свое управление, опираясь на каких-то сомнительных чужестранцев, так мало того еще и бандитов. Я очень люблю Синий замок и Речище, ведь это моя родина, и мне горестно видеть, как Джок перекраивает ее словно баранью шкуру.

— Не отчаивайтесь, капитан, — подбодрил его Аспин. – Дайте Джеки шанс. Я чувствую, что вы незлобивый человек, и всегда хоть малую толику, но всё же сопереживали ему, верно? Пока Джокула не было, вы считались главным наследником, и теперь вновь не имеете прав на замок. Это, конечно, обидное обстоятельство, и, без сомнения, вам хочется упрекать Джокула во всем, что бы он ни совершил…

— Нет, — твердо вставил Джовер, — обида мной не движет. Да, быть наследником – почетно и удобно. Но если честно, мне всегда хотелось самому добиться всех благ, как добились того мои предки. Своей доблестью и бесстрашием они выстроили свое могущество, пустили корни, чтобы взрастить огромное дерево с сотнями ветвей поколений. Не столь сильно привлекает меня обладание имуществом и титулом, нежели возможность проявить себя и с честью заслужить все, чего достоин.

— Похвально, капитан.

Джовер хмуро глянул на него.

— Меня лишь страшит стремление Джока сделать все наперекор отцу, ведь это может далеко зайти. Я не настолько честолюбив, чтобы ненавидеть брата за то, что тот опережает меня в наследстве. Кто в том повинен? К тому же закон гласит о подчинении и смирении перед старшими братьями. И я готов к этому, но не могу смириться с чудачествами Джокула, который разваливает наш дом.

— Так будьте рядом, капитан. Если вы поддержите Джеки, он непременно станет прислушиваться к вашим советам. Ему нужна поддержка, ваше доверие, а не обвинения и укоры. Он очень гордый человек, хоть вам и кажется, что он беспринципен и безрассуден. Уязвить гордость Джокула – значит нажить в нем врага, чего я вам категорически не советую, ибо хоть он и не жесток, но совершенно несгибаем, хитроумен и целеустремлен.

— Он ведь ваш друг, и что же вас привлекает в нем – его несгибаемость или же невероятная заносчивость?

Аспин рассмеялся.

— Джеки самый жизнелюбивый человек из всех, что я знаю. Он радостно хватает ртом воздух, словно стремится вдохнуть в себя весь мир. Ему настолько нравится жить, что этим невозможно не заразиться. Он не любит сидеть на месте, ему хочется быть везде и сразу. Тяга к странствиям и открытиям у него в крови, ведь именно этим он и не полюбился вашим родителям, желавшим вылепить из него идеального наследника?

— Да, отец был жесток с ним, — согласился Джовер. — Но уж таковы родители. И нас с Джозаром никто не миловал, хоть мы и не были столь важны как старший сын. Думаю, это задача любого отца — воспитывать в сыновьях стойкость и жесткость. Мужчине не выжить без этих качеств.

Аспин холодно глянул на него.

— Воспитывать? Унижая человеческое достоинство, разрушая веру в людей, лишая выбора? Все это воспитывает лишь презрение к жизни – чужой и собственной. И Джеки – воистину феномен, росток, пробившийся сквозь камень, под которым его похоронили.

Джовер молчал.

— Я кое-что знаю о вашей семье, — тихо продолжал Аспин. – Ваш неприятный секрет, тайну о том, что случилось с Джеки в детстве. Ведь его насиловали, когда он был совсем мальчиком. Здесь, в этом замке. И вы знали об этом. Как знал и ваш отец. И ваша мать, уверен, тоже знала. И вы не поддержали его. Конечно, смерть обидчика все посчитали отличным выходом из ситуации и результатом правильного воспитания. Шутка ли — ребенку удалось убить взрослого мужчину, значит, он вырастет могучим воином и благородным лордом. Но безжалостность, капитан, не может породить благородство. Бессердечие не приведет к истинному могуществу. Жестокость уродует человека и все вокруг него.

Джовер долго молчал. Они повернули в обратном направлении и уже приближались к Джокулу с Джозаром, которые о чем-то бурно переговаривались.

— Я жалел его, — наконец сказал он, — мне было ужасно обидно и страшно за него. Но я не должен был говорить с ним об этом. Отец твердил, что так мы закаляем его характер, оберегаем от беспомощности и не даем превратиться в размазню.

— Сочувствием невозможно навредить человеку.

— Понимаю, милорд. Вы во много правы. Но как мне может помочь вся эта поздняя мудрость? Сделанного не вернешь.

— Всю жизнь вы молча сострадали Джеки, но следовали за Джозаром. Почему вы сделали такой выбор?

— Я не выбирал. И не хочу выбирать! Они оба мои братья. Здесь все так клянут Джозара, будто он и есть истинный демон. На самом деле он отважный и решительный человек, он умен, он держит свое слово. Его горячность, в сущности, не самая сильная его сторона. Это скорее его слабость, и он сам не любит себя таковым.

— Что-то слабо верится, — усмехнулся Аспин.

— Но это так. Джозар не прост, но он не плох. Джеки я знаю мало. Он всегда был очень закрытым. Он не хотел впускать в свою жизнь никого постороннего. Он казался мне высокомерным, он всегда был один. Лишь сам с собой. Я думал, он наслаждается своей натурой, считает себя совершенным. И, судя по всему, я был недалек от истины.

— Джеки любит себя, — согласился Аспин. – Но любит себя нынешнего, вылепленного им самим. Того, кем он стал. В то время он остро нуждался в вашей дружбе, его одолевало одиночество, он страдал от непонимания и не умел выразить своих чувств, впрочем, его никто и не слушал.

— Вероятно, я был плохим братом, — раздраженно ответил Джовер. – Но не взваливайте на меня вину за тяжелое детство Джеки, которое таковым не было. У него было всё. Просто он не сумел этим воспользоваться. Кто повинен в этом?

— Вы невероятно противоречивый человек, капитан, — заметил Аспин. – В вас постоянно сталкиваются противоположные чувства, выводя вас из равновесия. Не скажу, что вы бесхребетный, но все же целый рой сомнений бушует в вас, мешая трезво мыслить. Единственный совет от меня вы уже получили – будьте же сейчас Джеки братом, которого ему всегда не хватало.

— Похоже, с этой задачей прекрасно справляетесь и вы, милорд, — холодно парировал Джовер.

 

Джозар прислонился к стене, приставил к ней палку и размял руки.

— Ты еще заплатишь за это, паршивый сорокопут, — процедил он, не оборачиваясь в сторону Джокула. — Будь ты проклят! Будь ты проклят, подлец безбожный! Я еще достану тебя, ублюдок, расквитаюсь с тобой. Сломаю твой меч об колено, отолью на твой щит, подотрусь твоим плащом, а клячу твою заколю лично да прикажу навертеть из нее колбас!

— Джози, сегодня ты переворчал сам себя, — ответил Джокул, помогая брату нащупать трость.

— Заткнись, умник, — прошипел Джозар, вырывая у него палку из рук. – Я еще доберусь до тебя. Хоть мне сейчас и не потягаться с тобой, ведь твои головорезы изувечили меня. Но мы еще посчитаемся.

— Ты еще не устал твердить о мести? Это немного не вяжется с заповедями от Менсогула, ведь ты ярый приверженец его учений о Павшем боге. Как же твоя душа может быть чиста после таких зловредных мыслей?

— В заповедях сказано – не обожествляй ничто кроме истинных богов, не братоубийствуй, чти своих предков, не лукавь из корысти. Так что же я нарушу, покарав демона, завладевшего телом моего брата?

Джокул тяжело вздохнул. Они долго молчали.

— Знаешь, Джози, а ведь ты прав, — сказал Джокул, — порой я и вправду чувствую себя демоном.

— Будто я сомневался, — презрительно бросил Джозар. – Можешь морочить головы всем остальным. Мой старший брат давно мертв. Его несчастная душа давным-давно в Бездне. Но тебе туда нет пути – ты отправишься в вечное ничто к своему хозяину, будь трижды проклято его имя, и будешь лететь вечность в холодной тьме, голый и всеми покинутый.

— Очень боюсь этого, — признался Джокул. – Боюсь стать скверным человеком, Джози. Но зачастую поступаю скверно. Спасибо, что даешь мне это осознать. Когда я смотрю на тебя, я вижу себя. Того себя, каким могу стать. Ты отражаешь во мне то, чего я так боюсь. Ведь иногда я совершаю дурные, глупые поступки. Один другого ужасней!

Джозар подозрительно посмотрел на брата. Но Джокул больше не улыбался. Он хмуро смотрел вниз со стены, сжимая кулаки. Его лицо было бледно, круги под глазами обострились.

— Спасибо, что даешь мне встряхнуться, очнуться. Глядя на тебя, я словно трезвею. И вновь возвращаюсь к истинному себе. Ведь все, что свершил я – не бессмыслица, не малодушие, не тщета. И я не жесток, но справедлив, по крайней мере, стремлюсь к этому. И отступает этот внутренний голос, который твердит – я плохой, я плохой, я нехороший. Но иногда он столь оглушителен, что мне тяжко бороться с ним, он мучает меня…

— Не все потеряно, Джеки, — мягко перебил его Джозар. – Выход есть всегда.

— И какой же?

Джозар широким приветственным жестом указал на зубцы стены, за которыми на страшной высоте над пропастью гулял ветер.

— Прыгай. Этим ты очистишь не только свою душу, но и мир от своих черных дел.

— Да ты что, Джозар, совсем рехнулся? – возмутился Джокул, одернув свой новый кафтан. – Я еще не окончательно спятил, чтобы вытворять такое. Да ты и вовсе не понял, о чем я толковал тебе.

Он отвернулся от него и поспешил навстречу Аспину и Джоверу, широко при этом улыбаясь.

— О чем говорили, господа?

— Капитан поделился со мной некоторыми соображениями о воспитании детей, — сказал Аспин.

— О, ну так верь ему. У него громадный опыт – ведь он сам был ребенком, — задумчиво пробормотал Джокул. – А если серьезно, то Джовер и впрямь ужасно расплодился по окрестным деревням, охочий до женской красоты. Однако вынужден вас покинуть, господа. Продолжайте сей небезынтересный диспут.

Джокул развернулся и быстро удалился. До Аспина и Джовера снизу донеслось хриплое ржание Доттир, которую выводили оруженосцы Джокула – четверо крассаражских мальчишек лет четырнадцати. Кобыла волновалась и топала ногами до тех пор, пока не увидела хозяина. Джокул быстро взобрался ей на спину и приказал оруженосцам расступиться.

 

Предыдущая глава

Следующая глава

error:
Яндекс.Метрика