50. Вознесение

Джозар блаженно развалился в кресле. Он был чист и свеж. Его распущенные волосы влажными волнами лежали на плечах. Он был в одной нижней рубахе да штанах, и ожидал, когда его туалет приведут в надлежащий вид. Рижель сидела тут же. Она была бледна и удручена. Потухшим взором она смотрела в погасший камин, черневший в стене как угрюмый злобный рот. На ней было шерстяное платье и накидка, в которую она завернулась словно в кокон. Ее волосы так же были влажными – Кара вымыла из них сгустки крови и пыль.

— Ты голодна? – она не сразу расслышала вопрос Джозара. – Так голодна или нет?

Рижель молчала.

— Тебе надо поесть. Кара приготовила замечательных цыплят.

Рижель молчала.

— Так не пойдет, Рижель. Ты должна немного приободриться, — Джозар улыбнулся ей, но она не ответила на его улыбку.

— Ты уж прости за вчерашнее. Нет, правда, прости меня, — Джозар попытался поймать ее взгляд. — Когда я убью кого-нибудь, то становлюсь сам не свой, долго прихожу в чувство, уж очень сильно распаляюсь. Грубовато получилось с тобой, извини меня. Под горячую руку, так сказать. Такое больше не повторится, обещаю. Теперь все будет иначе. Я не изверг и не мучитель, пойми.

— Что значит – теперь? – проговорила Рижель. – Что будет иначе?

— Это значит, что отныне я буду тем ласковым и добрым мужем, которого ты заслуживаешь, — он подошел к ней и поцеловал синяк на ее скуле.

— Мужем? – медленно повторила Рижель. – Ты думаешь, что станешь моим мужем?

— Конечно, стану. Твоим мужем и владельцем этого замка.

— Так вот ради чего это все? Ради замка?

— О нет, не только лишь ради замка. Но знаешь, бонус слишком уж приятный. Дело в том, что я люблю замки, обожаю управлять и делаю это отменно. Ты сама убедишься в этом. Но это не основная моя цель. Ее ты узнаешь чуть позже. Сейчас все, что тебе необходимо знать – это то, что скоро в Гризае состоится наша свадьба.

— Ты душевнобольной, — презрительно пробормотала Рижель. – Я лучше упаду на меч, чем выйду за тебя замуж.

— Тебе необязательно это делать. А вот твоя сестра может пострадать.

— Розалия? Что тебе от нее-то надо?

— Хорошо, раскрою тебе все свои намерения, мне просто не утерпеть. Розалия должна покинуть трон, и если ты мне поможешь, то все произойдет законно и безболезненно. Она уберется в какой-нибудь богатый храм, или отдаленное имение.

Рижель обратила к нему взбешенное лицо.

— Что тебе все эти замки, троны? Что они стоят? Ради чего ты рвешься играть в эти игры, если у тебя нет никаких законных прав на трон? Я отречена от престола и хоть ты десять раз женись на мне – ты никто!

— Вот тут ты не права, — Джозар положил ладонь ей на голову и Рижель вздрогнула. – Если ты родишь мне сына, он станет прямым и самым законным наследником, а не твоя сестра-урод в компании с моим проклятым братом.

— Ты уже сошел с ума от ненависти к Джокулу. Ты зациклен, ты болен. Если ты так его ненавидишь – вперед! Отправляйся и сразись с ним! Как мужчина, честно и открыто!

— Чтобы тут же угодить в казематы? – усмехнулся Джозар. – За кого ты меня принимаешь? Я не идиот, заруби себе на носу. Я не имею права биться с ним. И я слишком чту и уважаю Закон, чтобы тайно нападать на него. Посему другом моим будет постепенность. Я раздавлю его. Шаг за шагом. Возвышаясь сам, пройдусь и по нему. И он окажется там, где и должен быть – в своей могиле. Я уложу его туда и даже подоткну одеяло.

— Ты уже не соображаешь что делаешь. Что сделал…

— Напротив, я все продумал.

— Продумал ли ты то, что разрешение на брак со мной нужно испросить у Розалии, и она, разумеется, не даст тебе свое согласие?

— О да. Именно за этим мы и поедем сегодня.

— Сегодня? Куда?

— Увидишь.

Он подошел к окну и выглянул во двор. Стража неподвижно стояла на постах, как он и приказал. Двери замка, так же охраняемые стражами, были распахнуты, свежий воздух гулял по залам, даря столь благостную прохладу.

— Что если я расскажу ей, как все было? – Рижель гневно сверкнула глазами. – Расскажу ей ВСЁ.

— Не расскажешь, — покачал головой Джозар. – Против твоей сестры существует заговор. Если ты сорвешься, это будет сигналом к началу действий. И, скорее всего, твоя сестра в ближайшее время будет найдена мертвой. И ни верный пес Варт, ни подлиза Джовер не сумеют помешать убить ее. Кто удивится смерти тщедушной калеки? Довольно печальный случай в день рождения, не правда ли? А ведь он именно сегодня. И я даже приготовил ей подарок, — Джозар потер руки. – И он будет самым впечатляющим. Вообще-то я добр и великодушен, убийства слабых женщин – не мой метод. Посему все ознаменуется не похоронами, но свадьбой.

Рижель уронила голову на ладони и беззвучно зарыдала.

— Не плачь, родная. Ты не представляешь, каких высот мы достигнем. Зря ты меня боишься и ненавидишь. Я не так плох, как ты считаешь, — он обнял ее за плечи. – Чтобы доказать тебе это, я приготовил подарок. Еще вчера я привез его с собой. А вот и Кара, моя любимая кухарка!

— Да, господин, — тихо проговорила та, появившись в дверях. – Все готово, господин.

— Спасибо, сударыня, — Джозар галантно ей поклонился. – Хочу попросить прощения и у тебя. За вчерашнее. Ведь тебе было больно от удара по голове.

— Ничего, господин, — Кара присела, склонив голову.

— Ну и за то, что тебе придется убирать в покоях госпожи все то безобразие, что там сейчас.

— Я постараюсь все убрать как можно быстрее, — пробормотала Кара, снова приседая.

— Вот она – идеальная служанка, идеальная кухарка! – воскликнул Джозар. – Готовит мне мясо, прекрасно зная, как я его люблю. Слушает каждое мое слово. Тебе бы поучиться у нее, Рижель, покорности и послушанию. Ах да, Кара. Как управишься со спальней, пойди в деревню и оповести, что я набираю в замок прислугу. Пусть явятся завтра, я сам решу, кто подойдет.

— Да, господин.

Кара удалилась, украдкой бросив на Рижель тревожный взгляд. Джозар взял Рижель за руку и повел в гостевые покои, которые теперь были отведены ей. На широкой кровати было аккуратно разложено роскошное платье. Оно было сшито из самой дорогой парчи в несколько слоев. Верхний золотистый сверкал и переливался на солнце. Сложные элементы, шнуровки и шарфы, рукава на завязках – платье было очень дорогим и в исполнении. Рижель бесстрастно рассматривала наряд, с горечью осознавая, что вскоре ей предстоит облачиться в этот ворох дорогой тяжелой ткани. Джозар самодовольно улыбался.

— Оно стоило мне целое состояние. Откровенно говоря, я потратил на него все свои деньги. Но не пожалел для тебя ни монера.

— Зачем? – устало спросила Рижель. – Зачем все это?

— Для тебя. Любимой полагается делать столь дорогие подарки, особенно к свадьбе.

— Любимой? Да что ты там знаешь о любви? Как ты сам себя назвал – равнодушный змей?

— Может быть. Но ты полюбишь меня и научишь чувствовать.

— Этого никогда не будет, — процедила Рижель. – Я лучше брошусь со скалы в море.

— Не трудись. И не злись, — Джозар ласково обнял ее. – Ну, сглупил я сгоряча. Прости же ты меня.

Он снял с нее накидку и стянул платье. Рижель не сопротивлялась, она смотрела на него ледяным взглядом, внутренне, однако, содрогаясь от страха. Критически осмотрев ее со всех сторон, Джозар изрек:

— Двадцать четыре раны. Царапины, синяки и ссадины, следы от зубов. Делать нечего, придется расплачиваться.

Он вынул кинжал из ножен, и Рижель, вскрикнув, в страхе отпрянула к кровати. Не обращая на нее внимания, Джозар уселся на стул и стянул с себя рубаху. Он провел кинжалом себе по груди и объявил:

— Один, — из короткой, но глубокой царапины потекла густая струйка крови. – Два.

Рижель, забившись в угол, в ужасе взирала, как он исполосовывал себя.

— Ты безумец! Безумец! – прокричала она. Слезы брызнули из ее глаз.

— Семь, восемь, — грудь и живот окрасились алым. Царапины были недостаточно глубокими, чтобы он сильно истек кровью, но их было множество, и они пугающе сочились багровыми струями.

Не в силах больше выносить это зрелище, Рижель бросилась к нему и выхватила кинжал. На миг она замерла с ним в руках, возвышаясь над Джозаром.  Лишь одна мысль пульсировала у нее в голове – вонзить нож в единственный зрячий глаз капитана. Он доверчиво смотрел на нее снизу вверх, чуть улыбаясь. Она дрогнула и выбросила кинжал в дальний угол комнаты. Потом она изо всех сил ударила Джозара по лицу.

— Будем считать, это было десять, — сказал он, дотрагиваясь до щеки.

— Уходи, убирайся! – Рижель опустилась на пол, утирая слезы. – Пошел прочь!

Джозар подобрал свой кинжал и вложил в ножны.

— Я еще не до конца искупил свою вину перед тобой, но сделаю это.

— Тебе никогда не нанести самому себе достаточно глубокую рану, подобную той, что ты оставил в моей душе! – прокричала Рижель.

Джозар вздохнул.

— Одевайся, Рижель. Ты должна быть великолепна на собственной свадьбе. Я пришлю к тебе Кару, она поможет облачиться и причешет тебя.

Джозар направился к себе и нашел там свою одежду, вычищенную и просушенную Карой. Башмаки были безвозвратно испорчены змеиной кровью. Но сгодятся и такие, раз других нет. Джозар пожал плечами и натянул их на ноги. Так даже героичнее. Что там победитель турнира, если он – победитель змея? Он вытер рубахой кровь с живота и уселся заплетать свои косы. Затем он вышел в коридор и кликнул в окно одного из стражей. Тот быстро поднялся к Джозару и помог ему облачиться в доспехи.

— Щит готов?

— Да, капитан, — страж вручил ему щит, который теперь украшала оскалившаяся змеиная голова, пронзенная копьем.

— Недурно, — оценил Джозар. – Ступай. Готовь коня.

— А для леди?

— Поедем на одном коне, в этом весь смысл, — усмехнулся Джозар. – Все, бегом пошел.

Сам он подошел к столу, на котором под простыней лежало что-то большое и бесформенное. Сдернув ткань, Джозар с удовлетворением уставился на белесую, перепачканную кровью голову Крэя. Пасть его была приоткрыта, но не настолько, как то было изображено на щите. Джозар схватил копьё и не без труда насадил на него голову, приоткрыв пасть змея как подобало. Выглядела голова на копье жутко и устрашающе. Она была достаточно тяжелой и скользкой, и Джозару пришлось приноровиться к копью, чтобы не выронить ее.

Он ждал Рижель внизу, представ во всем своем рыцарском великолепии, на которое был сейчас способен. И когда она показалась на лестнице, восторженно захлопал ей. Золотое платье с красными рукавами выглядело на ней столь величаво и роскошно, словно она сама была королевой. Волосы ее Кара расчесала, но не стала заплетать, украсив лишь тонким золотым обручем. Рижель медленно спускалась с лестницы, влача за собой золотой шлейф. Джозар поднялся и подал ей руку в латной перчатке.

— Ты прекрасна! Ты всегда должна носить золото. Да ты должна купаться в золоте.

Он повел ее во двор. Там он уселся в седло и помог ей забраться позади него. Ей пришлось обнять его, чтобы удержаться на лошади, но все равно сидеть было очень неудобно. Рижель молчала. Прищурившись, она буровила взглядом затылок Джозара, закованный в сталь. Когда же ему подали копье с головой Крэя, она отвернулась, не в силах смотреть на нее.

Джозар медленно повел коня по дороге в Гризай, выставив вперед копье. Конь его пугался и плохо слушался, но Джозар не сдавался и приноравливался к своему образу почти всю дорогу, успокаивая коня и поворачивая копье из стороны в сторону. По пути они никого не встретили. Но, вступив в Гризай, собирали множество зевак. Улицы были довольно пустынными, ведь почти весь город присутствовал на турнире, однако те немногие, кто не попал туда, смогли сполна насладиться зрелищем ничем не хуже того.

Джозар торжественно ехал по городским улицам, высоко подняв копье. Ему было ужасно жарко и тяжело. Но внимание и подобострастный восторг горожан, которые шли за ним следом и славили рыцаря, победившего чудовище и спасшего деву, затмили все неудобства. Страшная голова Крэя вызывала такой интерес и ужас, что вскоре вокруг Джозара образовалась толпа не меньше кортежа королевы. Люди моментально разузнали личность рыцаря, и теперь по всему городу раздавалось ласкающее слух Джозара его собственное имя. Он почти забыл о Рижель, которая притихла сзади, прикрыв лицо волосами и сгорая от стыда.

Так, с толпой, прославляющей его, прибыл Джозар на турнир подобно миджарху. Когда он въехал на ристалище, началась страшная суматоха — люди вскакивали со своих мест, чтобы получше рассмотреть величественного героя и жуткую голову чудовища. Джозар подъехал к трибуне, где сидела Розалия, и гордо воздел копье. Королева была бела как полотно. С ужасом воззрилась она на голову Крэя и Рижель, словно прилипшую к доспехам Джозара.

К ним подбежали оруженосцы и помогли спешиться. Джозар снял шлем и, одной рукой обнимая Рижель, другой старательно удерживая копье, поднялся на несколько ступеней, ведущих в ложу королевы.

— Великая леди Гризая, королева Розалия, — прокричал он, — прошу принять от меня ко дню рождения этот чудесный подарок, — он швырнул голову змея к ногам Розалии. Она упала, вывалив склизкий от крови черный язык. – Надеюсь, череп этого чудовища украсит миджархийский замок.

— Неужто это Джозар Валлирой? — воскликнул лорд Фервора. – Великий Павший бог благословил его! Капитан убил чудовище!

— Поведайте нам о чудовище, капитан Валлирой, — предложил генерал Корно, с интересом осматривая страшную голову.

— Охотно, генерал, — Джозар поклонился и громогласно продолжил, — ужасный змей пленил эту деву, околдовал ее и смутил ее разум. Он мучил и преследовал ее долгие годы, плененный ее красотой!

— Пошевеливайся! – прошипел он и толкнул Рижель в спину. Та, спотыкаясь, выступила вперед и убрала волосы с лица. По толпе прошел шепот.

— Это леди Рижель? Рижель Гроффолкс? – генерал привстал с места.

— Да, это она, — ответила Розалия. – Рижель, скажи что-нибудь. Произнеси хоть слово.

— Джозар Валлирой спас меня, — проговорила та, словно во сне.

— Так ли все было, как он описывает, миледи? – спросил Корно.

Рижель поглядела на него, перевела взгляд на Розалию, встревожено взиравшую на сестру, и пробормотала:

— Конечно, милорд, змей… околдовал меня.

— Продолжайте же, капитан.

— Да, генерал. Я проник в замок, где правил змей, окутавший своими чарами и леди Рижель, и всех его обитателей. Я нашел змея и бился с ним. И в долгой, жестокой схватке сумел смертельно ранить его. После чего благодарная дева, вмиг исцелившаяся от безумия, решила никогда не расставаться со мной. И мы поклялись друг другу в вечной любви!

— Сукин сын! Как ты это делаешь? – лорд Мортигит с грохотом вскочил и бурно захлопал. Его примеру последовали остальные. Вскоре все трибуны рукоплескали Джозару ничуть не меньше чем победителю турнира.

— Подойди ко мне, Рижель, — Розалия протянула руку сестре и та ухватилась за нее. Сестры обнялись. Королева прошептала: – Скажи, что этот ублюдок с тобой сделал? Я казню его на месте. Скажи мне все!

Рижель отстранилась от нее. В глазах ее стояли слезы.

— Он… сказал правду.

— У тебя синяки? – Розалия подняла ее лицо за подбородок. – На шее полно следов.

К ним, расталкивая толпу, пробрался Легур. Он бросился к Рижель и взял ее за руку.

— Великий боже, Риж, что с тобой? – он осмотрел ее лицо, шею и руки. – Он тебя мучил, терзал тебя. Следы зубов… глазам не верю! Подонок!

— Нет, Айло, нет.

— Мы поможем тебе, скажи же правду. Он получит по заслугам.

— Это не он. Это змей. Это был Крэй. Джозар убил его и спас меня.

Легур переглянулся с Розалией.

— Всемилостивейшая госпожа, — громко обратился Джозар к Розалии. – Хоть я и считаю, что подвиг мой ничтожен, и я ничем не заслужил столь великой милости, но все же осмеливаюсь просить у вас руки Рижель Гроффолкс, спасенной мною из столь опасного плена.

Розалия молчала.

— Ты что, спятил, Джози? – прошептал Джовер, подобравшись к Джозару сзади. – Ты что творишь?

— Здравствуй, Джовер, — не оборачиваясь, ответил Джозар. – Я устраиваю свою жизнь. Не всем нравится сидеть под юбкой, как тебе.

— Ты окончательно сдурел, братец. Брось это дело!

— Ни за что! Я люблю тебя, Джовер. Но сейчас не пошел бы ты к вшивым псам.

— Ты не можешь жениться на Рижель. Она не в себе! Да и ты тоже.

— Еще как могу. Имею право.

Постепенно на всех трибунах народ понял-таки, чего просит рыцарь. И воздух всколыхнулся криками с просьбами позволить благородному рыцарю жениться на спасенной деве.

— Герой Валлирой! Герой Валлирой! – грохотали распалившиеся граждане.

Розалия беспомощно взглянула на Джовера. Тот отрицательно замотал головой. Легур растерянно смотрел на Рижель. Та же стояла, отрешенно глядя на голову Крэя, местами уже покрывшуюся трещинами. Ей казалось, что это какой-то дурной сон. Ей хотелось проснуться или исчезнуть, раствориться в этой страшной поддельной реальности. Лорды рукоплескали Джозару, признавая его доблесть и смекалку. Трибуны ревели, превознося его подвиг до небес. Розалия молчала.

Наконец королева подняла руку, призывая к тишине.

— Леди Рижель, скажите нам всем достаточно громко, что любите своего спасителя Джозара Валлироя и желаете выйти за него замуж. И только тогда я дам свое согласие.

Воцарилась тишина. Многотысячная толпа уставилась на Рижель. Сердце ее бешено билось. Ей захотелось прокричать, что она ненавидит Джозара, ненавидит всех, кто сейчас здесь есть и желает поскорее убраться отсюда на другой край земли.

Но вместо этого она четко произнесла:

— Я люблю благородного рыцаря Джозара Валлироя, — она повернулась к нему. Он смотрел на нее единственным глазом, улыбаясь и склонив на бок голову. – И мечтаю выйти за него замуж.

— Да будет так, — изрекла Розалия.

Джозар притянул к себе Рижель и под безудержный рев толпы поцеловал в губы.

 

— Ну вот, милорд, а вы говорили, ваши сыновья ни на что не годны, — покачал головой Бесита. – А гляди ж — один другого лучше.

— Недооценивал Джозара, — проговорил Экбрулигант Валлирой, скорчив удивленную и одобрительную гримасу. – Талантливый парень. Редкостный мерзавец, но талантливый!

— И действительно непревзойдённый рыцарь, милорд. Та тварь, что он убил… Поверьте, далеко не каждому по силам убить такое чудовище.

— Охотно верю. Голова совершенно безобразная, не хочется и представлять каким было тело.

Они сидели на дальней трибуне среди горожан, откуда, тем не менее, прекрасно было видно королевскую ложу, и пили вино из роскошных серебряных кубков с миджархийской кухни.

— И теперь ваш сын станет лордом Гроффолксом. Как я и говорил. Я был прав! Он сумел. Заслужил своим трудом и титул, и имущество. Язык сломаешь — Джозар Гроффолкс, звучит как проклятие.

— Браво, Бесита, — усмехнулся отец. – Пророческими были твои речи.

Повар самодовольно улыбнулся.

— Однако… если понадобится, готова ли ваша супруга исполнить то, что от нее требуется?

— Безусловно, — уверенно ответил лорд, — Джоселин стала весьма близка к Розалии, ходит в ее свите и, если будет на то нужда, она выполнит то, что ей поручено. Яд всегда при ней.

— Надеюсь, милорд, что вы правы, — вставил слово Якко Морион, наклоняясь к ним с верхней лавки за бутылкой вина. – Уж очень она прикипела к королеве за последнее время.

— Вы на что-то намекаете, господин казначей? – надменно произнес Валлирой, взирая снизу вверх на Мориона. – В чем вы обвиняете мою жену?

— Я ни в чем ее не обвиняю, милорд, но женщинам не стоит доверять таких важных миссий, — пожал тот плечами, — в конце концов, они лишь женщины, существа подверженные переживаниям и сомнениям. Такова их суть – непостоянство, смятенность.

— Морион, перестаньте философствовать и не трясите над вином свой косой, — проворчал Бесита, — она уже неприлично длинна.

Племянник миджарха рассмеялся и подобрал свои волосы и длинную мантию, отороченную пышным лисьим мехом. Он охотно именовал себя племянником правителя, хотя в действительности был сыном его кузена, погибшего при стычке с пиратами в Змеином море. Миджарх радушно принял у себя родича, приблизил и обласкал, увидев в нем сына, а так же жаловал ему пост охранителя казны, почетный, полный привилегий и дающий множество источников дохода. Помимо прочего Морион обзавелся собственными роскошными покоями в правительственном замке.

Он мог сидеть на куче миджархийского золота, но распоряжаться им не мог. Поначалу это досаждало ему, как и пристальное внимание со стороны стражей хранилища, считавших назначенного на столь высокий пост молодого Мориона выскочкой и тупицей. Тем не менее, сам миджархийский племянник, как все его звали, вскоре обзавелся собственной стражей, кружком обожателей, вел роскошный образ жизни и мог жаловаться лишь на скуку.

Сейчас он забавлялся, наблюдая за оскорбленным Беситой, опальным лордом-отцом и его сумасбродными сыновьями. Он охотно вступил в заговор, придя в восторг от разворачивающейся интриги, и напропалую развлекался, всласть напиваясь на сборищах, которые устраивали заговорщики.

Розалия как королева его устраивала, хотя, по правде говоря, ему было наплевать на нее, да и на всех, кто бы ни занял трон. Он считал себя самым ценным и полезным человеком в замке и свято верил в свою неприкосновенность. А потому довольно высокомерно и насмешливо относился абсолютно ко всем дворянам, включая даже самых могущественных лордов. Женат он не был, в тайне предпочитая общество Легура, который, тем не менее, относился к Мориону с опаской и даже брезгливостью.

— Сие зрелище и смешно, и горестно, – процедил Валлирой, указывая на правительственную ложу, — все лебезят перед колченогой старой девой, которая с трудом соображает как вести себя в обществе, не может и с места сдвинуться, что уж говорить о познаниях в области государственного управления!

— Править должен мужчина, дело ясное, — пожал плечами Морион, поигрывая кубком. — Она — девчонка-калека… Что она может? Розалия с важным видом повелевает, думая, что правит всем миром. На деле же она напрягается, пытаясь управлять тем, что ей неподвластно. Теперь Джозар будет выпрыгивать из штанов, сцепившись с ней за трон. Но она тоже не так проста – у нее рыцари, верные Кодексу чести.

— И Джовер, — вставил Бесита.

— И Джовер, которому уж очень нравится его нынешнее положение. Романтичная натура, что сказать. А еще где-то болтается титулованный старший братец, тот еще шельмец. Это будет презабавно. Презабавно!

— Что же здесь забавного? – пробормотал Валлирой. – Как бы мне от стыда не сгореть из-за таких вот шельмецов.

Морион быстро осушил кубок.

— У вас великолепные сыновья, милорд. Вы должны гордиться собой, что воспитали таких ревнителей собственных принципов. Они совершенно несгибаемы. Это ваш триумф как отца!

— Вы что, пытаетесь играть на моем самолюбии? – недовольно проговорил Валлирой.

— А что, получается? Посмотрите правде в глаза – они идеальны. Обожаю их, — Морион расхохотался. – Без них в Гризае была бы скука смертная. Храни их, боже. Особенно старшенького сынка, который пнул это осиное гнездо и смеха ради посадил на трон глупую девицу. Я запасся лучшим вином, чтобы ближайшие год-два не слезать с трибуны, наблюдая, как ваши многочисленные одинаковые дети будут трепать миджархию.

Под всеобщие овации Джозар и Рижель выехали с ристалища и отправились прямиком в храм Красной Аст. Там они обменялись клятвами при множестве свидетелей, которые неотступно следовали за ними. Служитель взял золотую чашу с водой, и попросил жениха и невесту пролить их кровь. Оба порезали мизинцы и несколько капель крови растворились в воде. Затем они вместе осушили чашу. Служитель благословил их и соединил их руки. Так они и покинули Храм. После чего Джозар увез Рижель обратно в Лагуну и месяц не покидал замок. Затем он вернулся в миджархию, где уже именовался лордом Гроффолксом.

 

 

______________________

 

 

Могила Аспина утопала в зелени. Трава высоко колосилась у подножия каменной кладки, а ветви деревьев низко склонились, укрывая от солнца последнее пристанище Глэзи. Идеально, — подумал Джеки, — Аспин очень любил леса, и лес забрал его себе. Он стал частью этого леса, растворился в нем словно маленькое зернышко, проросшее в земле и давшее жизнь тысяче других ростков.

Джеки спустился с Доттир и присел на большой камень. Вокруг стояла лесная тишина. Поющая, шелестящая, стрекочущая тишина. Он ощущал покой. Здесь все было напоено запахом смол и трав, в густых зарослях цвели какие-то пахучие цветы, привлекая гудящие рои насекомых. Синий мох перекинулся на кладку у самого подножия и начал покрывать могилу ярким одеялом.

Вазис, поскуливая, обнюхивал насыпь, словно желая проверить, там ли еще прежний хозяин, не покинул ли он свою могилу. Джеки взъерошил его шерсть и присвистнул. Пес сел, все еще печально вздыхая.

— Не волнуйся, Вазис, он здесь. И будет лежать здесь до тех пор, пока его прах не станет почвой для мха. Потом олень съест этот мох, а после даст жизнь своим потомкам. Так что если подумать, это и есть вечная жизнь. А значит, не стоит цепляться за его тело, он и здесь, и везде одновременно.

— Знаешь, Глэзи, а ведь я отправляюсь на запад, как мы и хотели, — обратился он к могиле. — Не знаю, как без тебя продолжать этот путь. Иногда я ловлю себя на мысли, что мне вовсе не хочется туда ехать. Пока ты был жив, все это имело смысл, но после… стало каким-то чужим. Словно и не моим собачьим делом. Но я понимаю, что должен открыть эти проклятые горы и узнать что там за ними. Хотя бы ради тебя. Чтобы ты знал. Да и потом, ты помнишь нашу клятву? Я поклялся никогда не предавать и не покидать тебя, а ты еще посмеялся надо мной, что это невозможно и жизнь обязательно уведет меня от тебя. Но вышло наоборот. И ты сам ушел прочь от меня под руку со смертью. Мы тогда поклялись в вечной любви и братстве, и знаешь, я не собираюсь нарушать клятву. А если бы и собирался, не смог бы. Если любишь – сделаешь все возможное, чтобы не предать память и дух дружбы. Я люблю тебя, я не предам и не покину тебя, и выполню то, что мы собирались сделать вместе. С твоей смертью от меня словно оторвался кусок размером с Гризай, и дыра эта так сильно кровоточит и саднит, что ее не заполнить больше никем и ничем. Но в моем сердце еще полно места, и я охотно пускаю туда разный люд. Это помогает мне не унывать, Глэзи. Я знаю, что ты слышишь меня, ведь ты и здесь, и везде. И когда я думаю что ты здесь, мне горько осознавать, как тебе скучно и не с кем обмолвиться и словом. Поэтому собирался после того как я смотаюсь к Черным горам, обязательно приехать сюда и рассказывать тебе все подробности.

Он помолчал.

— Но ведь ты повсюду. Поэтому будешь всегда со мной. К тому же я не уверен до конца, что смогу выбраться оттуда живым. Пес его знает, что там за теми дверями. Так что не покидай меня, Глэзи, чтобы не пропустить самое интересное.

Он взобрался на лошадь, кликнул Вазиса и быстро покинул медвежью стоянку, чтобы немедленно присоединиться к своим людям, ожидающим его у лесной кромки. Его сопровождало сорок девять человек, — семь капитанов со своими людьми. Большинство из них провели в седле всю жизнь, бесцельно скитаясь по Крассаражии. И теперь, следуя за своим командиром, они вновь ощущали знакомый дух странствий и долгой дороги. Только ныне впереди была цель. В чем она заключалась, смутно представлял и сам Джокул. Добраться до другого края земли. Прорваться сквозь гигантский массив Проклятых лесов к горам, отыскать крохотное отверстие на абсолютно гладком горном склоне, сокрытом буйной растительностью. Открыть. А что же дальше? Они пожимали плечами. Бездна ли там, окруженная соралитовыми копями? И что будет, если заглянуть в нее? Что увидишь? Глаза миллионов мертвых? Огромного бога, падающего в бесконечность? Или Бездна показывает нечто иное?

Кто знает. Может за горами будут снова горы. А за теми горами еще горы. Возможно, в тех немыслимо далеких краях живут неизвестные народы, возможно, обитают чудовища, от которых и огорожен Вердаман Черной грядой? Что же там сокрыто?

Самые невероятные предположения, что они строили, не могли бы сравниться с реальностью, ведь заглянуть за границы своего опыта они не могли.

Джокул вел их, и они, не задумываясь, следовали за ним. Восхищаясь его упорством, силой, уверенностью и горячим щедрым сердцем, которое он охотно отдавал им. Его улыбка, которая давала надежду и так сильно электризовала душу, была их символом. Она была сильнее любых воззваний к чести и доблести, ведь она дана человеку для победы над унынием и скорбью, которые столь часто разрушают жизни и судьбы.

Хуги и Рифис ехали рядом и никак не могли наговориться. Хуги, много лет молчавший, вдруг осознал, что ему есть что сказать, и его голос не ударится о стены, рассыпаясь в гулкой тишине. Его слушали. И любили. Это новое чувство горело в нем, и жар его был еле терпим. Почти до боли было ему хорошо. Внутренне он постоянно одергивал себя, приказывал успокоиться и быть более отрешенным. Но не мог. И всё глубже нырял в привязанность, которую испытывал к Рифис. Он стыдился себя перед ней и не знал что делать со всеми теми чувствами, что обуревали им. Поэтому иногда вместо ответа на какой-либо вопрос он просто притягивал Рифис к себе и крепко прижимал к груди. В тот момент ему казалось, что если она перестанет любить его или исчезнет из его жизни, его разорвет на месте словно тупой деревянной пилой.

Рифис же казалось, что Хуги в такие минуты разыгрывает карту загадочности, и поэтому она всегда подтрунивала над ним и пыталась рассмешить, чтобы он выплеснул наружу затаенные чувства. Его смех был громким, низким и приятным слуху. Хуги и сам полюбил его. Рифис же чувствовала себя спокойно и счастливо в его сильных руках. Она подолгу рассматривала их — большие сильные руки. Мозолистые. Чистые. Со множеством мелких шрамов, парой ожогов. Привычные держать оружие. Обычные руки воина на первый взгляд. Но еще в них крылась притягательная мощь, ловкость и некое мастерство. Рифис не могла знать, с каким умением и сноровкой сотни людей были замучены до смерти этими самыми руками. Эти руки душили, кололи, резали, разрывали, поджигали, выдавливали и ломали человеческие жизни. Этими самыми руками Хуги, не дрогнув, уничтожил ее собственного мужа. И сейчас они согревали ее своей лаской, ничуть не смущая ее сердца.

Они двигались уже несколько недель. Медленно, с множеством остановок. Гризаманское лето дарило им тепло, что было особенно ценно для путешественников. Но когда они вступили в крассаражские земли, то пекло стало столь изнурительным, что передвигаться пришлось в темное время суток.

Однако вскоре их настигли затяжные ливни, шедшие с Гризамана на северо-запад. И всадники во весь опор неслись под холодными струями, словно пытаясь обогнать тяжелые белесые тучи.

 

 

конец 1 книги

 

Предыдущая глава

Перейти ко второй книге

error:
Яндекс.Метрика