Пустившись по следу Джозара, Джеки, однако, свернул с гризаманского тракта на север и повёл людей в Речище. Он намеревался отправиться в Лагуну один, зная, что Доттир мигом донесёт его туда как на крыльях.

Когда далеко впереди из-за холмов показалась громадная голова-скала, увенчанная Синим замком, он испытал радостное волнение, ему захотелось броситься туда во весь опор. Как странно, думал он, я бываю здесь так редко, да и хороших воспоминаний о моей жизни здесь едва ли наскребу, но почему-то так радостно глядеть издалека на свой родной дом… Его вдруг осенило – издалека только и радостно. Он рос на улице, за стенами замка, любовался им, окрестностями, местными людьми. Внутри же было всегда душно, тесно и страшно. Неспокойно. Спокойствие находил он только в лесу или в деревне.

Сейчас замок жил совсем другой жизнью и ему нечего было здесь опасаться. Ворота были распахнуты, люди ходили и ездили туда-сюда, вокруг множились дома, в том числе и из камня, какие-то пристройки, укрепления, изгороди. Речище больше не напоминало убогую деревню, он просто не узнавал его. Скорее то был небольшой городок, оживлённый и аккуратный.

Навстречу им попадалось всё больше местных жителей, и все они радостно приветствовали своего лорда. Дети бросались обратно в деревню сообщить о столь важном прибытии, взрослые же бежали вслед за шествием, провожая своего Синего лорда в родовой замок.

Крассаражцы всю дорогу бурно галдели. Громче всех возмущался Диран. Он отказывался верить в то, что рассказывал Хуги о жизни в Бариле, и поднимал его на смех.

— Ежели, ребята, меня кто-либо сторонний принялся бы убеждать в том, что люди выращивают мясо как капусту или репу, ох и взгрел бы я его за подобное враньё. Но ты-то, Хуги, человек мною уважаемый, чего ради вздумал меня дурить? Может, переборщил с грибами? Мухомор сожрал?

— Я ему не давал, — уверил Гэри.

— Ты, Саммермор, сам как мухомор – бестолковый и трухлявый, — сказала Сейм.

— Неправда, мухоморы можно есть, чего сразу бестолковый, — возразил Гисперан. – Жареных змей в мухоморах все помнят? Бор сотворил это блаженство вкуса, когда мы застряли под Вайдаром.

— Да, такое уж не вырастишь на грядке, — хмыкнул Боориш.

— Вот вы дикие болваны, — сказала Сейм. — Это чистая наука – получается мясо как мясо, и конечно не на грядке, а в специальной ёмкости. А где бы им там стада пасти? Конечно, ещё и не так раскорячишься, живя в такой башне – и мясо будешь выращивать, и летать придётся, и соралитом захрустишь как миленький.

— И ты туда же, — махнул рукой Диран. – Пока Джеки не подтвердит, я не поверю. Этот-то никогда нам не врёт.

— Он молчит всю дорогу, — пожал плечами Гэри, — видать, стыдно за вас, какой бред сочиняете.

— Думаю, он нас и не слышит, — возразила Рифис, — и вообще отстань от него. Приставай вон лучше к Стриго, у него терпения хватит даже на тебя.

— Этот книжный ловелас тоже где-то в облаках парит, ни слова не дождёшься. Уткнулся носом в книгу – одни уши торчат.

— Согласись, Рифис, всё, что вы рассказываете, звучит невероятно, — сказал Нэвор, — и хоть верить и хочется, да как-то, честно говоря, не верится.

— А я вообще не рассчитывал, что вы поверите, — спокойно сказал Хуги, затягиваясь трубкой. – Оно совсем необязательно. От вашей веры или неверья правды не убавится.

— Правды? – хитро спросил Гэри. – А может, вы в пещере раздобыли грибов или со стен соскребали плесень и шикарно провели всё это время, валяясь в сладком дурмане?

— Может быть, — хмыкнула Рифис. – Впрочем, кто о чём, а ты все о грибах.

— Чует моя задница, чего-то вы не договариваете, — сказал Диран.

— Кто о чём, а Саммермор всё о задницах, — фыркнула Сейм. – Причём всё о своей любимой ненаглядной. Поглаживаешь её втихаря, да?

— Поглаживает, поглаживает! – крикнул кто-то. Сейм рассмеялась.

— Приедем, ох и взгрею я тебя, — пригрозил ей пальцем Диран.

— Ты сначала сними с башки свой золотой горшок, — раздался вдруг голос Стриго, — насколько я знаю, Эрлис сходил в него ночью по нужде.

Джеки и впрямь был молчалив. Иногда он улыбался, слушая о чём говорят позади его друзья. Но невеселые мысли гасили озорные искры в его глазах, и он вновь сумрачно глядел перед собой, погрузившись в раздумья. Он думал об отце и о горькой иронии его исхода. Он не испытывал злорадства, как не испытывал и горечи от утраты. Я ничего и не утратил, — подумал Джеки. Ни печали, ни скорби, ни даже грусти – ничего этого я не ощущаю. Что-то иное. Лёгкий укол досады. Мне досадно, лишь досадно. Ибо всю жизнь ждал и надеялся я, что он скажет. Я был уверен, что скажет… это слово. Важное для меня.

Он вздохнул. Приду ли я на его могилу? Нет. Это и не его могила. Даже в смерти он вторгся в моё пространство, и хоть ничем и не навредил в этот раз, всё равно даже умирая, не мог оставить меня в покое.

Они приближались к замку. По обочинам собирался народ, все радостно махали шапками и приветствовали лорда. Никто уже не боялся его страшную кобылу — за всё это время слава их доброго господина разрослась, его любили, и покорность огромного странного животного уже не пугала, но восхищала — смог он приручить чудовище, а значит, был силен духом, благословлён богами. К тому же он ничуть не изменился внешне, и это тоже почитали за добрый знак — боги продлевают его жизнь, а значит, и всеобщее народное благополучие.

Джокул же, подъезжая к замку, приободрился. Он обернулся, оглядывая длинную вереницу своих «дроздов» и широко улыбнулся. Вот он вновь едет во главе своих верных веселых наёмников, едет со своими друзьями, с близкими людьми, которые его любят. Едет домой, где его ждут, где ему рады, где люди живут счастливо.

Он поднял руку и принялся дирижировать своим солдатам, ехавшим позади, которые мигом подхватили его песню и так и вошли в ворота, распевая хором вместе со своим командиром.

 

 

Когда тебе всего семь лет,

Постель уютна, спору нет.

Как безопасно в ней порой

Под одеялом, простынёй.

Ведь мир холодный и чужой.

 

Но вот тебе семнадцать лет.

Тебе в постели равных нет.

Там любопытные дела

Творят вспотевшие тела.

И пусть же мир сгорит дотла!

 

Но вот тебе уж двадцать пять.

Постель давай тебя пугать.

За одеялом с простыней

Не видно путь далекий твой.

А мир вокруг такой живой.

 

Но вот тебе уж тридцать пять.

И презираешь ты кровать.

Не спать, не спать, не спать, не спать.

Не тратить время, но бежать.

И десять тысяч новых дел

Все переделать ты успел.

И мир как шершень загудел.

 

Через далекие года

Ты вспомнил то, что знал всегда —

Что хоть тебе полвека лет,

Тебе в постели равных нет.

И в мире вновь сияет свет.

 

Идет восьмой десяток лет –

Постель уютна, спору нет.

Как безопасно в ней порой

Под одеялом, простынёй.

А мир по-прежнему чужой.

 

Пока свобода в нас жива

Нам будет вечно двадцать два!

Постель нам – мягкая трава,

Подушка нам – кусок бревна,

Нам одеяло – край плаща.

Кровать нам – заросли плюща.

Весь мир вберём в себя любым —

Простым и сложным, добрым, злым.

Постелем там, где захотим.

Досмотрим сон и полетим.

Пока свобода в нас жива

Нам будет вечно двадцать два!

 

Они въехали во двор, где всё население замка с нетерпением ожидало их прибытия. Джеки спустился с Доттир и бросился навстречу Катле, которая уже спешила к нему, подобрав юбки.

— Мама! — он обнял её. — Ну вот я и вернулся. А ты всё та же!

— О, Джеки, как и ты. Как и ты! Ни капли не изменился, будто уехал лишь вчера.

Улыбающаяся Катла гладила его по щекам.

— И в то же время… ты выглядишь таким усталым.

— Ах мама, путь был не из лёгких. И он ещё не окончен.

— Я никуда тебя не отпущу, пока ты не поешь как следует и не отоспишься, — строго сказала Катла. — Да не обмолвишься с нами хоть словечком! Да и ванна тебе явно не помешает.

— Как скажешь, мама. Но завтра утром мне нужно будет опять уехать, — с улыбкой сказал Джеки, вновь обняв её. Он скосил глаза и увидал Декстера. Тот приветствовал Джеки с лёгким поклоном, учтиво и сдержанно, как полагается управляющему приветствовать своего лорда. Но Джокул сгрёб в объятия и его и принялся громко поздравлять их с Катлой.

— Уж два года как женаты! — со смехом сказала та. — За это время и прибавление у нас случилось. Теперь у нас две дочери. Маро и Астра.

— Ну раз такое дело, то позвольте порадоваться за вас вдвойне! — воскликнул Джеки. — А где же Астра? Где Маро? Наверняка она так выросла, что мне её и не узнать!

Декстер указал на толпу детей, сгрудившихся неподалёку и с удивлением взиравших то на Джеки, то на Доттир.

— Сколько детей! — поразился Джокул, направившись к ним. – Весело же, наверное, вам тут живётся! А как вам вместе играть-то весело, поди, — обратился он к детям, — вдесятером!

Он присел на корточки и принялся разглядывать озадаченные детские лица. Он моментально распознал детей Авиоры, двоих отпрысков Торана и узнал Маро. Остальные также были детьми его капитанов, и, судя по раздавшимся животам их жён, вышедших им навстречу, вскоре от детей тут будет и вовсе не протолкнуться. Джокул счастливо рассмеялся, все эти дети и раздавшиеся животы были самым чудесным, что он только ожидал здесь увидеть. Он хитро посмотрел на детей и спросил:

— Слышали ли вы, как по вечерам в саду разливаются белые соловьи?

Те молча закивали.

— Вот так? — Джеки мелодично засвистел, на удивление точно имитируя птицу. Дети восторженно захлопали в ладоши.

— А слышали ли вы утреннего дрозда-лиственника? Его пение похоже на звуки флейты.

Он вновь засвистел, но уже иначе. Дети радостно окружили его.

— Это дрозд! Дрозд!

— А слышали вы, как поёт кукушка? Наверняка всем вам знакома ее незатейливая песня.

Он зажал ладонью рот и вдруг издал лошадиное ржание. Дети наперебой закричали и затопали ногами.

— Это лошадь! Не кукушка! Лошадь! —  они залезали на него, хватали за волосы, смеялись и заглядывали ему в лицо. — Покажи кукушку! Нет ещё раз лошадь! Покажи кота! Собаку!

Пока Джеки ползал на четвереньках среди детей, Сейм и остальные здоровались с собратьями из гарнизона.

— Карл! Какой ты старый! — ахнула Сейм, обнимая бородатого седовласого воина. — Сколько тебе нынче стукнуло? Лет девяносто?

— Не меньше сотни, бессовестная стерва! — смеясь отвечал Карл, взъерошив её волосы. — Я думал, тебя прикончат по дороге, но ничего, живёхонькой волчица воротилась.

— Так она пряталась за моим щитом всю дорогу, — крикнул издалека Диран, слезая с коня. — Кто бы рядом случайно ни рыгнул — хвать меня за руку. Мне страшно, защити меня, Диран, свет мой.

— Заткни пасть, свет мой, брехло собачье.

— Ну Саммермора да Френезу я уже видал, а вот вы, ребята, что жмётесь в стороне? — Карл подобрался к Хуги и Рифис и принялся трясти им руки. — Вот так дела, брат, вот так дела, — протянул он. — Палач — кто бы подумал? Я ведь знатно поливал тебя перед тобой самим. Не чешутся руки?

Он подмигнул Хуги.

— Не ощущаю, — отвечал Хуги, усмехнувшись. — Горло вот чешется. Скорей бы выпить что-нибудь.

— Да пожрать, — вставил Эрлис.

— Да и поспать бы не мешало, — размечтался Гэри. — Часов восемь бы продрых.

— Ты же хотел засесть шить новую сумку?

— За кожей надо в деревню ехать, а я ног не чую.

— Твоя правда, — кивнул Диран. — Коли мы приехали домой, то отоспаться первое дело. Я не дрых уже нормально пёс его знает сколько месяцев. Раз в полгода надо хоть и сны посмотреть. А то всё урывками сплю как уработавшаяся шлюха из Портомаро.

— Бесценный опыт, — заметил Стриго. — Это что-то новое из твоей биографии. И хорошо платили?

— Ну вы даёте, — смеясь проговорил Карл, хлопнув скривившегося Дирана по плечу. — Скучно же без вас было, ребята. Теперь хоть вся шайка в сборе. И теперь чуть что, я точно отправлюсь с вами. Уж буду упрашивать Валли как только умею. Такой доброй команды как у нас в мире не сыскать.

— Скажешь им? – вдруг обратилась к Стриго Сейм.

— Отчего не сказать, — улыбнулся тот. – Мы с Сейм, увы, со дня на день покинем вашу команду. Наш путь теперь пролегает совсем иными тропами.

Гэри уставился на них круглыми глазами. Диран закашлялся и прохрипел:

— Чего?

— Уходим мы, Саммермор! – сказала Сейм. – Уходим прочь. И свидимся ли с вами вновь – большой вопрос.

— Куда?!

— Для начала в Бейге, — ответил Стриго. – А там посмотрим.

— В Бейге? Что вы там забыли? Что вам там делать?

— По-твоему в самом большом городе мира им нечем будет заняться? – усмехнулся Гэри.

— Как же так, книжный червь?! Как я теперь буду жить без ваших драгоценных издёвок? Без храпа Сейм? Без твоей умной морды?

— Научишься, — ответил Стриго. — Хотя и мы с трудом представляем, как будем существовать в такой тишине. Без тебя и правда скучно, ты ведь знатный пустозвон и зубоскал. И славно мелешь языком, пока не запихал в хайло чего-нибудь почти съедобного, найденного у обочины.

— Чтоб меня псы драли! А Джеки…

— Знает, — кивнула Сейм. – И он не причитал в отличие от тебя, а вёл себя достойно и пожелал нам удачи.

— Удачи? В чём это? Чем вы собрались вдвоем заниматься? Ты с ним! Ведь он же… ну такой. Из штанов не вынимает.

Сейм фыркнула.

— А ты иногда даже надеть забываешь свои паршивые штаны. Чем заниматься – не твоя забота. Но вообще знаешь, мы будем говорить друг с другом. Говорить, понимаешь? Нам есть что обсудить. Рот имеется – так вот он для этого, Саммермор.

— Ещё пару лет назад ты по-другому рассуждала, ты своим ртом могла бы заточить кинжал! Зубами расстегнуть на штанах застёжку любой сложности!

— Ну-ну, приятель, не шуми, — усмехнулся Карл. – Чего разлаялся? Ты глянь на их лица, в глазах у них огоньки. Неспроста. Нашли они себя и жизнь положат делу своему. Ну а ты ещё не исходил все свои дороги, и мы с тобой ещё немало повидаем. Парень ты храбрый да боевой, живучий да везучий. Мне такие спутники по нраву. С нами Гэри, Хуги, Рифис, Торан да другие ребята. И твои паршивцы, уж сколько живых осталось – все твои. Не соскучишься, Диран. И главное — Валли с нами. Валли на своей чёрной кобылище. Уж нет слов как горько, что Аспин навсегда уснул в лесу и больше не отправится в поход, но рано или поздно все мы так приляжем отдохнуть. И отоспимся на славу. Ну а пока – дорог полно, и все они ждут нас.

— Вот это речь, Карл, — усмехнулся Гэри, — ты тут времени зря не терял, поучился уму разуму у Декса.

Вдруг Сейм присвистнула. В дверях замка показалась женщина. Она была в простом чёрном шерстяном платье безо всяких украшений, золотые волосы её были распущены и ничем не убраны. Однако простота туалета нисколько не умаляла её красоты – южной, жгучей, столь жаркой, будто зной из Брунара внезапно окутал Синий замок.

— Это ещё кто? – пробормотал Стриго.

— Авиора Мортигит, — кивнул в её сторону Карл. – Расскажу в казармах кто такая…

— Ах Авиора, — хором протянули Рифис и Хуги.

— Да-да, — кивнул Гэри. – Она самая. Загадочная Авиора нашего Джеки. Ну, впрочем, ему под стать. Я всегда говорил, что южанки самые красивые женщины в мире. И я бы отдал всё на свете, чтоб только она со мной заговорила.

Джеки с Маро на руках двинулся к своим солдатам. Он подошёл к Хуги и представил его девочке.

— Это твой дядя, Хуги Миркур. И он давно мечтал познакомиться с тобой.

Хуги со страхом взирал на дочь, сильно походившую на него чертами лица. Он помнил её только в младенчестве и сейчас с трудом осознавал своё родство с этой высокой для своего возраста девочкой, которая запросто болтала с Джеки и показывала ему цыплёнка у себя в кармане.

Он смущённо принял Маро из рук Джеки и молча уставился на неё.

— Скажи что-нибудь, — ткнула его локтем в бок Рифис.

— Здравствуй, Маро, — пробормотал Хуги. – Как зовут твоего цыплёнка?

— Милди, — ответила Маро. – Вот он, держи. Только осторожно!

Она достала из кармана крохотного пищащего цыплёнка и бережно передала в ладонь Хуги.

— Когда-то и ты была такой маленькой, что я мог так же удержать тебя на одной ладони.

— Маленькой как Милди?

— Нет, больше и тяжелее.

— У тебя что, такие сильные ладони?

— Очень-очень сильные.

— Но они же не навредят Милди?

— Нет. Никогда не навредят.

 

Джеки медленно двигался навстречу Авиоре. Она также не спеша шла к нему. Она нерешительно улыбалась, но глаза её ярко сверкали. Джеки же, глядя на неё, не мог не улыбаться во весь рот. Он соскучился по ней, он встретил, наконец, свою Авиору, свободную, прекрасную и, судя по горящему взгляду, все ещё неравнодушную к нему. Это была его мечта, раньше он множество раз видел во сне этот момент. Вот он бежит ей навстречу, хватает за талию, прижимает к себе. И она вся светится, смеётся, целует его. И он говорит ей о своей любви, о том, как тосковал и мечтал о ней. А она отвечает ему взаимностью. И вот осталось лишь броситься вперёд – и сон станет явью.

Но ему не хотелось. И он тащился ей навстречу, словно оттягивая момент неловкого разговора.

Счастье было близко, оно само шло к нему. Но он чувствовал, будто приближается к чьему-то чужому счастью, к чему-то постороннему. Он никогда не думал, что она в самом деле может принадлежать ему, а он – ей. Он любил её издалека, ибо не умел по-другому. И все его мечты были сладостны лишь будучи мечтами, и став явью, вдруг разбились о реальность. Он моментально вспомнил внимательный разноцветный взгляд Рэлии, её долгие умные речи, задумчивость, сменяющуюся безудержным смехом. Спокойную уверенность и игривость, проскальзывающую порой бликами в её строгой сосредоточенности. Её снежная бледность, хрупкость, волосы цвета льда с перламутровыми переливами, чёрный шелк на её коже… И конечно вспомнил он своё обещание, едва не сорвавшееся с губ. Неужели очередная далёкая мечта?

Нет. Он покачал головой. Рэлия и была той самой реальностью, о которую разбились все образы из прошлого, тем самым глотком свежего воздуха, за которым так отчаянно гребут ввысь из глубины ныряльщики, наслаждающиеся дивными чудесами лазурного дна. И он обязательно вынырнет к ней.

Джеки и Авиора встретились нос к носу. Она неуверенно протянула руки, изумляясь тому, что он медлил и словно бы стеснялся. Раньше он был таким дерзким, смелым, искрился смехом и живостью. Авиора тронула его за плечи, он ответил тем же и они обнялись. Она чуть отстранилась и приблизилась к его лицу, но Джеки лишь улыбался, искоса посматривая на неё. Улыбка медленно сползла с лица Авиоры. Джеки же взял её ладонями за лицо и поцеловал в лоб.

— Что ж. Вот ты и вернулся.

— Вернулся. Но вновь ненадолго. Дела мои не терпят отлагательств.

— Ты просто нарасхват, — Авиора взяла его под руку и они двинулись в замок. – Все тебя жаждут, всем от тебя что-то надо. И ты устал от этого.

— Авиора, — он остановился, — прости, если я ранил тебя. Меньше всего на свете я хотел бы этого.

— В том нет твоей вины, — она вздохнула и вновь повлекла его внутрь. – Ты ничего не обещал мне. Я же с чего-то решила, что ты без ума от меня и так будет всегда.

— Я и был без ума.

— Пока не встретил её, да? – Авиора тихо рассмеялась. – Тогда ты вмиг обрёл и ум, и спокойствие.

— Можно сказать и так.

— Судя по твоим предпочтениям, я нисколько не сомневаюсь, что это дивно красивая блондинка.

Теперь смеялся Джеки.

— Мне не хватало твоих колких речей. Я скучал по тебе, говорю со всей честностью.

— Верю. И мне было скучно без тебя. Тоскливо и пусто.

— Ты меня едва знаешь, — усмехнулся Джеки. – Вряд ли я смог бы стать тем самым человеком, который заполнил бы эту пустоту.

— Вероятно, ты прав, — пожала плечами Авиора. – Розалии хватило ума в конце концов осознать это.

— И как она сейчас?

— О, прекрасно. Счастлива с этим своим Вартом. Ну уж как счастлив он, наверное и не стоит упоминать.

— Как я рад слышать это, — облегченно вздохнул Джеки.

— Есть кое-что, чему ты не обрадуешься. Я здесь живу как заключенная. Твои братья планируют выдать меня за тебя замуж, в противном случае Джозар либо казнит меня, либо выдаст замуж за одного из своих прихлебателей. Но в этом случае я, конечно, выберу казнь.

Джеки стоял посреди общего зала и гневно смотрел в стену.

— О таком мне не писали, — процедил он. – Я знаю лишь, что ты спрятала здесь от Джозара детей и затем приехала к ним, бежав из Белой Розы.

— Видимо, Торан просто не успел объяснить или Джовер попросил его умолчать об этом, — пожала плечами Авиора. – Всё это выдумал именно Джовер. Джозар же полагает, что брак с тобой был бы для меня проклятьем, в то время как на самом деле я… Джеки?

Тот ходил взад-вперёд, стиснув за спиной руки и сверкая глазами.

— Никто, — он указал на неё пальцем, — никто не смеет так с тобой обращаться. Неволить и указывать, с кем и как жить. С этим я разберусь, будь спокойна. Я всё улажу. Не волнуйся на этот счёт. Ни казнь, ни замужество тебе не угрожают, я, разумеется, об этом позабочусь.

— Замужество, конечно, не входило в мои планы, — рассмеялась Авиора. – Но знаешь, если бы нужно было выйти за тебя, я, не раздумывая, согласилась бы.

— И была бы точно так же несчастна. Ибо я скверный вариант для тебя.

— Я ожидала, что ты скажешь что-то вроде «как и я».

Джеки рассмеялся. Он взял её за плечи.

— Авиора, я твёрдо убеждён, что всякий, включая и меня, погрузился бы в неземное блаженство, женившись на тебе.

Та усмехнулась.

— Что же мне теперь делать? Сколько здесь ещё оставаться?

— Столько, сколько сама захочешь. Синий замок всегда открыт для тебя и твоих детей. Я освобождаю тебя от всех обязательств и ты, разумеется, вольна покинуть это место хоть сейчас же. Я сумею убедить Джозара, что впредь связываться с тобой плохая идея. Я сделаю для этого всё, что потребуется.

— Будь осторожен, — покачала головой Авиора. – Твой брат сумасшедший.

— Не думаю, — усмехнулся Джокул. – В том-то и проблема. Ведь будь он безумен, мне проще было бы справиться с ним. Потому что безумцы безрассудны и нерасчётливы. Он же умён и изворотлив. Да ещё и, видите ли, чувствителен, тысяча крыс.

 

Он долго ещё беседовал с Авиорой и узнал много нового об обитателях замка, что ещё не успели рассказать ему Торан и Декстер. Она сообщила, что священник Блиндур, оказывается, был совсем плох, и давно уже жил в замке, ибо не мог более заботиться о себе сам. Нынче от кухарки она слышала, что старик сильно сдал и готовился вот-вот испустить дух.

Джеки потребовал немедленно отвести его к старому священнику. Тот обитал в маленькой комнатке рядом с кухней. От большого кухонного очага смежная стена была всегда тёплой, и именно у неё стояла кровать, на которой светлый брат доживал свои последние дни. Он лежал, завернувшись в одеяло, и что-то монотонно бормотал. На столе стояла нетронутая еда, не прикоснулся старик и к вину. Свечи заплыли, в комнате царил полумрак.

Блиндур даже не заметил, как Джеки присел на край его кровати. Он всё что-то тихо говорил и, казалось, беседовал с кем-то. Джеки осторожно тронул его за плечо и позвал по имени, не особенно надеясь, что тот очнется от своего забытья. Но Блиндур узнал его.

— Это же маленький лорд. Так ты приехал, — протянул он, слабо похлопав Джеки по руке.

— Я обещал.

— Да, да. Дай же взглянуть на тебя, маленький лорд, — старик потянулся дрожащей рукой к свече, но Джеки опередил его и оправил фитиль. Стало гораздо светлее. Блиндур, однако, сильно напрягал зрение, чтобы разглядеть своего гостя.

— Теперь видишь, я уже давно вырос, — улыбнулся Джеки. — Я вовсе не маленький, старый Блиндур.

— О, нет! – возразил священник. — Ты маленький. Ты маленький мальчик, который поёт песенки! Я же ясно вижу.

— Но я не…

— Почему ты споришь со мной, мальчик? — прокряхтел старик. — Неужели ты думаешь, что быть маленьким это очень уж дурно?

— Конечно же не дурно, — сдался Джеки. Он тихо рассмеялся. — Я побывал на краю Бездны, Блиндур. Я обещал рассказать тебе что увижу там.

— Зачем мне твой рассказ? — Блиндур тяжело вздохнул и закрыл глаза. — Я вскоре сам увижу. Ни к чему мне твои рассказы, ни к чему. Я готов. Вскоре уж я паду в Бездну и молю, чтобы Павший бог принял меня.

— И он примет, — кивнул Джеки. — Он принимает всех. Он самый добрый на свете.

— Большой ли он?

— Огромный. И тёплый. И сияет как миллион звёзд.

— Так я и думал.

Джокул погладил его по голове.

— Ведь тьма… страшна мне. Как и всякому, — пробормотал Блиндур. — Но я верю, что свет воспрянет. И обретёт Арбар имя своё вновь. И обретёт крылья свои. И да вознесёмся мы ввысь, домой.

— Без сомнения, Блиндур, без сомнения.

— Помнишь ли ты, маленький Джокул, что нужно Павшему, чтобы обрести имя?

— Помню. Должен воззвать его по имени брат его, носорог.

— Да, — прокряхтел Блиндур. — Должно Шерце узреть миллионы звёзд, что пали в Бездну и покинули тёмные просторы. И остался он один в своей тьме. И воззвал тогда к брату своему, возвращая ему имя. И взмахнул крыльями великий медведь Арбар и вознёсся ввысь, а с ним мириады звёзд. Ибо как не может свет без тьмы, так не может и тьма без света. Вечно вместе они будут отныне, принеся в мир подзвёздный и звёздный вечное равновесие.

— Бездна уже так сияет, что носорог вот-вот увидит.

— Воистину радостные вести! Чтобы случилось это, мы должны беречь свой свет в себе. Хранить его. Чтобы влиться им в гармонию общего света. Чтобы не пропасть в пустоте как погасший фитиль. Чтобы сиять в руках отца нашего всемогущего Павшего, утратившего имя и крылья… — бормотание Блиндура было уже совсем не разобрать. Он вяло шевелил губами, словно засыпал.

— Прощай, маленький Джеки, — вдруг сказал он отчётливо. — Я буду ждать тебя среди бесконечной песни света. Найди меня там, маленький лорд.

Джеки улыбнулся. Он сжал его руку.

— Но я уже там. Иди же на мой голос.

— Я и впрямь его слышу! — удивился Блиндур. — Я слышу, как ты поешь. И вижу тысячи звёзд!..

Он затих.

Джеки вздохнул и выпустил его ладонь. Со смертью Блиндура вся прежняя жизнь Речища и Синего замка окончательно угасла, словно ушла старая эпоха, и началась новая, неведомая эра, богатая на события и перемены.

 

Ранним утром, едва лишь рассвело, Джеки уже был во дворе. Ему вывели Доттир и он принялся обходить её кругами, оценивая работу конюхов – кобылу отлично почистили, да к тому же натёрли до блеска амуницию. Он скормил каждой голове по яблоку и собирался уже вскарабкаться в седло, как услыхал позади себя знакомый ворчливый бас.

— Вот, значит, как. Сбегаем? Странно, что не через окно. Ну или канализацию – тебе это по зубам.

Джокул, не оборачиваясь, рассмеялся.

— Хуги, не в этот раз.

— Я думал, мы всё обсудили, — Хуги медленно подошёл к нему. – Пришли к согласию, что одному тебе не придется разгребать это дело.

— Да. И вы помогли мне. Без вас мне было не справиться. Вы трудились на пределе всех возможностей и теперь заслужили отдых.

— Ты это им расскажи, — Хуги указал большим пальцем за спину. Джокул глянул ему через плечо и широко улыбнулся. Чуть поодаль у стены на бочках сидели Рифис, Диран, Сейм и Стриго. Гэри стоял, прислонившись плечом к стене. Он махнул Джеки рукой. Все они были полностью собраны и готовы двинуться в путь. Но Джеки покачал головой.

— Спасибо, друзья, но не в этот раз. К Джозару должен явиться я один.

— Этот гад хитёр и жесток, — с негодованием сказал Хуги. – Он заставит тебя умолять его и унижаться перед ним. Но сам же ни за что не отступится. Лишь рассмеётся тебе в лицо!

— Кто знает, Хуги, — пробормотал Джеки. – Джозар внезапен и непредсказуем. Я должен добраться до него как можно скорее. Доттир мигом домчит меня…

— Вот именно. Непредсказуем! Кто его знает, что ждёт тебя в этой проклятой Лагуне? В этом логове сумасшедших… Ты взваливаешь на себя слишком многое. Решил в одиночку тащить такую ответственность. Но ты не должен! Это слишком тяжело, позволь помочь тебе!

— Честное слово, Хуги, я так хотел бы разделить с тобой эту ношу, — признался Джеки, – но не могу. Я протяну Джозару свою руку. И если он не сожмёт мою ладонь, ничто уже не поможет.

— Сожмёт твою ладонь? Кто, Джозар-то? Если и сожмёт, то вопьется когтями и уже не выпустит. Даже если это поможет остановить войну… чтоб меня! Ты нужен этому миру. Ты нужен своим людям. Ты нужен мне, тысяча крыс! Но гораздо важнее, что ты нужен и сам себе – твои желания, твои стремления и мечты, твои чувства – вот что ценно и важно!

— Я знаю, — сказал Джеки. Он положил ладонь Хуги на плечо. – Я знаю. Но все мои стремления и мечты разбиваются о действительность – войну, уничтожающую моих друзей и близких, войну на пороге моего дома, войну в сердцах моих братьев. Я не смогу идти дальше, оставив за спиной руины. И если могу сделать хоть что-то, я попытаюсь.

— В этом весь ты, Джеки! – Хуги раздражённо всплеснул руками.

— Хуги, ты хорошо меня знаешь, — рассмеялся Джеки. – И ты так же знаешь всё, что я хочу тебе сказать. Однако всё равно скажу на прощание, Хуги —  ты дорог мне, ты навсегда в моём сердце.

Он принялся карабкаться на Доттир.

— Хотя вообще-то я не собирался совсем уж прощаться! – весело воскликнул он, усаживаясь в седло. – Да и вообще прощаться. Погибать я как-то не намерен. Не забывай, я же бессмертен, — он подмигнул Хуги. Тот безрадостно смотрел на него. – И вскоре вернусь, чтобы мы обсудили наши дальнейшие славные дела. Верю я в свои силы и намереваюсь образумить братца. В конце концов, я так запою, что стены затрясутся! Но надеюсь, до этого не дойдет.

— Эй! – донёсся до него голос Дирана. – Куда это ты? Постой-ка!

Все бросились в его сторону.

— Джеки, — Хуги хмуро глянул на него снизу вверх. – Возвращайся.

Тот широко улыбнулся ему, махнул остальным на прощание и тронул бока Доттир, которая тут же устремилась в распахнутые ворота.

— Что за дела? – воскликнула Рифис, подбегая к Хуги. – Он уехал один?

— Мы бы лишь тормозили его да болтались под ногами, — вздохнул Стриго. – Я говорил вам. В этот раз нам не защитить его, это он защищает нас.

— Чего так мрачно? Чего вы его всё время хороните? – удивлённо проговорил Гэри. – Он поговорит с братом да вернётся.

— Именно! – кивнул Диран. – Джеки знает что делает. Джеки бессмертен.

— Глупец, — горько усмехнулся Хуги, покачав головой. – Не вернётся он.

Не слыша и не слушая что ему отвечали остальные, Хуги побрёл прочь к казармам. Всё вокруг показалось ему чужим, незнакомым, словно он впервые очутился здесь. А был ли поход? Был ли Барил? Может это был всего лишь сон? Хуги опустился на свою кровать и потянулся за сумкой. Он выудил из неё свои записи, магниты, проволоку. Всё это было реальным. И Джеки сделал невозможное.

Хуги закурил трубку. Он долго сидел, молча выдыхая дым – тихий сизый дым, вечный спутник его раздумий. Он задумчиво разглядывал сияющую катушку медной проволоки, вспоминая наставления Томона. Зажав зубами трубку, он двинулся к столу и смахнул с него различный солдатский хлам. Он принялся расставлять свои детали согласно нарисованной схеме и записям и долго размышлял над каждым своим действием.

 

_________________________

 

Предыдущая глава

Последняя глава