Миджарх гризайский неподвижно сидел в кресле, испытующе глядя перед собой. Руки его, не шелохнувшись, лежали на подлокотниках. Он был одет в великолепную белую мантию, расшитую множеством золотых шнуров, которые словно ветви огромного веревочного дерева оплетали спину и плечи правителя.

Он сидел и, не моргая, смотрел на повара Беситу, чье чело погрузилось в мрачные думы. Бесита в свою очередь глядел на маленький мраморный стол, на котором малахитовыми вкраплениями было выложено шахматное поле. Он взял одну из малахитовых фигур и сделал ход. Миджарх глянул на фигуры, но не пошевелился.

— Мат, — проговорил он.

— Мат, мой повелитель, — улыбнулся повар.

— Ты стал совершенно несносен, Бесита.

Миджарх протянул руку. Слуга метнулся к нему и преподнес кубок с вином.

— Поди прочь.

Слуга, пятясь, покинул комнату.

Бесита встал и тоже налил себе вина. Он не был моложавым, но седина еще не коснулась его короткостриженых, как и у миджарха, волос. Он был ни толст, ни худ, ни стар, ни млад. Его всегда прищуренные смеющиеся глаза хитро выглядывали из-под огромных кустистых бровей. Он был облачен в длинную серую с золоченой нитью рубаху и штаны. Он свободно прохаживался по покоям миджарха, словно по своей кухне.

— Мне следовало вам подыграть? — спросил он своего господина.

Миджарх покачал головой.

— Пора признать, ты стал обыгрывать меня всё чаще.

— За столько лет немудрено изучить все ваши ходы, господин. И нетрудно догадаться, что я мог бы обыгрывать вас и чаще, если бы хотел, — усмехнулся Бесита.

— Моих лучших солдат расстреляли какие-то оборванцы, мои несносные дочери ускакали без приглашения к Валлироям в разгар их семейных дрязг, мой ироничный повар годами подыгрывает мне, теша моё самолюбие. Похоже, лишь мой палач отлично знает свое дело.

Бесита пожал плечами.

— Кавалерия Валлироев была превосходна, — согласился он. — Бешеная двойня совершила серьезный промах, лишив вас столь славного войска.

— Теперь очевидно, что не столь уж и славного. Недоумки. Скандалы Валлироев обходятся мне слишком дорого, — процедил миджарх. — Такие бездарные командующие мне не нужны.

— Джовер Валлирой сумел вывести оставшихся людей и раненного брата и не побоялся сразиться с новым Синим лордом…

— Джокулом Валлироем.

— Именно. К тому же своим братом. Сколько их там? Надеюсь это все Валлирои, — усмехнулся Бесита. — Я думаю, Джовер не так уж плох, его трудно просто так свалить. Хотя надо признать, что новый лорд Валлирой куда более серьезная фигура. Я бы сравнил их как коня и слона, — Бесита передвинул несколько шахматных фигур на доске.

— Этого слона вызвать ко мне сюда обязательно в конце месяца, — изрек миджарх, допивая вино.

— Сделаю, господин, — кивнул Бесита.

— Интересно, во имя Павшего, что понесло моих дочерей в Синий замок? Там сейчас не до вежливых визитов. К тому же там объявился этот флавонский отщепенец. Хотел бы я знать, что у него за дела с Валлироем.

— Нет ничего проще, я пошлю посыльных к вашим дочерям, — предложил Бесита.

— Нет необходимости. Оттуда мне пишет капитан Джовер, а уж он может оценить ситуацию лучше, чем мои дочери. Вступление в наследство продлится три недели. По окончанию этого срока я ожидаю у себя всех Валлироев какие только есть, своих дочерей, а главное — флавонского миджарха Гладиуса Аспина.

— Будет сделано всё, как вы сказали, мой господин, — медленно кивнул Бесита.

Миджарх встал и подошел к кровати. Бесита помог ему снять мантию и уложил своего седого господина в постель.

— Завтра пришли ко мне десятерых и Легура,  — произнес миджарх свои последние на сегодня слова.

Бесита поклонился и покинул покои правителя.

 

После полудня в Желтом зале собрались служители десяти слез и Айло Легур. Последний сидел за широким столом и со скучающим видом рассматривал огромную картину на противоположной стене. Полотно изображало миджарха-отца и миджарха-сына в юном возрасте, гордо стоящих на палубе флагмана и салютующих мечами, что знаменовало победу над очередным вторжением желтых пиратов в Гризай.

Десять служителей выстроились у окна в шеренгу, сложив руки за спины. Легур тоскливо глянул на них.

— Как вам шедевр? — обратился он ко всем сразу, кивая на картину. — Как по мне, так юный миджарх уж больно мал ростом для четырнадцати лет. И море странного цвета. Видели ли вы когда-нибудь воду такого венозного оттенка? На мой взгляд, художник схалтурил с палитрой.

Служители казнили Легура своим молчанием. Тот пожал плечами.

— Скука с вами смертная. Понятно ваше стремление подражать древней традиции и сохранять образ зловеще-молчаливым. Но уж передо мной можно не стесняться, коль показывались мне в своем исподнем, — рассуждал Легур. — Вот хоть вы, господин Орлатур, давеча были гораздо разговорчивей в Белых банях, без этого вашего ужасного намордника.

Один из служителей раздраженно закатил глаза.

— Вы прекрасно знаете, Легур, — негромко сказал он, — что нам запрещено разговаривать и показывать лица не из кокетства, о котором вы тут разглагольствуете, а из-за риска быть узнанными. Именно благодаря соблюдению этого правила я имею возможность посещать и бани, и другие заведения, не привлекая лишнего внимания. Мне странно объяснять это вам, человеку, по моему мнению, отнюдь не глупому.

— Прошу меня простить, господа, если я задел вас, — воскликнул Легур, поднимая ладони. — На самом деле я вас подразнил от скуки, ведь мы сидим тут уже больше двух часов. Кто угодно спятит столько ждать.

— Я думаю, что повелителя мучают тревожные сны из-за последних событий, от этого он плохо спит, — ответил служитель, к которому обращался лекарь, — вы бы, Легур и занялись этим вопросом, исполняя свои обязанности.

— В мои обязанности не входит устранение государственных проблем миджарха. Что я могу сделать, так это предложить ему хорошее снотворное, но вам должно быть известно, что миджарх не принимает снотворных средств, — строго сказал Легур. — Впрочем, можете лично высказать ему свои рекомендации.

Воцарилось молчание. Они прождали еще около получаса. И наконец, миджарх вошел в зал. Вид у него был угрюмый. Он быстро пересек зал и занял место во главе стола.

Когда все присутствующие так же опустились на стулья, миджарх обвел их взглядом и произнес:

— Три дня назад вы, Легур, доложили мне, что пепельная лихорадка расползается по южной части города и деревням лорда Мортигита.

— Точно так, господин, — кивнул Легур.

— Я хотел бы выслушать, какие меры вы приняли по этому поводу.

— Я направил служителей по всем обозначенным местам и больных увезли из города в Белое святилище, где они до сих пор находятся под стражей, мой господин.

— Сколько их?

— Десять человек, господин. Семеро взрослых и трое детей.

— Легур, вы, разумеется, знаете, что пепельная лихорадка очень заразна и неизлечима. Полагаю, чтобы расправиться с заразой окончательно, нужно избавлять общество не только от открыто болеющих, но и от их окружения, родственников, которые наверняка так же больны. Как можно жить под одной крышей с больным и не заразиться от него? По причине того, что изымаются лишь открыто болеющие, скрытая зараза продолжает расползаться. Поскольку тела больных сжигаются, их трупы не могут быть источниками заразы. Значит, болезнь продолжают разносить те, кто тесно общался с заболевшими.

— Господин, вы совершенно правы, — согласился Легур. – После изъятия больного, лекари тщательно осматривают его домочадцев и соседей, чтобы не пропустить новый случай болезни. Но…

— Этого недостаточно, — отчеканил миджарх. – Осмотр может ничего не дать. Безо всякого осмотра ближайшее окружение всех зараженных должно быть так же изъято из общества, как и они сами.

— Но господин, это огромное количество человек, — оторопело пробормотал Легур. – Что нам с ними делать?

— То же что и с больными.

Легур нервно сглотнул.

— Но господин, больных мы сжигаем, чтобы огонь уничтожил заразу, ведь от трупов она разлетается очень быстро. А эти люди – ведь они, может, и вовсе не больны. Правильно ли я понял, что нам нужно сжечь их всех?

— Верно.

Воцарилось молчание.

— Вы, — кивнул миджарх служителям, — сегодня отправитесь по тем же самым местам, куда направлял вас Легур. Вы должны вывезти семьи больных и разместить временно там же, в Белом святилище. Там они будут находиться в течение трех недель. И ровно через три недели я ожидаю у себя важных государственных гостей. К их визиту на площади Красной Аст подготовить сожжение изъятых. Масштаб сожжения таков, что без палача Миркура вам не обойтись, поэтому вы обратитесь к нему за содействием.

Служители десяти слез преклонили головы в молчаливом повиновении. Легур тоже наклонил к столу пылающее лицо.

— Всем глашатаям приказать оповестить народ о новых введениях в Закон. Больные пепельной лихорадкой изымаются вместе с ближайшим окружением. Поэтому если кто-то знает, где находится больной – лучше оповестить об этом любого стража покоя, чтобы потом не быть случайно изъятым вместе с остальными.

Пока миджарх говорил, Легур всё смотрел на причудливый узор мраморного стола. Столешница была идеально отполирована, и за узором Легур видел свое отражение. Его тонкое красное лицо уныло и беспомощно выражало гримасу покорности. Он поднял глаза и встретился взглядом с одним из служителей, Орлатуром.

— Вы свободны, — миджарх указал ладонью на дверь, словно отгонял муху.

Служители вышли. Легур тоже, было, попятился к дверям, но замешкался.

— Вы что-то хотели, Легур?

— Хотел бы, господин, справиться о вашем самочувствии. Давно вы не посылали за мной.

Миджарх поднял на него глаза.

— Со мной все в порядке.

— Но я не мог не заметить некоторую напряженность, бледность вашего лица и темные круги под глазами. Вы теряете много волос, господин. Глаза наливаются кровью. Позвольте мне осмотреть вас, чтобы я смог вам помочь.

— Чем вы сможете мне помочь? – сухо проговорил миджарх. – Дадите нюхательные соли? Травяной чай? Пустите кровь? Это старость, Легур, от нее нет лекарства, и ее не занюхаешь ароматной солью.

— Но, вероятно, я смогу подобрать средство, которое позволит вам лучше себя чувствовать, господин.

— Лучше себя чувствовать? Я буду лучше себя чувствовать, когда меня перестанут окружать болваны. Если вы не хотите быть одним из них, Легур, то направляйтесь выполнять свои обязанности.

Легур поспешил выйти и в галерее столкнулся с Беситой, неторопливо прогуливающимся в направлении Желтого зала. Повара он терпеть не мог, хоть и отдавал должное его кулинарному таланту.

— Мм, Бесита, — брезгливо протянул он на ходу, минуя повара. – Миджарх только что вспоминал о вас. Вы скверно влияете на его самочувствие.

Бесита непонимающе посмотрел вслед лекарю и пожал плечами. Он вошел в зал и застал миджарха у окна. Было холодно. Зал остыл, камин еле теплился. Огромное окно было застеклено витражом, щели замазаны глиной. Но все же холод струился из него неприятным сквозняком. Бесита потер руки. Одет он был в толстый светло-серый гамбезон, длинный словно котта, стеганый посеребренной нитью и изукрашенный серебристым цветочным узором. Столь роскошную вещь повару подарил сам миджарх, любивший отдавать вещи из своего гардероба своему клеврету.

— Господин, трапеза для вас готова. Щука в чесноке, винные окуни, белый хлеб, масло и холодное мясо, и, конечно, бутылка белого вина уже ждут вас в ваших покоях, я доставил все лично.

— Милорд?

Миджарх прислонился к раме, закутавшись в огромную белую мантию, подбитую черным мехом. В руках у него был свиток. Он молча смотрел в окно, словно не замечая присутствия повара. Бесита пожал плечами. Он подкинул в камин поленьев и взял со стола одиноко лежавшую увесистую книгу.

— Скажи мне, Бесита, почему мои дочери доставляют столько хлопот? – внезапно обратился миджарх к повару, устроившемуся с книгой за столом.

— От женщин добра не жди, милорд, — ответил тот, не отрываясь от книги. — Вы и сами знаете, что все беды этого мира происходят из-за глупых неуёмных женщин. Но, всё же ваши дочери слывут рассудительными и достойными девами.

Миджарх повернулся к нему.

— Тогда, во имя какого демона, Рижель, будучи гостьей Синего замка, путается с этим флавонцем, беглым миджархом Аспином?

Бесита оторвал взгляд от книги.

— Путается, милорд?

— Я получил письмо от Джозара Валлироя. Он описывает их отношения как романтические и обеспокоен сохранением чести дочерей правителя.

— У капитана Валлироя проблески благоразумия?

— С ним мы разберемся позже. Он пытается быть полезным, и это нам на руку. Я попросил его написать подробнее об этом Аспине.

— Этот миджарх-беглец слишком много на себя берет, — заметил Бесита. — Либо просто глуп. Зачем ему совращать вашу дочь? Он ведь осознает последствия. Неужели он таким образом намеревается занять трон Гризая?

— Думаю, для человека его положения это слишком трудный и неразумный путь к трону. Совращать девушку, чтобы потом просить ее руки смог бы додуматься разве что какой-нибудь конюх, наслушавшийся сказаний о романтических бреднях. Аспин хочет поставить меня в уязвимое положение.

— Трудно представить зачем.

— Если опозоренная дочь уйдёт из светской жизни в тень служительниц храма, то у меня не останется возможности передать трон Гризая своему роду. Ну а Розалия и так по воле своей предназначена храму Серой тишины.

Бесита состроил гримасу.

— Но что ему с того? Что он имеет против вас, против Гризая?

— Этого я пока не знаю, — раздраженно ответил миджарх. Он сбросил мантию на пол и подошел к камину. — Чего можно ожидать от него? Он скрытен и осторожен, его мотивы не понятны, планы не ясны. Думаю лучшее, что мы можем сделать — с почестями пригласить его сюда.

— В Гризай? Аспина? — засомневался Бесита. — Я бы теперь на порог не пустил его, милорд.

— Отчего же? Не смотря на темное прошлое Аспина во Флавоне, его город Скоггур ширится и процветает. Туда уже проложен путь небуланских торговцев. Пора и нам наладить отношения.

— Значит, он небуланский выкормыш! — возмутился Бесита.

Миджарх усмехнулся.

— Небуланский выкормыш не стал бы прятаться по лесам и замкам, совращая миджархийских дочерей. Ставленник Небуловенты заявил бы о себе самым достойным образом, со всеми полагающимися церемониями. Ты знаешь принципы небуланцев. Они давно очистили бы Флавон от мерзавцев и вернули бы Аспину город. Нет, Бесита, у Небуловенты здесь один лишь интерес — в древесине Синего леса, что идеальна для судостроения. Не думаю, что им есть дело до моих дочерей и гризайского трона.

— Но если Аспин уберет Рижель, у вас не останется ни единого наследника, милорд, а значит, Небуловенте придется вмешаться и назначить миджарха по своему усмотрению, возможно попутно бесплатно получив доступ к гризаманской древесине. И древнейший гризаманский род Гроффолксов прервется.

Миджарх устало опустился в кресло у камина и ничего не ответил. Бесита взял с камина кувшин, обернутый шерстяным платком, и налил миджарху теплого вина.

— Женщины подрывают не только государственный строй, но и ваше здоровье. Вы выглядите бледным и усталым, милорд. Позвольте, я верну Легура.

— Не хочу Легура, — поморщился миджарх, отхлебнув вино. – От его лечения мне всегда только хуже.

Он бесстрастно смотрел в огонь, лениво облизывающий единственное оставшееся поленце. Бесита подбросил в камин дров и вновь набросил на миджарха его белую мантию.

— Я неумолимо старею, Бесита.

— Милорд, всё же Легур…

— Легур – отличный хирург. Но что он может поделать с моими годами, их не воротить обратно. Его бессмысленная возня вокруг моего тела раздражает меня.

— Надеюсь, моя возня вас не раздражает, — улыбнулся Бесита, подливая правителю еще теплого вина. – Я могу повозиться поусерднее и принести вам обед сюда, если вам будет угодно.

— Ты изначально не понял меня, мой ироничный повар. Пришла пора озаботиться новым миджархом Гризая. Пора, наконец, выдать Рижель замуж. За равного ей по рождению, но сильнее ее по духу. Могущественного, но не настолько, чтобы задвинуть Гризай на второй план, безвылазно заседая в своей родной миджархии.

— Полагаю, у вас уже есть кандидат, повелитель? Раз вы его так подробно описываете.

— Кое-кто имеется.

— Я теряюсь в догадках, господин! – воскликнул Бесита.

— Не прикидывайся, — отмахнулся миджарх. – Ты понял о ком я.

Бесита на миг задумался.

— Если вы о том, у кого ни кола, ни двора, как там бишь его – Гладиусе Аспине, — то мне он не кажется подходящим кандидатом, — покачал головой Бесита.

— Отчего так?

— Всё, что я слышал о нем, так это, что он сумасшедший колоброд, не сидящий на месте ни минуты. Не чтящий Бога, не боящийся демона. Безрассудный и равнодушный убийца, устроивший войну в собственном городе. Поговаривают, что он совершенно ненормальный. Раздал все миджархийские богатства людям и остался без гроша в кармане, живет в какой-то норе, где именно – никто не знает.

— Ну, где он сейчас обретается, мы знаем, — вставил миджарх. – Этого достаточно. И потом, ты забываешь про Скоггур. Это конечно всего лишь небольшой городок вокруг старого замка, но не стоит сбрасывать его со счетов.

— Неужели вам кажется разумным, чтобы он возглавил миджархию, женился на вашей дочери? Не лучше ли предпочесть сыновей Гризера, Гризо и других добропорядочных миджархийских семей?

— Сыновья Гризера не приумножат территорию и могущество Гризамана. Ведь всё, что ты рассказал об Аспине – как нельзя лучше его характеризует.

— Простите, господин, не понимаю, — покачал головой Бесита. – Я понял, что вы хотите избежать позора Рижель и спасти свой род, но…

— Начнем с того, что ты сказал о его нищете. Прекрасно – у него нет излишней независимости и высокомерия. Его дерзость – обычное бахвальство молодого лорда, выросшего в замке и вырвавшегося на свободу. Тоже прекрасно – он вкусил жизни и знает цену деньгам. Попытка переворота еще не делает его бандитом – скорее он политический дилетант, не сумевший повернуть народ в нужное ему русло. Убив отца, он хотел власти и не получил её. Но любой провал дает нам опыт, а значит, больше он не повторит подобной ошибки. Еще один ключевой момент – хоть Аспин и знатен, и принадлежит древнему уважаемому роду крассаражских миджархов, сейчас он не настолько влиятелен, высокопоставлен и состоятелен, и положение Рижель выше него, а значит, ему придется взять ее фамилию, посему и внуки мои останутся Гроффолксами, и будут править огромной территорией, через которую проходят небуланские торговые пути.

— В ваших словах есть правда, — согласился Бесита, — однако не стоит сбрасывать со счетов его личность. Мы не знаем, каков он на самом деле, как он выглядит, что говорит и чего хочет.

Миджарх усмехнулся.

— Его личность и наружность меня не волнуют. Это уже заботы Рижель, с каким человеком ей предстоит делить постель всю жизнь, меня совершенно не интересует. Она – гарант власти моей крови, и должна будет гордо исполнять свой долг. И, наконец, пойми же, Бесита, — я не собираюсь спрашивать, я поставлю их обоих перед фактом при многочисленных свидетелях.

— Конечно, милорд, — улыбнулся Бесита. – Они не посмеют перечить вашей воле. Для Рижель это обернется скандалом, уничтожившим ее честь, для него может быть и вовсе смертельно.

— Согласен, — кивнул миджарх. – Еще одно удачное обстоятельство дает флавонцу преимущество перед остальными. Его родные земли весьма обширны, и расположены на границе с Гризаманом, через них проходят важнейшие небуланские тракты. Если флавонец станет гризайским миджархом, а значит верховным миджархом Гризамана – он сможет присоединить эти земли, приумножив нашу территорию и не нарушив никаких небуланских хартий. Флавон сейчас похож на помойку, засиженную мухами. Гризаманское войско вычистит весь город от скверны, вернув Аспину его родину. Там же во Флавоне он может посадить наместника – пост весьма высокий и уважаемый. У наместника в руках неограниченная власть над вверенной ему территорией. Я думаю, раз молодой лорд Валлирой настолько близок ему – то и этот вопрос будет очень быстро решен. А лорд далеко не дурак, чтобы отказываться от такого предложения, раз ему хватило ума сместить столь могущественного человека как его отец.

Бесита состроил удивленную мину.

— Вы довольно далеко заглядываете, господин. Я буду молиться, чтобы все исполнилось в точности с вашими желаниями.

Миджарх подобрал полы мантии в кулак и направился к дверям. Бесита поспешил за ним, успевая открыть перед господином двери и пропустить в галерею.

— Помолиться ты еще успеешь, — сказал миджарх на ходу, — сейчас веди меня уже к столу. Ведь твоя стряпня стоит того, чтоб хотя бы ради нее просыпаться каждое утро.

 

Предыдущая глава

Следующая глава