Ворота разверзлись, раздвигая кучи снега, наметённые за ночь. Торан сбежал по лестнице и вышел во двор, чтобы приветствовать одного из самых желанных гостей Синего замка – Джовера Валлироя. Лорд прибыл в полном одиночестве. Выглядел он величественно и воинственно – облаченный в великолепную кирасу с эмблемой своего дома и прочие латы, из-под которых виднелся шерстяной зеленый гамбезон и зеленая бригантная юбка. Поверх всего этого сверкающего великолепия на его плечах мощно расположился тяжелый, отороченный мехом и золотыми веревками алый плащ с миджархийским символом – пронзенной змеёй.

— Добрый день, генерал! – Торан крепко пожал ему руку как приятелю. – Неужто приехали-таки воевать с нами?

— Отнюдь, капитан, — усмехнулся Джовер.

— Отчего же отряд ваш топчется в долине, припрятанный от любопытных взглядов?

Джовер рассмеялся.

— Глазастые твои дозорные. Но я не прятал солдат. Напротив – желая подчеркнуть свои мирные намерения, оставил их в стороне, чтобы не смущать местных обитателей.

— Хм, — Торан покачал головой. – Генерал, милорд, ведь оба мы знаем, что как бы вы ни были расположены к местным обитателям, стоит вашему господину, вашему брату приказать обрушиться на Синий замок – вы тот час приступите к своим обязанностям, не так ли? Не скажете же вы миджарху – простите, мой господин, но я бы не хотел смущать его обитателей.

Джовер нахмурился.

— Торан, беспокоиться об этом нечего. Джозар пока никак не упоминал Синий замок. Он всячески избегает этой темы, хотя еще примерно год назад рвался чуть ли не превратить его в руины. Теперь он более осторожен в высказываниях, старается обдумывать каждый свой шаг. Сдается мне, что он больше не заинтересован детскими драками с Джеки, и хочет он отнюдь не расправиться с братом, но подчинить и сделать нижайше преданным своим вассалом, так оно мне видится. В любом случае я не допущу никакой агрессии в ваш адрес, предоставь моего брата мне.

— Хм, будем надеяться, что миджарху не взбредет в голову преподнести Валли захваченный замок в качестве урока и напутствия, — пробормотал Торан. И, вздохнув, добавил: — Мне надо сообщить тебе, Джовер, важную и печальную новость. Конечно, ты разминулся с гонцом…

— Понимаю твое беспокойство, Торан, — нетерпеливо перебил его Джовер, — но на данный момент причин для него нет. Однако выслушай прежде меня. Я приехал к тебе с просьбой и времени у меня мало.

Торан вопросительно посмотрел на него.

— Видимо, твоя проблема слишком уж горяча, раз ты с порога перешел к делу.

— Помоги мне взять Белую Розу.

— Генерал, по-моему вы переоцениваете мою мощь, — рассмеялся капитан. – Вам ли просить меня…

— Нет же, Торан. Не мощь твоя нужна, но дружеская рука и поддержка.

— В чей адрес?

— Уговори Авиору сдать замок мирно. Тебя она послушает. Меня же ныне презирает.

— С какой стати мне делать это?

— Я сокрушу ее. Уничтожу ее, коли не останется вариантов, — не моргнув глазом проговорил Джовер. – Думаю, ты и сам прекрасно это понимаешь. Однако я не желаю ей вреда и хочу дать шанс выйти невредимой и сохранить жизни ее людям. К чему бессмысленно проливать кровь?

— Это конечно благородно, Джовер, — тихо проговорил Торан. Он поморщился и покачал головой. – Но я не могу заявиться к леди Авиоре и сказать – я тут подумал, а не лучше ли вам убраться из своего собственного замка, иначе мой друг генерал Валлирой вышибет вас отсюда сам. Она высмеет меня и выставит вон.

— Что ты вообще так прикипел к ней? – проворчал Джовер. – Что у тебя там с ней за отношения?

Торан рассмеялся.

— Отношения? С леди Мортигит? Этого еще не хватало. Поначалу мы вместе выполняли поручение королевы, объединив наши силы, но и после наш союз не распался. Она моя землячка и мы чудесно поладили, но конечно это не главное. Не знаю, как и преподнести даже, Джовер, этакую новость…

— Что не так? – насторожился генерал.

— Дело в том, что леди Авиора… как бы так выразиться, женщина твоего брата.

— Женщина Джозара?! В своем ли ты уме? Он так религиозен, что…

— Речь не о Джозаре.

— Не понял, — Джовер приподнял бровь. – Авиора и Джеки?

Он громко рассмеялся.

— Да когда бы он успел?

— Но он успел.

— Десять тысяч крыс! Откуда ты все это знаешь?

— Она сама сказала мне.

— Сама сказала?! Сумасшедшая девица!

Джовер в изумлении скривил лицо. Он шел и рассуждал, осыпаемый снегом, который таял на его вспотевшем лице.

— Он появился как призрак из лесу, искалечил Джози, избил меня, выгнал отца, вступил в наследство, за компанию со своим приятелем убил миджарха Гроффолкса и как-то между этими занимательными делами еще успевал укладывать в постель самых красивых женщин в стране. Может, он и правда демон?

Торан улыбнулся и пожал плечами.

— Демон или нет – не знаю, но определенно это самый чудесный человек из всех, что я встречал. И я никогда не предам его.

— Я не прошу тебя предавать его! Но, тысяча демонов, Торан, теперь я и вовсе не знаю как быть. Мало того, что эта Мортигит подруга моей жены и Розалии, так теперь еще и возлюбленная моего брата. Мне нужна твоя помощь. Убеди ее сдаться, это самое разумное, что она может сделать. Эти двусмысленные ситуации выводят меня из равновесия и я начинаю терять терпение. Помоги мне выволочить ее оттуда и доставить в замок Каменный Корень к ее детям, чтобы не забывала, что она прежде всего мать и леди, а не генерал в юбке.

Торан раздраженно вздохнул.

— Насчет детей леди Авиоры… Они здесь, у меня в Синем замке.

Джовер остановился.

— С какой стати? Она решила сюда окончательно перебраться?

— Она опасалась, что Джозар может навредить им в ее отсутствие или начать ими манипулировать, и полагала что здесь для них самое безопасное место.

— Вот же хитрюга.

— Джовер, эта леди — избранница Джеки Валли, — усмехнулся Торан. – Так что я давно уже не удивляюсь ничему, что она вытворяет. Она отнюдь не безумна, но порывиста и горяча, и горда как тысяча демонов. И все же она достойная и отважная женщина.

— Не спорю, — кивнул Джовер. – Однако ты прав, мое негодование берет надо мной верх, мне должно остыть и выказывать почтение леди. Так ты поможешь мне? Она, очевидно, думает, что недоумок Феторо – предел боевой мощи Гризая? Мне же хватит и нескольких часов, чтобы взять Белую Розу силой. Но моя цель не только победить, но сохранить как можно больше жизней.

Торан исподлобья глянул на него.

— Ты будешь мне должен, Джовер. Милорд. Генерал. Как там бишь тебя.

Джовер крепко пожал ему руку.

— Друг, ты знаешь как я отношусь к своему долгу.

— И я не премину этим воспользоваться, Джовер, — Торан серьезно посмотрел на него и продолжил: — Всё же позволь теперь мне держать слово и поведать, наконец, тебе весьма скорбную весть. И сейчас, думаю, ты испытаешь немало горестных мгновений. Прости, друг мой, за столь печальную новость, — он повлек Джовера в замок. – Твой отец. Он скончался. Мне жаль, Джовер. Давеча приехал он сюда. Были поражены и все мы, увидев старого лорда, да еще и в таком виде. Он заявился верхом, совсем легко одетый на таком-то холоде, всклокоченный, в глазах застыл ужас. Он был словно не в себе, в страхе озирался, с кем-то разговаривал…

— Был он пьян?

— Трудно сказать. На первый взгляд вроде и нет, скорее безумен. Он спустился к мяснику, дико орал там, наблевал, устроил там погром. Напугал мясника до полусмерти. Бился головой об пол. Слова выкрикивал странные и страшные – да, я это сделал! Я пыль! Пыль! Джеки, кричит, не смотри на меня! Не смотри так на меня! Не смотри! Я пыль, кричит, ничтожество, мразь, ненавижу себя.

Джовер похолодел и замер, глядя на Торана.

— После чего он бросился вон из мясницкой, вбежал в замок, носился, цепляясь за все углы, рыдал и проклинал себя, всё гнал от себя кого-то, бил себя кулаками по голове, царапал кожу, пытался вырвать свой язык, схватил чей-то нож и пытался зачем-то… отрезать себе член. Солдаты наподдали ему, умыли холодной водой и попытались уложить в постель, но он сбежал. Полнейшее безумие. Затем он куда-то забился, мы его поискали, но безуспешно. Искали, в общем, целую неделю. Декстер вызнал, что последним его видел стражник, охраняющий подземелье. Но и там нигде его не было, и опять же это Декстер догадался еще раз глянуть в усыпальнице, и там, осматривая нишу за саркофагами, мы с ним разом в едином порыве решили заглянуть в могилу Джеки – и там его и нашли. Крышка саркофага была неимоверно тяжела, мы вдвоем-то еле справились. Не понимаю, как ему удалось там закрыться… Он задохнулся.

Торан сочувственно смотрел на Джовера, который присел на лавку в главном зале.

— Я вчера же отправил тебе письмо в Лучезарный. Ибо еще до этого мне сказали, что ты покинул Гризай и поехал к себе на запад.

— Да, у меня родился сын Э́гон, — пробормотал Джовер, хмуро глядя в пустоту.

— Поздравляю, Джовер! — Торан положил руку ему на плечо и вздохнул. – И… соболезную тебе.

Тот кивнул.

— Проводи меня к нему.

Они спустились в усыпальницу. Крышка саркофага была снята, вместо нее над трупом лорда располагался деревянный настил.

— Открой.

Торан убрал доски и Джовер заглянул внутрь саркофага. Он увидел худой, бледный лик отца. Щеки его впали, черты лица обострились. Губы были белыми, как и нос. Руки его закоченели на груди в странной и страшной позе – искривленные пальцы были растопырены, словно он пытался что-то ухватить ими.

Джовер угрюмо смотрел на него, не говоря ни слова. Он пристально вглядывался в его лицо, словно ждал, что тот откроет глаза. Ему хотелось задать так много вопросов, но все ответы на них были уже мертвы.

Он все смотрел и смотрел, внутренне напрягшись. Он хотел предаться воспоминаниям, оплакать отца, проститься с ним как подобает и торжественно возрыдать над могилой своего могущественного предка. Но не смог выдавить из себя ни слезинки, не смог отодвинуть происходящее и обратиться к светлым дням своего детства и юности. Эта другая, давняя жизнь, утраченная и прожитая, отчего-то не трогала его. Ему не хотелось думать об этом. Джовер честно себе признался, что уже и забыл себя-ребенка. Он не помнил что он делал один, во что играл один, о чем думал, как одевался и что ел. Он помнил себя лишь как часть крепкого тандема с Джозаром, помнил свою робкую, стеснительную дружбу с Джеки и официальные приемы, где отец представлял их троих всему свету. Он помнил скучающее, печальное лицо Джокула, расплывшуюся в счастливой улыбке физиономию Джозара и собственную бесстрастную мину, когда их вывозили ко двору. Он помнил Альмара, старого рыцаря, воспитывавшего их. То был опытный вояка, обожающий дисциплину и труд. Он был беззлобным, но строгим, требовал всего их внимания, когда учил чему-нибудь и отчитывал за проступки долго и тщательно. Он никогда не бил их, не унижал, а заставлял работать до седьмого пота. Именно благодаря ему Джовер прекрасно умел ухаживать за лошадьми, отлично в них разбирался и держался в седле словно вросший в тело своего скакуна. Отличный был старик. Джовер усмехнулся. Интересно, почему он сейчас вспомнился ему?

Джовер покачал головой и напряг память. Он усиленно искал в своих воспоминаниях отца, стремясь нащупать самые ранние, самые светлые. Но не мог. Неужто слабоумен я? – подумал Джовер. Ничего не помню, плох памятью стал. Он помнил лишь их совместные попойки, пиры, какие-то конфликты, где они разъезжали бок о бок, закованные в сталь и при оружии. Их сальные шутки, политические бредни, разговоры о хозяйстве, девках… Нет же, не то! Что-то из детства. Ну, хоть что-нибудь?… Ничего. Хотя, постойте…

Он вспомнил как однажды они с Джозаром, притихшие и испуганные, вцепившись друг в друга, наблюдали, как двое слуг тащат Джеки к ванне. Тот был грязен, окровавлен, голова его безжизненно моталась из стороны в сторону. Похоже, он был без сознания. Следом шагал отец, пошатываясь и дымя трубкой. Что произошло? – пробормотал тогда Джовер. Одна паршивая скотина надругалась над вашим братом, — хмуро проговорил один из слуг. – Бедняга, надеюсь, он выживет, тут все очень скверно выглядит…. Джовер тогда ничего не понял, но осознал, что произошло нечто невероятно гнусное. Ну, так ему и надо! – прокричал тогда Джозар, куда-то убежал и долго не показывался…. Джовер вспомнил, как сам он проследовал за слугами, шел за ними на полусогнутых от страха ногах. Голова Джеки моталась и моталась из стороны в сторону. Туда-сюда. Как маятник. Это невероятно пугало его. Джок! – позвал он дрожащим голосом. – Эй, Джок, ты слышишь меня? Но на его плечо внезапно легла тяжелая рука лорда. Джовер тогда вздрогнул и медленно поднял взгляд на отца. Оставь его, — сказал лорд. – Он справится. Не надо хлопотать над ним. Слуги вымоют его, к утру он очухается. Трудности, раны, увечья лишь закаляют нас. Вытерпев боль, мы становимся сильнее, мы огрубеваем словно шкура вепря, которую так непросто ранить. Позволь же ему закалиться и воспрянуть самому над собой, огрубеть и ожесточиться…

Джовер горестно вздохнул. Вот, пожалуй, и все. Вот мои воспоминания из детства, где я провожу время с родителями. Правда, мать он не помнил вообще. Джовер пожал плечами. Внезапно он ощутил горечь в душе. Он мог перечислить все наставления отца, ведь помнил их наизусть. Что должно делать, как вести себя, каким быть в глазах других. Как защищать свою честь и свою землю. Но каким он был человеком? Я не знаю! – мысленно вскричал Джовер. Он помнил один единственный раз, когда отец погладил его по голове. Но что это был за день — он не знал, сколько ему было лет – тоже… Что ж. Пусть это будет самым лучшим и светлым.

Джовер опустился у саркофага на одно колено и зажмурил глаза. Он весь напрягся. На труп лорда капнула одна единственная слеза. Вот и всё, — бодро подумал Джовер. – Достаточно. Я выполнил свой долг. Все свершил как должно. Отец любил когда оно так. Значит все честь по чести.

Он быстро встал и направился к выходу.

— Что делать с телом? – напомнил ему вслед Торан. Джовер обернулся.

— Закройте крышку. Пусть покоится где лежит.

— Поменять надпись на плите?

Джовер покачал головой.

— Он сам себя похоронил здесь. Сам выбрал это место. Значит так оно и нужно. Значит, на то были причины.

На самом деле Джовер хотел обговорить эту деликатную тему с Джокулом и решил ничего не трогать до приезда старшего брата.

Через пару часов они с Тораном, каждый во главе своего внушительного отряда, уже скакали на юг к замку Белая Роза.

 

Зима стала периодом некоего затишья, когда Джозар, упорядочив свои военные планы и закончив разбираться с местными неурядицами, почувствовал скуку, и им овладела хандра, которая усугублялась тревогой из-за сильного недомогания Рижель, ожидающей родов со дня на день. Советники почуяли, что дело пахнет дымом и кто-то непременно будет бит. Джозар не скрывал своего дурного настроения и чуть не казнил каких-то заезжих артистов, что давали представление перед ним в тронном зале. Его ужасно раздражали заискивание, трепет и зажатость, что испытывали люди, выступая перед грозным властителем.

Властитель вообще-то обожал разного рода постановки, благоволил актерской гильдии, покровительствовал всем труппам, в том числе и бродячим, и даже достраивал театр, затеянный еще Розалией. Но когда Джозар был раздражен, даже любимое занятие – созерцание новой пьесы — не было способно развеять его хандру.

— Никакой искренности!  — кричал миджарх. — Фальшь! Двигаются как деревянные, путают слова. Убрать их прочь!

Артистов вытолкали взашей. Испробовав всё что только можно, обитатели замка приуныли, ожидая, кого отдубасят первым. Джозар восседал на троне и мрачно рассматривал свои ногти, подчищая их кинжалом.

— Гав! — вяло обратился он к своим телохранителям, окружающим трон.

— Гав! Гав! – бодро отозвались те хором.

— Гав-гав! — со вздохом повторил Джозар.

— Гав! Гав! Гав!

— Что за тоска, — процедил Джозар.

Вперед вышел лорд Орелло. Он раскланялся, стащив шляпу, и улыбаясь, посмотрел на миджарха.

— О мой господин, позвольте предложить вам как развлечься от души и с минимальными тратами.

— И то и другое мне очень по нраву, — заметил Джозар. — Говори же!

Хитрый Орелло подобрался к трону и доверительно прошептал:

— Вы можете отправиться на представление в город. Там сегодня на Белой площади будет какая-то новая постановка.

— Тоже мне, — разочарованно протянул Джозар. — И это твоя идея? Тащить туда двор, прислугу, охрану и вновь лицезреть натянутые рожи артистов? Нет уж, паршивая идея.

— О нет, великий милорд! Я предлагаю вам отправиться туда одному.

— Одному? — удивился Джозар. — Но меня моментально узнают, и будет то же самое.

— А если… позвольте? — Орелло указал на его косы.

— Позволяю, — Джозару стало интересно.

Лорд водрузил ему на голову свой фиолетовый шаперон, запихнув в него косы, и спустил край длинного шарфа на правую половину лица, скрывая незрячий глаз.

— А если так?

Джозар с восторгом ощупал себя и потребовал зеркало.

— Изумительно!  — и он швырнул Карану Орелло одно из своих колец. Лорд, сияя от счастья и гордости, подобрал драгоценность и, кланяясь, вновь присоединился к придворным.

— Действительно ли меня не узнать?  — обратился Змееборец к своим верным охранникам.

— Совершенно другой человек, милорд, — прохрипел Дриван.

— Полное инкогнито, — подтвердил один из Отлиндов. — Вы будете неузнанным!

— Чудесно! — Джозар потер ладони, соскочил с трона и, быстро направляясь к выходу, гаркнул: — Фаран!! Пойдешь со мной.

— Несомненно, милорд, как прикажете, мой повелитель, —  рассыпался в поклонах и уверениях клеврет, поспевая за своим господином. Он был горд и рад, что его одарили таким доверием. Его, не вездесущего Джовера.

 

В городе царило оживление. На Белой площади было тесно, шумно и дымно — горожане не могли обойтись на таких сборищах без еды и ее продавали повсеместно. Двое всадников прикупили и себе по жареной свиной ножке и с аппетитом грызли на морозе мясо, заливая глотки лучшим пивом, что смогли найти.

Джозар мычал от удовольствия. Давно он не выбирался куда-нибудь вот так запросто, чтобы отдохнуть и насладиться зрелищем и свободой, да еще чтобы никто не тыкал в него пальцем.

Он знал, что среди толпы затесалось по меньшей мере двадцать его верных солдат, в ближайшей подворотне поджидали его десять служителей слез, на крыше Белой библиотеки расположились пятнадцать лучников, а возле самой сцены прогуливался Дриван. Но ему было плевать на них, главное, народ совершенно не обращал внимания на двух господ, одетых в темные зимние мантии и яркие головные уборы.

Началось представление и Джозар бешено захлопал в ладоши, как и все зрители. На сцену вышел молодой человек в разноцветном одеянии и, раскинув руки, начал декламировать.

 

Честной народ упрямо ждет,

И позабавиться желает.

Никто из вас пока не знает

О ком же речь сейчас пойдет.

 

О том, кто жнет, о том, кто строит,

О том, кто плачет как дитя.

Врагам грозит он, не шутя.

И горе тем, кто с ним поспорит.

 

Красив как бог, как демон грозен.

Любим народом и семьей.

Расправился он со змеей

Громаднее гризайских сосен.

 

Не любит серебро и розы

Но любит ясный латный блеск

И любит копий в битве треск

Наш славный Змееборец Джозар!

 

На сцену выбежал артист, разряженный в длинную мантию с золотым гербом, узкие штаны, дублет и корону. На грудь его спускались две темные косы, правый глаз был закрыт, а веко вымазано белой краской.  Толпа взревела, сам Джозар захохотал и принялся бурно рукоплескать. Фаран одобряюще хмыкнул, что-то пробурчав с набитым ртом. Джозар же швырнул свое мясо собакам и теперь, не отрываясь, глядел на сцену.

— Это же я, смотри, Фаран! Ведь это я! Вот оно. Сбывается то, чего желаю достичь. То, чего так жажду. Все так стремительно! Боги слышат меня, Фаран!

Тот кивнул, с любопытством оглядывая своего господина.

Сценический Джозар расхаживал по подмосткам, бурно жестикулируя. Рассказчик принялся в красках живописать последние события, громко отозвавшиеся в сердцах народа.

Артист-Джозар сбросил мантию и схватил рабочие инструменты. Он принялся стучать по сцене, позади него заколыхалась голубая ткань, показались паруса и корабельный нос.

— Это я чиню пирс! — выдохнул Змееборец в сторону Фарана.

Народ слушал поэму о том, как миджарх прибыл в гавань и принялся самолично починять пирс, который уже много лет держался на трёх гвоздях. Он работал целый день, запретив помогать себе. Ламарон, обливаясь потом и слезами, суетился рядом, чем безумно раздражал миджарха и тот, в конце концов, швырнул его в море. Мокрый лорд с тех пор сидел неподалеку и жадно ловил каждое слово Змееборца, надеясь, что его не казнят. Джозар же вовсе не был настроен методично истреблять свое дворянство, но хотел преподать урок.

Горожане расценили поступок Джозара как неутомимую заботу о возлюбленном народе, что подтолкнуло миджарха заняться подобной деятельностью и в других сферах.

Совершенно шокируя дворян, советников, охранников, жену, брата и вообще весь честной народ, Джозар отправился на поля и принялся убирать рожь вместе с крестьянами, которые трудились рядом с ним в полуобморочном от страха и счастья состоянии.

Все это демонстрировали на сцене, и Джозар ликовал, свистел и рукоплескал. Фаран довольно посматривал на него, радуясь, что его господин наконец-то развеял свою хандру и вновь наступят деятельные дни, полные событий. Ему до смерти надоело гавкать, сидя у трона, в чем он, правда, не признавался и сам себе, боясь даже своими мыслями обидеть Джозара.

 

И замер в предвкушенье мир.

Сойдут снега, весна нагрянет

И к северу войска направит

Народа избранный кумир.

 

Уж брошен клич, полощут стяги.

В провинции среди лесов

Армада в тысячи голов

Таится словно волк в овраге.

 

Забыли северные мыши,

Что гризаманская страна

Богами благословлена

И поднимается всё выше.

 

Прибудет рать из Гризамана,

Лес копий, тысячи мечей.

И крови бешеный ручей

Да захлестнет страну тумана!

 

Раздался дружный рев толпы. Джозар усмехнулся и покачал головой.

— Лес копий, тысячи мечей… Красиво сказано, однако не на то они делают ставку.

Фаран пожал плечами.

— Превосходить числом противника весомый плюс.

— Ах, Фаран, — рассмеялся Джозар. — Неужели ты думаешь, что можно задавить числом великолепно обученное и мощно снаряженное войско небуланцев? Нет, друг мой. Профессиональную армию и хитроумную тактику можно победить только одним способом — профессиональной армией и хитроумной тактикой. Сколько бы ни было у меня солдат, хоть миллион, если они не умеют грамотно воевать, а генералы полные ослы, то мы были бы обречены на провал. Забросать трупами противника до его поражения можно, но что останется нам в итоге? Пусть и победоносный, но истребленный народ? Жалкое зрелище. Нет, здесь придется воевать и мозгами, не только лишь копьем разить, трындя о чести и подвигах.

По сцене расхаживал артист-Джозар в латах и при оружии. Кругом ползали, пресмыкаясь и жалко размахивая руками, вымазанные серебристой краской актеры – «небуланцы». «Джозар» хватал их за грудки, тряс, бил по лицу и швырял себе под ноги.

 

Дрожит туманная столица!

Трепещет северный народ.

И гибели своей он ждет,

Укрыв измазанные лица.

 

Но Змееборец их найдет

И им укажет направленье.

Богов им передаст решенье —

Падет зарвавшийся народ.

 

— Именно, зарвавшийся! — согласился Джозар. — Небуланцы полагают, что могут контролировать целый материк, прикрываясь своими хитроумными приспособлениями, возомнив себя миротворцами всего Вердамана. Но кто же выдал им такое право? Почему они лишают народы своего исконного права раз и навсегда разрешить свои конфликты? Они везде насаждают свой обрыдлый «мир», держащийся на едином честном слове, никому не нужный и смешной. И не понимают, что порой хорошая добрая война лучше паршивого мира. У этих бестолочей даже стен нет вокруг столицы! Это настоящий вызов. Сколько гонора. Экая спесь! Ничего, вскоре я уйму её.

Фаран поддакивал и неизменно кивал, во всем искренне соглашаясь со своим господином.

— Война это славно, милорд, — говорил он. — Война всех расставляет на свои места.

— Верно. Я не могу со спокойной душой именоваться миджархом Гризамана, будучи лишь марионеткой Акеронти. Все мои деяния должны проходить через него, решения одобряться им. Я не могу совершенствовать закон в собственном государстве, не могу собирать налоги в полном объеме, устанавливать новые пошлины. Как же унизительно, когда все чтят тебя великим, но на деле ты лишь перчатка на чьей-то руке. Народ, которым правлю Я, должен быть самодостаточным, независимым, свободным и могучим. Нет, быть жалким вассалом – не мой удел. И не удел моего великолепного сына, да хранят его боги! Долгих и счастливых лет жизни ему!

— Да хранят боги нашего прекрасного юного миджарха! — отозвался Фаран. Он испытывал почти священный трепет при виде мальчика и чувствовал в сердце решимость отдать жизнь за венценосного ребенка, который при встрече любил постучать по его наколеннику или дернуть за ниспадающие веревки, весело при этом смеясь.

Джозара же понесло.

— Горе тому, кто причинит вред моему мальчику. Кто хоть пальцем его тронет, задумает подчинить и унизить его. Я раздеру того на части, я буду рвать его зубами. Я голыми руками выцарапаю из груди это черное сердце и сожру его.

— Вы будете не один в своем деянии, мой господин, — преклонил голову Фаран.

— Да, верный мой друг, я знаю, что на тебя могу всецело положиться.

 

Безумны, прокляты творцом,

Убогие, в нелепом платье.

Ведь что же, если не проклятье

Их грязно-серое лицо?

 

Дан яснооким белокожим

Дар божий дивной красоты —

Их души светлы и чисты.

То не дано на грязь похожим.

 

— Да, кстати, — задумчиво проговорил Джозар. — Всегда задавался вопросом, отчего у небуланцев серебристая кожа? Никто так и не смог мне внятно ответить.

— Ясное дело — проклятие богов, — хмыкнул Фаран.

— Да, но как оно снизошло на них? Не проснулись же они как-то поутру с измазанными лицами.

— Может паршиво питались или болели скверной какой.

— Хм, как-то слышал от Легура что-то про отравление серебром. Уж очень любят они его. Добывают его чуть ли не из-под ног у себя и суют повсеместно. Уж чуть ли не едят его… — Джозар пожал плечами. И добавил усмехнувшись: — Интересно, где ошивается сейчас этот тщедушный нытик? Уж не в компании ли своего похотливого дружка с расписным пузом? Ставлю тысячу монеров что это так. Ха! Умора. Объявить бы, по-хорошему, награду за обоих.

К ним внезапно подскочил конный страж покоя. Он вполголоса обратился к миджарху, едва заметно приклонив голову.

— Господин, роды начались.

Джозар весь всколыхнулся. Он радостно потер руки и возблагодарил богов.

— Пресвятой Менсогул! Что за чудесный день сегодня, друг Фаран! Итак, на подходе мой младший сын, я же жду его с распростертыми объятиями. Подумать только, еще вчера я получил известие о рождении моего племянника Эгона! Идем с Джовером ноздря в ноздрю. Ноздря в ноздрю!

Он рассмеялся. После чего полез в карман и выудил небольшой кошель, набитый серебряными монетами. Он швырнул деньги Фарану и напутствовал:

— Вручишь артистам по завершению выступления. И передай, что я присутствовал лично и высоко оценил их работу. Это передашь тому парню, что играл Змееборца, — он усмехнулся, стащил с пальца кольцо и так же бросил Фарану, который цепко поймал перстень и услужливо склонился перед своим повелителем.

Повелитель же развернул коня и поскакал домой, дабы присутствовать в должном месте в должный час.

 

Рижель разрывало от боли. Как только ее охватывали жгучие колющие волны, она начинала метаться по комнате и рычать. За ней по пятам ходила повитуха и показывала как следовало дышать, чтобы облегчить себе муки. Однако Рижель это нисколько не помогало и до такой степени раздражало, что она, в конце концов, бросилась на старуху с кулаками.

Промеж ног у нее сильно кровило, живот периодически каменел и расслаблялся. В краткие передышки от ужасных приступов боли она вставала на карачки и отдыхала так, подвывая, тяжело дыша и готовясь к новой волне мучений, от которых темнело в глазах и сводило ноги. Повсюду горели свечи, ярко пылал камин. В комнате было множество женщин — повитухи, служанки, неизменная Кара, леди Гроффолкс, леди Отлинд, еще толпа каких-то леди, и все они беспрестанно по очереди молились. Они расстелили на полу тряпье, установили на него высоченное кресло с дырой вместо сиденья — фамильный родильный стул Гроффолксов, приготовили тазы, чаны с горячей и холодной водой, полотенца, пеленки и ждали. Рижель злобно косилась на это сборище, взирающее на нее как на раскаленный котел, который вот-вот взорвется. Ей страшно хотелось вытолкать их всех за дверь. Но за дверью собралось общество еще махровей.

Рижель подползла и приложила ухо к резной створке. Бубнящие голоса стали живее. Там собрались мужчины, небрежно пристроившиеся по углам, словно ожидающие начала пира. Они зевали, посмеивались, чесались и обсуждали прошедшую охоту.

— Когда уже принесут закуски? Жрать охота до смерти! — услышала Рижель раздраженный голос мужа. В ответ ему раздалось какое-то неуверенное блеяние.

Джозар сидел в кресле у стола и быстро барабанил по нему пальцами.

— Мне обязательно весь вечер здесь сидеть? — процедил он.

— Разумеется, милорд, — невозмутимо ответствовал главный целитель Галинн. — Таков порядок.

Джозар раздраженно вздохнул.

— Все должно завершиться благополучно, — продолжал врач, — ребенок располагается правильно, сердцебиение у него ровное и бодрое. Хоть он и очень крупный, королева справится – она сильна и здорова.

— Не волнуйтесь, великий милорд, ваше превосходительство, — лебезил Секаж, — боги благоволят вам, а значит, не задержат вас здесь надолго.

Его законники синхронно закивали. Вегаут возмущённо фыркнул и отвернулся от них, обратившись к миджарху.

— Великий милорд, я горячо молюсь за благополучное разрешение от бремени нашей великолепной королевы Рижель и рождение здорового сына, наследника нашего славного малолетнего миджарха. И великий Павший бог слышит меня, как услышал он мои молитвы и вознес вас на престол.

Джозар едва кивнул. Он отчаянно стучал пальцами по столу и вдруг изо всех сил треснул по нему кулаком.

— Если сейчас же не подадут вина и еды, я казню всех в этом зале!

Он не успел договорить, как в дверь внесся запыхавшийся слуга с подносом. Джозар схватил кубок и тотчас опрокинул его в глотку.

Рижель зарычала и сплюнула. Новый приступ нестерпимой боли охватил ее всю. И в этот раз муки были столь невыносимыми, что она дико закричала, колотя руками по полу. Ее подняли и отвели на кровать. Повитухи осмотрели ее, закивали головами и тотчас повлекли к родильному стулу. Рижель с огромным трудом взгромоздилась на него и принялась громко рычать.

— Джозар! Одноглазая тварь! — проревела она. — Я знаю, ты слышишь меня, ублюдок. Сидишь там, жрёшь, скотина. Чтоб ты сдох, жестокий мерзавец, чтоб ты издох!

Кровь полилась водопадом промеж ног Рижель и та с испуганным стоном схватилась за живот. Повитухи засуетились, подставляя тазы. Замелькали тряпки. Кара стояла у изголовья стула и мощно массировала Рижель плечи. Та тяжело дышала.

— О боги! Идет, лезет! — проорала она. — Кара, схвати мои волосы! Волосы!

Служанка отлично поняла свою госпожу. Как и в прошлый раз, она намотала распущенные локоны королевы на кулак и с силой потянула. Тело Рижель напряглось и словно окаменело. Она вся сжалась, выталкивая плод. Вновь откинулась на спинку, тяжело дыша и рыдая. Кара вытерла пот с ее лица и поднесла воды.

— Еще немного, родная. Осталось совсем немного.

— Знаю, — проскрежетала Рижель. И вновь надрывно закричала: — Джозар! Мразотный змей! Ненавижу тебя! Чтоб ты подавился!

Сам Джозар в это время сидел, набив рот сыром, и задумчиво жевал.

— Не переживайте, о милорд, — раскланивался перед ним Галинн. — Все родящие женщины выкрикивают подобное. Роды так изматывают плоть, что звездная душа остается беззащитна и раскрыта. И демоны силятся завладеть ею, они атакуют ослабевший разум, заставляя женщину выкрикивать подобное. Для борьбы с этим несчастьем светлые братья неустанно молятся, милорд.

Он указал на группу священников во главе с Вегаутом, громко бубнящих молитвы и пригибающих руками затылки.

Джозар махнул рукой и вновь выпил вина. Раздался очередной душераздирающий крик.

— Я и не переживаю. Пусть кричит что хочет, — пробормотал он, засовывая в рот соленый гриб. — В спальне она выкрикивает слова и похлеще.

— Какие же, милорд? — тихо поинтересовался Галинн.

— Что-то вроде «давай сожри меня, сдирай мою кожу». Мне это даже нравится, — проговорил Джозар с полным ртом.

— Это не очень хорошо, милорд, — осторожно произнес доктор. — Вы уверены, что королева не повредилась умом?

Джозар шумно сглотнул свою пищу и метнул на него хищный взгляд. Галинн отступил на два шага. Он был не робкого десятка, но ссориться с миджархом совершенно не планировал. Вознесение на столь высокий пост его, лекаря из госпиталя Красной Аст, было столь желанным и невероятным для него событием, что Галинн был готов на многое, чтобы зацепиться в миджархии намертво. Он был хорошо образован, много путешествовал и слыл определенно небезынтересной личностью. Он старался дружить во все стороны и не иметь врагов, и хорошая репутация вкупе с полезными знакомствами сделали свое дело. Вылеченный в свое время Вегауту геморрой обернулся для Галинна богатством, почетом и правом стоять у трона.

— Не лезь в нашу спальню, Галинн, пока тебя не позовут, — прошипел Джозар, пригрозив ему пальцем. Тот лишь склонился и попятился прочь. Все присутствующие вздрогнули от дикого рева, раздавшегося из-за дверей.

Несколько дворян у окна тихо переговаривались и спорили, делая ставки на пол новорожденного. Джозару же было уже почти все равно кто родится, ему до смерти опостылело ожидание, и он жаждал, чтобы все это поскорее закончилось.

Рижель покраснела от натуги, пот лился ручьями с её напряжённого лица. Кара подбадривала её и твердила, что остался один единственный раз. Последний раз. Еще совсем немного. У Рижель перед глазами плыли разноцветные круги, голова раскалывалась от боли, челюсть ныла, из прокушенной губы вытекала струйка крови. И вот, вновь содрогнувшись, она истратила последние силы и изнуренная откинулась на спинку стула. Она не могла поднять руки и повернуть голову, лишь тяжело дышала, облизывая обветренные губы. Из нее, наконец, выскользнуло что-то теплое и большое, словно все нутро вывалилось и оставило после себя совершенно пустое чрево. Раздался хриплый вопль новорожденного, похожий скорее на рык дикого животного.

Рижель смутно слышала, как все наперебой бросились благословлять ее и родившегося младенца. Его расхваливали и обхаживали, в то время как Рижель давили на живот, помогая родить послед. Ей утирали лицо, разрезали пропитанную потом и кровью рубаху, расчесывали волосы, омывали промежность. Зашуршала у лица свежая чистая ткань. Чьи-то сильные руки подхватили ее – наверное, то была Кара. Рижель одели и переложили на постель. Она все не раскрывала глаз, мечтая, чтобы все убрались от нее подальше. Но вот ее принялись гладить по щекам, совать под нос мешок с ароматной солью. Она приподняла веки и раздраженно оглядела присутствующих, сгрудившихся у кровати и вперивших в нее взгляды.

— Ваш сын, госпожа, — повитуха протянула ей завернутого в пеленки младенца, покрытого роскошным бархатным одеяльцем с золотой змеей.

Это был огромный рыжий щекастый ребенок. Густая копна волос апельсинового цвета была мокрой и торчала во все стороны. Он морщил нос и собирался заорать. Рижель брезгливо оглядела его.

— Уберите… Уберите от меня эту дрянь, — прошептала она.

— Вы что, госпожа, так нельзя, — зашелестела ей на ухо Кара. – Вы должны принять его. Признать его при свидетелях. Возьмите его!

— Уберите это вон. Не могу смотреть на это.

— Но вы должны взять его! – взмолилась верная служанка. – Таков порядок. Иначе нельзя!

Рижель мрачно посмотрела на нее и вяло протянула руки. Ей вручили сверток и она, не глядя на новорожденного, расположила его у себя на животе.

— Молодец, — изрекла ее мать, довольно улыбаясь. – Достойно справилась. Наследник всем на зависть. Настоящий великан. Роскошный, красивый, здоровый ребенок. Великий милорд будет очень доволен тобой. Таких сыновей приносят не в каждом роду.

Рижель почти с ненавистью уставилась на нее. Она была не в силах шевельнуть языком, хоть слова так и рвались из уст – хлесткие, яростные, гневные.

— Джозар осыплет тебя милостями, — продолжала мать, — завалит подарками. Поистине ты – счастливейшая из женщин. Заполучить такого мужчину, родить таких детей – поистине твоя звезда благословлена самой Красной Аст. Ты наслаждаешься жизнью и выполняешь свое предназначение усердно и покорно. Боги любят тебя. Ты истинная королева, истинная мать и истинная жена. Ты идеал женщины для своего народа, помни об этом.

Рижель слушала ее, открыв рот. Ей хотелось расхохотаться, но сил не осталось даже на легкую усмешку. Она лишь вяло мотнула головой и закрыла глаза.

— Королеве положен сон и долгий отдых, — возвестила леди Гроффолкс. Она взяла у нее ребенка и торжественно понесла к дверям. Служанки распахнули створки и леди вынесла новорожденного отцу.

— Ваш сын, милорд, — она присела, преклоняя голову. Джозар стоял перед дверями, окруженный людьми со всех сторон. Где-то за его спиной торжествующе завопили и громко выпили дворяне. Кто-то радостно потирал руки – ставка оправдала себя и обогатила счастливца на одного роскошного коня. Со всех сторон раздавались рукоплескания, все поздравляли Джозара и желали ребенку долгих лет жизни.

Сам же отец пришел в восторг. Он благоговейно принял новорожденного и гордо оглядел всех присутствующих. Младенец приоткрыл веки, явив миру свои необычные черные глаза, и впервые в жизни взглянул на отца. Он увидел лишь размытое сверкающее пятно, но четко услышал восторженный голос, который запомнил с первого дня.

— Он вылитый мой дед! – воскликнул Джозар, разглядывая рыжего сына. – Тот тоже был здоровенным и огненным как восход над морем Гриз. Я так его и назову, в честь деда – Экибард. Доброго дня, сын мой, Бард. Добро пожаловать в нашу прекрасную, дивную жизнь!

Экибард грозно и подозрительно смотрел на отца, сдвинув рыжие брови и надув круглые, словно два апельсина, щеки. Секаж принял у своих подручных роскошную книгу в бархатном переплете и принялся торжественно записывать имя наследника. Вегаут в то время взял ребенка на руки и положил на специальную высокую подставку, которую притащили светлые братья. Священник выудил из складок одежды свою массивную золотую подвеску – стрелу указующую вниз – и принялся громко зачитывать особую молитву. Он просил Павшего бога даровать новорожденному наследнику долгую жизнь, полную славных деяний и светлых дней. Он поцеловал символ и приложил его ко лбу Барда. Затем он развернул пеленки и, обмакнув мизинец в священном ароматном масле, принесенном из храма, принялся проводить им по всему телу ребенка.

Следующим за младенца взялся Галинн. Он на глазах у всех полностью осмотрел ребенка и подтвердил, что тот имеет крепкое здоровье. На редкость крупный и упитанный, Бард выпрямлял сильные ноги и испуганно взмахивал руками, вызывая у Джозара недоумение, как Рижель смогла извлечь из себя такого большого, могучего и серьезного Экибарда. Тот, в конце концов, не выдержал и свирепо заорал. Галинн тот час приказал унести его кормилице, которую подбирал лично. В этот раз сына Джозара вскармливала не деревенская здоровая девка, а опытная гризайская кормилица, нянчившая многих детей из знатных семей. Джозар вначале был против, восклицая: «Неизвестно чьи рты обсасывали эти соски, предназначенные для моего сына». Однако после аргументов доктора о крепком здоровье всех вскормленных ею детей, согласился.

Так в замке поселился маленький рыжий Бард.

 

Двери в детскую комнату и без того денно и нощно охранялись. Сейчас же возле них помимо стражи сгрудилась вся личная охрана Джозара, не позволяя никому тревожить правителей, занятых увлекательным и важным государственным делом – строительством нового города.

Джозар и Дреки сидели на полу в игровой посреди груды деревянных и металлических брусочков и возводили из них дома, стены и замок. Джозар посадил в сооруженную им крепость серебряного рыцаря, которого он подарил малышу еще в Лагуне. «Это ты» — сказал он сыну. Тот захлопал в ладоши. «Это ты» — сказал он отцу, схватив с пола шитую из красного бархата змею. «Согласен» — рассмеялся Джозар и разложил змею у городских стен. «Видишь? Я охраняю тебя. Никому к тебе не подобраться».

Фаран сидел в коридоре у дверей, привалившись к ним спиной, и вместе с остальными смеялся над шутками Дривана, который с большим удовольствием смаковал подробности некоторых своих развлечений в замке за последнее время. Громкий топот, гулко раздавшийся за поворотом, заставил Фарана вскочить и вытянуться. Джовер в сопровождении двоих солдат уверенно направился в детскую, насмешливо поглядывая на верного пса своего брата.

— Что, выгнал хозяин? Надул ему в сабатоны или погрыз перчатку, мм, Уховертка? – небрежно бросил он Фарану, который почернел от гнева, стиснув зубы, но смолчал. – Фервора, доложи обо мне.

Дриван, боязливо косясь на генерала, приоткрыл дверь и просунул в щель свою кудрявую голову. Оттуда немедля раздалась громогласная брань.

— Неужели не видно, что я занят?! Я играю в кубики, тысяча демонов! – проревел Джозар, сотрясая стены своим голосом.

— Генерал Валлирой, милорд, — пробормотал Дриван.

— А! Джовер. Ты входи, входи же, — моментально переменился в голосе правитель.

Генерал прошел в комнату и направился к Змееборцу, развалившемуся на полу среди игрушек.

— Мне сообщили, что у тебя родился сын! Мне просто не терпится тебя поздравить! – радостно вскричал Джозар, протягивая брату руку. – Это большое счастье!

Джовер потряс его ладонь, кивнул, с улыбкой потрепал по голове племянника и устало плюхнулся в кресло.

— Эй, Джози! – крикнул он. Раздался звон – Джозар воздел руку и поймал брошенную ему связку ключей от замка. – Это мой тебе подарок на рождение Барда, прими и мои поздравления.

— Благодарю тебя, брат мой. Надо сказать, я ни на миг в тебе не сомневался, потому и не особенно удивлен.

— Это было несложно. Теперь-то ты выпустишь Розу из своих когтей?

— Хм… — задумчиво протянул Змееборец, еле сдерживая смех.

— Что?! – прохрипел Джовер, привставая с кресла.

Джозар рассмеялся.

— Да пусть проваливает. Разумеется, я отпущу ее, я давал слово. А всем известно, что я всегда его держу. Тем более угнетать беспомощную женщину-калеку — политическое самоубийство, не иначе. Пусть живет себе со своим Вартом в мире и радости. Я женю их и благословлю их союз.

— Женишь? Благословишь союз? – изумился Джовер. – Да кем ты себя возомнил, во имя всех богов? Не забыл ли ты испросить мнения Розалии?

— Она твоя леди, не моя, — заметил Джозар. – И мне плевать на ее мнение, она свергнутая мною королева, тысяча демонов! Я и так был слишком сердоболен. Выстроил великолепный замок, позволил жить в нем, ни в чем себе не отказывая. Я само милосердие, Джови. Я невероятно добр и великодушен. И исполнен сострадания к чужим чувствам.

Джовер раздраженно зарычал.

— Она просто-напросто сестра твоей жены, отношения с которой у тебя и так держатся на одном честном слове. Вот ты и выпрыгиваешь из штанов, стараясь быть худо-бедно здравомыслящим в ее глазах.

— Я давал ей слово! Не пойму, чего ты злишься? – пожал плечами Джозар. — Положение Розы двусмысленно. Хоть этот Варт и осторожничает с ней, все равно выглядит эта парочка крайне непристойно. Сам понимаешь, мне неприятно, что твоя леди предстает в глазах общества солдатской шлюхой. Варт же, хоть и не станет землевладельцем, сможет быть управляющим Белой Розы, что уже в какой-то мере почетно. И я, как великодушный правитель, позволю им там гнездиться как вздумается.

Джовер махнул на него рукой.

— Да какой ты правитель, посмотри на себя.

— Очень даже неплохой.

— Ты же бандит, Джозар.

— Но Джови, вспомни хоть один период в истории, когда трон не оказывался в руках бандитов, — рассмеялся Джозар. – К примеру, Джеки, усадивший править Розалию, тоже не исключение.

— Бандит! Бандит! – радостно повторял Дреки, прыгая вокруг отца. – Папа бандит!

Джозар укоризненно посмотрел на Джовера. Тот посмеивался, глядя на них.

— Я тоже хочу позабавиться, — сказал Змееборец, принявшись сооружать новую башню из кубиков. – Ваш отчет, генерал. Выкладывайте.

— Какой там отчет. Увидав войско со мною во главе, леди Мортигит упала в обморок от страха. Мост опустили, и я въехал в замок, не потратив ни одной стрелы. Никто даже меча не обнажал.

— Ха! – удивился Джозар. – Неожиданно, я думал, она будет сопротивляться, ведь помутившись разумом, трудно трезво оценить свои шансы. Куда ты дел эту сумасшедшую?

— Запер в Синем замке. Пусть посидит там, подумает о своем постыдном поведении. И ее собственные земляки вынуждены быть ее тюремщиками – я приказал Саннуру не спускать с нее глаз, иначе он разделит ее участь. Разумеется, он обделался от страха и рассыпался в уверениях, кланяясь мне до самой земли, подметая полы замка своими патлами.

— Гениально! – воскликнул Джозар. – Отличная идея. Как она мне надоела, эта дурная баба. Одно слово – иностранка, дикарка. Сколько от нее проблем! Прикажу заняться подготовкой к ее казни, пусть все будет невероятно красивым, как и она сама. Пытки, огонь, все как надо.

— Хм, но ведь ты только что разливался, что ты великодушный правитель. Как ты там сказал? «Я само милосердие, Джови. Я невероятно добр и великодушен». Что-то незаметно. По-моему это был обыкновенный треп безмозглого тирана.

— Погоди-ка! Рано делаешь выводы, я лишь рассуждал. Дай же порассуждать мне всласть! Хм. Эта сука угрожала ножом моей жене, беременной славным Бардом. Я бы самолично вспорол нежный живот Авиоры и посмотрел бы, так ли прекрасны ее кишки как и ее наружность. Она дерзкая и непокорная, открыто воюет со мной, оскорбляет и насмехается. Но однако… трудно переоценить ее влияние, мне нужны ее земли, ее шахты. Ее деньги. Не могу преступно отнять их у маленького Магвина Мортигита, все же я не бандит. Не могу и взять опеку над ним, пока жива его неуемная мать. Хм. Тогда как насчет того, чтобы вытолкать ее замуж?

— Это уже речи разумного правителя.

— Кто бы сомневался? – хмыкнул Джозар. — Вместо казни подберу ей славного мужа, который будет покорен мне и сговорчив, каков был Модольв. Хотелось бы порадовать кого-нибудь из своих верных парней. Кто там у нас еще носится холостым? Отлинды все женаты, Адаларды тоже. А как тебе наш любимый Фаран или симпатяга Дриван Фервора?

— Эти недоноски? Ты издеваешься? – хмыкнул Джовер. – Я бы не рискнул им и серебряной ложки доверить. Хотя в качестве казни замужество за одним из них было бы неплохо. Нет, такое богатство нельзя упускать из семьи. Тем более Авиору нужно просто хорошенько проучить, чтобы запомнила, кому она перешла дорогу, но оставалась на нашей стороне.

— Да ты, я смотрю, уже придумал, братец? – Джозар в нетерпении потер руки и подобрался к Джоверу поближе. – И кто же этот счастливец?

— Мы выдадим ее за Джеки. Пусть сидит в Синем замке и ждет его. И как только он объявится, она сразу выйдет за него замуж. В противном случае ее ожидают казнь или Фервора с Орелло, но на ее месте лучше б я умер под пытками. Таким образом, приберем к рукам ее имущество, на которое Джеки плевать, а сама она вынужденно породнится с нами, да еще и заполучит в мужья вечного скитальца, который предпочитает общество своих войсковых шлюх достойным леди.

Джозар, открыв рот, с восторгом взирал на старшего брата.

— Джови, ты гениален! – он принялся рукоплескать ему. — Великий Павший бог, как ты все блистательно придумал, отдаю тебе должное. Однако у меня закрадываются сомнения, что Джокул придет в дикий восторг от известия о женитьбе, тем более срочной и фактически принудительной.

— Ему придется подчиниться, — жестко сказал Джовер. – Кто он, в конце концов, бесприютный прощелыга или твой верный вассал, лорд, владеющий твоей высшей милостью – гризаманскими землями, шахтами, гигантским лесным массивом? Он просто вынужден будет согласиться, это его долг перед государством – блюсти его интересы и подчиняться воле своего правителя – Джозара Змееборца. И он женится на первой встречной, на сумасшедшей крассаражке с бешеным нравом, которая всю кровь ему свернет своей ненавистью к нашей семье.

— Ну такого я от тебя не ожидал, братец, — воскликнул Джозар, — преклоняюсь перед твоей смекалкой. Это так на тебя не похоже! Твои хитрость и рассудительность делают тебе честь.

— Это уж точно, — пробормотал Джовер.

— Пусть леди Авиора молится за тебя каждый день. Твой план как насолить и ей, и Джеки, и еще и прибрать к рукам ее богатство, спас ее жалкую беспокойную жизнь.

Ухмылка вдруг сползла с лица Джовера. Лицо его было расслаблено и устало. Он удрученно и мрачно уставился на брата.

— Хочу задать тебе один вопрос. Не заметил ли ты, Джози, что отец наш бесследно исчез, словно демоны унесли его? Давненько не видно его, не правда ли?

— Ну-ну, прям уж сразу демоны, — отмахнулся Джозар, усмехаясь и сосредоточенно выстраивая крепостную стену из брусков. — Может быть не все так плохо. Может, он просто попал в беду или умер, например?

Джовер тяжело вздохнул.

— Да брось? – вскричал Джозар, уставившись на него. Он моментально догадался, куда клонит брат. – Как? Когда? Где это произошло? Почему мне ничего не известно?

Он вскочил и заходил по комнате, печально и встревоженно глядя в пол.

— Мне сообщили об этом письмом в Лучезарный, когда я приехал взглянуть на Эгона, — и Джовер слово в слово пересказал ему все, что поведал в Синем замке Торан. Джозар застыл посреди детской, сжав кулаки и уставившись в пустоту.

— Повтори-ка, что он кричал в подвале мясника? – пробормотал он.

— Примерно следующее: «да, я это сделал! Я пыль! Джеки, не смотри на меня! Я ничтожество, мразь, ненавижу себя» и все в таком духе.

— И потом он пытался оскопить себя, правильно я понял?

— Верно. Видимо спьяну повредился умом.

Джозар направился к дверям.

— Побудь с Дреки, — бросил он через плечо удивленному Джоверу.

Он выскочил из комнаты, растолкал свою свиту, приказал всем стоять на месте, а сам понесся куда-то прочь.

Он сбежал вниз по лестнице, вихрем миновал коридор и зал, выскочил во двор. Некоторое время он ходил взад-вперед по крыльцу, схватившись за голову.

— «Не смотри на меня, Джеки» значит? — бормотал он. — «Я это сделал», говоришь? Ненавижу себя, говоришь? Не смотри на меня, значит?

Он схватил за грудки ближайшего стражника и, трясясь от гнева, уставился на испуганного солдата своим черным блестящим глазом. Лицо его дрожало, руки вспотели, на лбу так же блестела испарина и выступила пульсирующая вена. Невероятным усилием воли Джозар сдержал себя. Он отпустил стражника, сбежал с крыльца по лестнице и быстрым шагом направился в казармы. Выбежав на тренировочную площадку, он бросился к деревянному манекену, обтянутому стеганкой, и принялся бешено кромсать его кинжалом.

— Мразь! – кричал он. – Как я тебя ненавижу! Поганое. Носорожье. Дерьмо. Подонок! Ничтожество! – он бил манекен кинжалом с лютой неистовой силой, удары его были яростны, бешены и страшны. – Поганое. Носорожье. Дерьмо. Демон!!

Он изрезал в клочья набитый соломой «гамбезон» деревянного муляжа, на нем самом он оставил глубокие зарубки. Солдаты испуганно наблюдали за своим миджархом, выглядывая из-за стен, бойниц и окон. Бросься он сейчас на человека – не оставил бы ни лоскутка кожи, в остервенении искромсав плоть на фарш.

Джозар все никак не мог остановиться – силы его удесятерились, и муляжу пришлось совсем туго. От него отлетали щепы, Джозар раздирал его сталью и пальцами, бил кулаками, разбивая костяшки в кровь.

— Поганая сволочь. Дрянь. Гнусный. Мерзавец. Демон! — он запыхался и отступил на пару шагов. Тяжело дыша, свирепо раздувая ноздри, он оглядел результат своих трудов. Внезапно он зарыдал и крепко обнял истерзанный им манекен.

— Ну зачем! Зачем?!

На его плечо тяжело легла широкая ладонь.

— Пойдем.

Джовер повлек его обратно в замок. Они забрались на самую высокую башню и долго сидели там, обозревая заснеженные окрестности огромного миджархийского замка. Джовер приказал подать вина, и они согревались им, осушая бутылки. Джозар был печален. Он качал головой, порывисто вздыхал, словно собирался что-то сказать, но слова не могли сорваться с губ, они таяли в вине. Он пил и пил, пока его тревожный взгляд не стал осоловелым и бравурным.

— Ну, ты как? – спросил Джовер после часового молчания.

— Я в строю, — Джозар приветственно приподнял бутылку и опрокинул в глотку поток рубиново-красной жидкости. — Я всегда в строю! Ведь только слабаки скулят и ноют по любому поводу. Но я… но я…

Он гордо вздернул подбородок и крепко ударился затылком о стену. Джовер покачал головой.

— Ты никогда не умел пить.

Он забросил его руку себе на плечо и повел вниз. Он притащил брата в его огромную янтарную спальню и бросил на постель. После он пригнал к его дверям всю ватагу телохранителей и приказал не выпускать Джозара из виду.

 

Предыдущая глава

Следующая глава