С высоты замковых башен зима уже не казалась искристой и величавой. Хмуро и буднично валил снег, застилая всю долину рябой пеленой, лес выглядел теперь чужим и холодным, и весь мир кругом словно укрылся саваном бесчувственного, серого мороза, известного врага всего живого.

Во дворе перед замком было грязно. Снегопад не успевал прикрыть людские огрехи, и слякоть, кровь, пепел и факельное масло взбивались сотнями ног в невообразимую бурую кашу. Новоявленный день оказался пасмурным, а невиданное прежде в замке столпотворение отнюдь не скрашивало угрюмый зимний пейзаж. Все обсуждали неумолимо грядущее на них войско сыновей лорда, и лишь Джеки непринуждённо и даже весело поплёвывал со стены в обрыв, вовсе не опасаясь, по-видимому, своих воинственных братьев.

— Если они осядут в Речище, мы ничего не сможем сделать, — качал головой Аспин, поднимаясь вслед за Джеки на крышу донжона. – Деревня прокормит и обогреет их, а значит, преимущества у нас не будет никакого. Стены не защитят нас от мороза и голода, и станут вовсе бесполезны от врага.

— Они не поедут в деревню, — не поворачивая головы отмахнулся Джеки.

— Но что им помешает занять деревню, в которую они въедут как хозяева? Я считаю, нужно держать оборону в Речище.

— Хорошо бы выставить у деревни засеки, — вставил слово Стриго, шагающий за Аспином. – Если начать работу сейчас, к вечеру успеем.

Джеки молча вывел их на площадку, мягкую и чистую от наваленного за ночь снега. Здесь не было ни души. На краю у зубца стены виднелись углубления в снегу – следы арбалетчика, пытавшегося накануне подстрелить Джеки. Ветер трепал синие стяги Валлироев, лёгкая метель барабанила острыми снежинками по доспехам. С высоты донжона как муравьиное гнездо разворачивался оживлённый двор, наводнённый людьми и дымом костров.

— Превратив деревню в форт, мы уничтожим её, — сказал наконец Джеки, поглядев вниз, на ступени, куда ночью сорвался его несостоявшийся убийца. – Посуди сам. Ведь они сожгут хлипкие укрепления, а потом и дома, ворвутся и начнут рубить направо и налево. Пострадают ни в чём не повинные жители, я уже не говорю о том, какие потери понесём мы.

— Что остаётся? – спросил Стриго. – Перехватить войско до деревни?

Джеки весело закивал, щурясь от бьющего в глаза снега. Аспин же снова покачал головой и раздражённо вздохнул.

— Боюсь, не с нашими силами, Джеки, сейчас вести равнинные сечи.

— Ты как всегда мыслишь прямо и холодно. Но дай же волю своему изощрённому и пламенному воображению.

Аспин рассмеялся.

— Думаю, теперь тебе не удастся выиграть битву, просто помочившись на стены замка.

— Отчего же? – Джеки расстегнул штаны и принялся справлять нужду прямо с башни. – Опорожниться полезно и для тела, и для духа. Освобождает тебя от лишней грязи, знаешь ли, мыслить становится легче. Ещё сидя в карбатской тюрьме с тобою вместе, я начал понимать, что эта ваша крассаражская прямота не приведёт к успеху. Искусство действовать творчески, как художник, затаённо, как снежный барс, даёт возможность и жизнь сохранить, и достичь желаемого. Ведь только благодаря этому искусству мы и вышли из тюрьмы.

Аспин с протяжным, задушевным вздохом упёрся кулаками в массивный зубец башни и тоже глянул вниз.

— Ну что, придумал, как нам выстоять перед гризайскими капитанами, художник?

— Конечно, — кивнул Джеки, — справиться с армией неприятеля нам поможет один единственный пастух.

— Пастух? Всего один? – переспросил Стриго, с интересом навострив уши и предвкушая очередной гениальный план Джеки Валли, известного своими хитроумными выходками. – Но что за стадо он погонит?

— Идёмте.

Джеки в три прыжка выбрался из сугробов и стремительно пустился вниз по лестнице, постоянно оборачиваясь и поторапливая своих спутников. Он привёл их в конюшни лорда – обширные, тёплые и чистые. Там действительно было гораздо чище, чем в казармах, и Стриго про себя отметил, что здесь он и пристроится на следующий ночлег. Лорд, бредивший лошадьми и серьёзно занимавшийся их разведением, не жалел денег на животных и отгрохал им настоящие хоромы, где благоденствовали не только сами лошади, но и конюхи, собаки, батраки, поварята и прочая челядь.

Доттир не влезла ни в одно стойло, потому томилась одна одинёшенька в амбаре неподалёку. Зато конь Аспина пребывал здесь почётным гостем, и вычищенный, накормленный и обогретый топтался бок о бок с жеребцом самого лорда Валлироя.

— А вот и стадо, — объявил Джеки, шагая мимо любопытных лошадиных морд. – Жеребцы нервничают, — усмехнулся он, погрозив пальцем коню Аспина, — и немудрено: за оградкой стоят несколько кобыл, готовых к случке. Они нам очень помогут.

— Чем же? – живо спросил Стриго.

— Дамы изнемогают в одиночестве, — страдальческим голосом сокрушался Джеки, — а господа томятся в неволе. Не пора ли устроить им долгожданное свидание на равнинах? Я знаю одного пастуха, он мастерски провернёт это дело.

— Ах вот оно что, — фыркнул Аспин, не сдержав хохота. – Такое действительно мог придумать только художник! Но после таких широких мазков кистью нам нужен затаившийся барс.

— Барс будет на своём положенном месте, — тихо сказал Джеки. – Барс будет поджидать в лесной чаще.

 

Войско братьев Валлироев уверенно разбивало маршем заледенелую грязь на тракте до Речища. Миджархийские солдаты были хорошо вооружены и обучены и бестрепетно занимались своим ремеслом, являя собой боевую мощь, которой их капитаны распоряжались по своему усмотрению. Конные отряды были гордостью Валлироев – всадники те неплохо зарабатывали, имели каждый по оруженосцу и полагали себя крепчайшим звеном в цепи вооружённых сил Гризая.

Джовер Валлирой с двумя знаменосцами ехал во главе кавалерии. Не отставал от него и младший брат Джозар, не упускающий случая с трепетом и гордостью погарцевать под хлопающим на ветру родным знаменем. Белая стрела на синем поле, обросшая ветвями точно дерево, всю жизнь хлопала над ним, начиная с колыбели в Синем замке, и Джозар, хоть и был самым младшим из тройни и не наследовал ровным счётом ничего, кроме собственного одеяльца из той самой колыбели, был предан родовому знамени и радел за честь семьи пуще всех троих братьев.

Братья, хоть и были близнецами, имели каждый свою отличительную особенность. Джовер был короткострижен, худощав и смотрел свысока, имел резкие, словно выточенные из камня, скулы и острый, щетинистый подбородок. Он был резок и угрюм в общении с подчинёнными, галантен и учтив с дамами, любил велеречиво рассыпаться в комплиментах и произносить долгие философские тосты. Любил он также высокопарные речи и поединки, пиры и турниры, на которых всегда обращал на себя всеобщее внимание. Джозар был чуть толще и обладал более мягкими и даже на первый взгляд приятными чертами лица. Он носил две длинные, спадающие на грудь косы с вплетёнными в них серебряными шнурами, которыми очень гордился. Хоть он и имел открытое скуластое лицо, но отнюдь не очаровывал своей привлекательностью, потому как метал на окружающих из-под густых, сдвинутых на переносице бровей такие удивительные, переменчивые взгляды, – грозные, плотоядные, страстные, — что многие полагали за лучшее вовсе с ним не заговаривать. Младший Валлирой имел скандальный, вздорный нрав, не имел себе равных по части сочной, хлёсткой брани и мало кто хотел связываться с ним. Он быстро краснел и впадал в ярость. Вот и сейчас его багровый лик мелькал за спиной Джовера, по обыкновению бледного как заледенелый утёс.

Глядя на маячивший впереди замок, торчащий как нелепая шапка на макушке каменного предка Валлироев, Джовер хмурился, а Джозар скрежетал зубами. Обоим не терпелось поскорее войти в деревню и развернуть лагерь, чтобы немедленно приступить к противостоянию дерзким захватчикам. Взобравшись на последний на их пути холм, они увидали бы родное Речище да услыхали бы радостные приветствия крестьян, в поклонах бьющих лбами по заснеженным обочинам. Однако услыхали они грохот, напоминающий горный камнепад, да почуяли дрожь земли, трясущейся отнюдь не подо лбами собственной челяди. Это не могло быть ничем иным, лишь звуками вражьего войска, несущейся в бой кавалерии.

Джовер, не ожидавший столь прямолинейного сопротивления от шайки презренных им бандитов, брезгливо фыркнул и притормозил коня. Схватив палицу, он поднял её высоко над головой, и солдаты тотчас стали за ним, все, кроме Джозара, который быстро развернулся и поскакал наперерез двигающейся армии, отдавая приказ конным построиться, а копьям встать на позиции.

Впрочем, все их приготовления к бою были тщетными, поскольку вершину холма захлестнуло не лавиной вражьих солдат, но лавиной лошадиных голов — стада, обширного и разномастного, собранного, по-видимому, со всей округи. Лошади испуганно неслись вниз, не разбирая пути, и замедлили ход лишь упершись в войско Джовера. Возбуждённые животные тут же разбрелись у подножия холма, и в то время как Джовер и Джозар, на чём свет стоит кляня глупые выходки неприятеля, пытались разогнать и объехать стадо, раздражённые и озлобленные жеребцы вовсе не собирались уступать кому-либо дорогу и покидать готовых к случке кобыл. Некоторых войсковых жеребцов также привлекло интересное сборище вокруг кобыл, и вывести их из стада было уже не так-то просто.

Словно разом подстёгиваемые невидимой плетью, лошади внезапно вновь сорвались с места. Паника быстро передавалась с одного конца стада на другой, и разгорячённые животные понеслись прочь в сторону леса, не отставая, однако, от вожделенных кобыл, до безумия напуганных и подгоняемых своим пастухом. Немногие видели его, но те, кто успел заметить среди стада гигантского пса, скалящего свою страшную пасть и клацающего зубами направо и налево, давали дёру за остальными, а бежали вместе со стадом многие. Всадники, которых утягивал поток объятых страхом, возбуждением и яростью лошадей, быстро оказались в лесу.

Жеребцы не слушались и путались в кустах. Джозар застрял где-то посреди подгоняемых Вазисом кобыл и его великолепный вороной конь, поддавшись общей панике, метался в толчее, спотыкаясь о поваленные деревья и кочки. Джозар, которому оставалось лишь диву даваться тому, в каком глупом положении он оказался, яростно выкрикивал приказы убить огромного пса и выбираться из леса, но Вазиса и след простыл. Его устрашающий рык слышали то здесь, то поодаль, он ловко пробирался по лесным зарослям и порой даже покусывал лошадей за ноги, от чего многие уносились ещё дальше.

Джовер, вовремя оказавшийся в стороне от стада, а потому избежавший всеобщего лошадиного помешательства, поручил солдатам вытащить тех, кто увяз в лесу, а сам отправился на поиски брата, чья брань хрипло раздавалась из-за деревьев.

Снег, кусты, лошадиные спины мелькали перед глазами Джовера. Он слышал крики своих людей, пытавшихся совладать со своими жеребцами и увести их из лесу, слышал оглушительное визгливое ржание лошадей, застрявших и перегородивших путь остальным. Слышал и рычание Вазиса, и хоть так и не смог увидеть его, всё же сжимал покрепче оружие.

Услышал он и страшный звук, звук неминуемой гибели. До его уха донёсся резкий гулкий стук. Джовера кольнула в сердце тревога, волосы под шлемом встали дыбом. Этот звук он хорошо знал.

Снова раздался стук, за ним последовал отчаянный вскрик. Совсем близко от Джовера конь взвился на дыбы, сбросив с себя всадника, пронзённого в плечо короткой арбалетной стрелой. Тут же ещё один солдат рухнул с лошади, повиснув на стременах. Арбалеты! Арбалеты! Назад! – призывая своих людей, Джовер вглядывался в кусты, силясь понять, откуда ведётся стрельба. Задрав голову, он заметил дугообразные силуэты арбалетов и множество серых фигур, затаившихся в кронах деревьев на мощных ясеневых ветвях. Назад! Арбалеты!

Перед ним промелькнула искажённая зверским оскалом морда Вазиса. Джовер взмахнул палицей, но тут же качнулся и почувствовал тяжёлый удар – конь, у носа которого щёлкнул зубами Вазис, взвился на дыбы и врезался плечом в дерево, скинув своего хозяина наземь.

Джовер с трудом поднялся и прижался спиной к дереву. Он больше не слышал голос Джозара, а потому закричал сам, призывая брата по имени. Не получив ответа, Джовер с опаской, прихрамывая побрёл в чащу, и когда заметил вороного с пустым седлом, зацепившегося поводом за сучковатое дерево, что есть сил бросился вперёд.

Где-то справа и позади он слышал воинственные крики и лязг оружия. Засада выпрыгнула из укрытия, и теперь где-то там его солдаты вели бой с лесными головорезами, потеряв обоих своих капитанов. Джовер подхватил одного раненного, поднял чей-то щит и начал отступать, по-прежнему выискивая глазами брата. Найти его удалось довольно быстро. Джозар развалился под большим ясенем, из его бедра торчало две стрелы. Он был мокрым от крови и снега. Стиснув зубы и дрожа, он протянул руку брату, и Джовер, отпустив раненного со щитом спасаться самостоятельно, бросился ему на выручку.

Кровь струилась по всему лицу Джозара, застилая глаза. Шлем его валялся тут же, наискосок пробитый арбалетным болтом. Джовер, подобравшись к брату, взвалил его себе на плечо и поспешил прочь из лесу, силясь утащить за собою слабеющего Джозара, который ко всему прочему не мог от боли ступить и шагу. В конце концов Джозар потерял сознание и повалился наземь, приняв вид самый что ни на есть мёртвый.

Джовер, рыча от гнева и переживаний, притянул за узду ближайшего коня и с великим трудом взгромоздил ему на спину Джозара, перекинув через седло как трофей. Громко созывая за собой оставшихся солдат, Джовер выбрался из леса, и к своему удивлению обнаружил, что бой, который самостоятельно вели его отряды, почти утих. Уцелевшие солдаты бежали к капитанам, лесная банда же вновь скрылась в лесу – вывести неприятеля на равнину не удалось.

Оседлав первого попавшегося коня среди выбежавших из лесу, Джовер поспешил к деревне, утягивая за собой лошадь, на которой повис Джозар. И хоть войско, следующее за ними, было всё ещё внушительным, вся их компания выглядела довольно жалко, когда они подошли к воротам Речища. Ворота были гостеприимно распахнуты. Обнажив оружие, капитан во главе своих верных солдат уверенно вошёл в деревню.

Кругом царила тишина. Дома были наглухо заперты, ставни захлопнуты. Из местной кузницы не валил дым, не было видно вездесущих мальчишек, стариков, матерей с детьми, даже собак, — словом, вокруг не было ни души. На крыше трактира вяло помахивал выцветшей бахромой синий флаг Валлироев, на колодце сидела одинокая ворона, да и та молчала.

 — Что за нечисть! – гаркнул Джовер, дико озираясь по сторонам в поисках засады. Нечисть, нечисть! – ответило ему эхо, гулко ухнув за пустыми прилавками.

Добравшись до аккуратного бревенчатого домика с жёлтой крышей, Джовер спрыгнул с коня и громко постучал в запертую дверь. Поскольку ответа не последовало, он начал колотить в дверь ногами.

— Отворяй, собака! — яростно кричал Джовер, срывая свой гнев на несчастно скрипящей под его ударами двери. — Я сожгу твой жалкий дом дотла! Проклятый лекарь! Проклятый городишко! Проклятый замок и трижды проклятый демон!

— А ты изменился, Джовер, — раздался откуда-то сверху звонкий голос, — стал кровожадным и несдержанным. Джозар плохо на тебя влияет.

Джовер, оторвавшись от лекарской двери, с изумлением уставился на Джеки, выехавшего на середину улицы верхом на Доттир.

— Так значит это правда, — пробормотал Джовер, выходя ему навстречу. Позади он услыхал стук и смех – на крыше лекарского дома сидел Стриго. Он постучал луком о карниз и рассмеялся, увидав разгневанное лицо Джовера. Соседние крыши откликнулись такими же смешками — повсюду с комфортом расположились наёмники Джеки и Аспина. Все они курили, пили и закусывали, с интересом разглядывая гризайских солдат. Изо всех подворотен показались вооружённые люди, не спешащие, однако, ввязываться в бой. Они наблюдали за Джеки, который в одиночку выехал к брату, чтобы разрешить конфликт лицом к лицу.

— Это правда, — повторил Джовер, указывая обнажённым мечом на Доттир. – Демон! Демон в обличии моего несчастного брата верхом на таком же гнусном демоническом отродье вторгся на наши земли. Будь ты проклят и готовься к гибели, живым тебе от меня не уйти!

— А ты храбр, — похвалил брата Джеки. – Хоть и считаешь меня демоном, а вызов бросил, не стушевался. Тебе всегда было храбрости не занимать, впрочем, как и Джозару.

Джовер сощурился, с некоторым сомнением глянул в лицо своего неприятеля, имеющее черты самого Джовера, и хрипло вскричал:

— Не заговаривай мне зубы! Спускайся со своего чудовища и присядь лучше на мой меч.

— Я запомнил тебя гораздо более рассудительным, — задумчиво продолжал Джеки, подперев ладонью щёку. – Вся эта дикая суеверность тебе передалась от Джозара. Как я и сказал, он плохо на тебя влияет. Меня всегда удивляло, что ты нашёл в этом злобном болване? Ты с детства души не чаешь в Джозаре, носишься с ним как ненормальный. Даже труп его, смотрю, с собой таскаешь.

Джовер, добела сжав губы, обернулся к своим людям. Готовые защищать капитана, те обступили лошадь, на которой безжизненно повис Джозар.

— Джозар ещё жив, — проговорил он, с тяжкой злобой взглянув на Джеки, — не удалось тебе, демон, сгубить его. Мой брат жив, слышишь, ты?!

— У меня и не было намерения убить его, — пожал плечами Джеки. – Я рад, что он жив. Значит, все мы вскоре вновь услышим его премилый, звонкий голосок и тысячу зверских оскорблений.

— Иди сюда! – рявкнул на него Джовер. – Спускайся, ничтожный фигляр! За то, что ты посмел оскорбить память моего старшего брата, за твои издёвки над младшим я выпущу тебе всю кровь. Выходи биться, несчастное трусливое отродье!

— Если ты хочешь боя — так тому и быть, — кивнул Джеки. — Но пока мы будем биться на потеху моим людям, не боишься ли ты, что несчастный брат наш Джозар умрёт?

— Не брат он тебе! – брезгливо воскликнул Джовер. — У тебя нет права называть его своим братом, грязный демон. А за его смерть ты мне ответишь.

Джеки вздохнул и покачал головой.

— Позволь моим людям доставить Джозара к лекарю, и так и быть, ты насладишься поединком. Сам посуди — Джозар останется жить, может быть, даже сможет ходить, а ты будешь избит до полусмерти, я от души всыплю тебе, поколочу так, что вовек не забудешь. Одни плюсы! Поторапливайся с решением. Взгляни на него, он стал похож на свежий окорок.

Джовер скосил глаза на Джозара, по-прежнему безжизненно свисающего с промокшей от его крови лошади, и яростно скрипнул зубами.

— Я хочу видеть лекаря, — процедил он, шагнув к запертому дому.

— Это легко устроить.

Джеки махнул рукой Стриго, и тот трижды ударил луком по карнизу. Тотчас дверь дома отворилась и на крыльцо в сопровождении вооружённой охраны робко прокрался бледный, перепуганный деревенский лекарь.

— Заносите!

Наёмники Джеки бережно стащили Джозара с лошади и не мешкая унесли в дом. Грохнул засов и дверь вновь заперлась изнутри.

— Ну-с, на чём мы остановились? – Джеки, успевший спуститься с Доттир, пока Джовер следил за передвижениями Джозара, медленно направлялся навстречу брату. – Послушай, Джови, раз уж Джозар лежит при смерти, может вместе с ним ослабнет и твоя суеверная придурь, и ты поймёшь, что я не демон, а твой родной брат Джокул Валлирой?

Он улыбаясь вышел на середину улицы и замер, поджидая Джовера, который медленно шагал к нему с обнажённым мечом наперевес и пристально вглядывался в безумно знакомое большеглазое лицо. Лохматый Джеки был замотан в объёмный чёрный плащ, подбитый медвежьим мехом, и оттого казался под ним щуплым как мальчишка, и у Джовера при виде него вдруг обожгло грудь искрой робкой надежды. Однако ужасная Доттир, мотающая головами позади Джеки, вновь испугала Джовера, привычного к божбе и молитвам младшего брата, и вернула его мысли в прежнее русло.

— Мой брат погиб в лесу восемь лет назад, — упрямо проговорил Джовер. – Ты же просто морочишь мне голову, как морочил и моего отца, и несчастную мать. Что ты сделал с ними, демон? Говори, нечисть! Отвечай, когда тебя спрашивают! – нетерпеливо вскричал Джовер, глядя на скривившегося в раздражении Джеки.

— Погиб, погиб! – фыркнул тот. – И где же тело? А если, допустим, я демон и принял его обличие, то почему лицом недетским вышел, как смог угадать облик повзрослевшего Джокула?

— Что ты сделал с моими родителями? – перебил его Джовер, пропуская вопросы Джеки мимо ушей. – Отвечай!

— Дубина ты, Джови, — рассердился Джеки, одним движением расстёгивая фибулу и сбрасывая плащ наземь. – Совсем отупел, печальное зрелище. Всё в порядке с твоими родителями – убил я их. Убил, сожрал, зубами прожевал. Теперь лорд здесь я, замок и деревня принадлежат мне. Как и Синий лес, как и азуритовые копи на севере. Вы же, братья мои, можете рассчитывать на моё радушие, милость, дружбу и всяческое покровительство. Но, разумеется, только если присягнёте мне и поклянётесь серебряной бородой нашего предка Экбранта Валлироя, что не поднимете меча супротив меня.

— Да я скорее сожру свой меч, чем присягну тебе, проклятый мерзавец! — яростно прокричал Джовер, взмокший и покрасневший от гнева и волнения.

— Сожри и мой вдобавок.

Джеки резко выхватил меч и тут же встретил клинок Джовера, скользнувший до самой рукояти. Отвесив брату пинка, Джеки отбросил его от себя и тут же вновь с лязгом принял удар Джовера, неутомимого и упорного бойца. Джовер был быстр и точен, и множество раз успел проскрежетать лезвием по доспехам брата. Джеки, которому надоело подставляться под опасные выпады, ухватил рукой конец его меча, упуская свой, Джовер тут же выхватил его оружие и, таким образом, они обменялись мечами.

Джовер, приноравливаясь к новому мечу, отступил на шаг, но Джеки не мешкая прыгнул вперёд и Джоверу пришлось обороняться. Он тут же пропустил удар, Джеки отпихнул его руки, сжимающие меч, и ударом локтя свалил брата наземь, после чего наподдал ему ногой и отбросил клинок прочь.

Меч, завертевшись, отлетел в сторону. Джовер схватил брата за голень, но Джеки крепко ударил его в лицо навершием, и тот вновь рухнул на землю. По виску его побежала струйка крови, однако Джовер вновь ринулся на брата и навалившись грудью, свалил его наземь.

Они оба метались в грязном снегу, стискивая друг друга и награждая ударами да бросками, пока наконец Джовер не ухватил Джеки локтем за горло, придушив и утянув его за волосы. Тот уцепился пальцами за рукав брата и взбрыкнул ногами, но непреклонный Джовер устоял на коленях, продолжив душить покрасневшего Джеки посреди развороченной ими в грязь дороги.

Диран, наблюдавший за боем из-за угла, едва успел сделать шаг вперёд, но на плечо его легла твёрдая ладонь Аспина. Тот покачал головой и приложил палец к губам, призывая Дирана предоставить Джеки выпутываться своими силами.

 Джеки и впрямь на диво ловко вырвался из хватки Джовера, повернув голову и выскользнув, как угорь, у брата из подмышки, и в тот же миг наподдал макушкой ему в нос. Джовер отшатнулся, а после рухнул навзничь под очередным ударом в лицо. Джеки коршуном навис над братом и принялся колотить его, нещадно вбивая в землю его лицо и бока, пока Джовер не потерял сознание.

— Я же говорил, — с трудом переводя дыхание пропыхтел Джеки, — говорил ведь, что вздую тебя.

Он поднялся на ноги и устало отмахнулся от победных восклицаний своей братии.

— В замок его, — указал он на Джовера. – Ну а вы, господа, — повернулся Джеки к гризайским солдатам, — шагайте следом, да не отставайте от своего капитана. Он нынче гость в моём замке, отнюдь не пленник, посему и вы располагайтесь на ночлег с удобством и спокойствием.

Джовера быстро потащили прочь, хмурое войско его потянулось за ним. Ни одному гризайскому солдату не удалось устроиться в переполненном замке с обещанным удобством, поскольку куда ни глянь, где ни встань – повсюду на них натыкались крассаражские наёмники и солдаты Аспина, чувствующие себя в Синем замке как дома. Ко всему прочему, за ворота никого не выпускали, и гости довольно скоро почувствовали себя пленниками.

 

Проводив взглядом процессию, сопровождающую скрипучую телегу с развалившимся в обмороке Джовером, Джеки побрёл по деревне, мрачно осматривая улицы, которые уже оживились любопытными обитателями Речища. Народ боязливо жался к домам, из окон торчали носы и блестели как снег испуганные глаза местных чумазых детей, боявшихся Джеки пуще самой ужасной грозы.

В деревне пахло холодным сырым деревом. Даже снег здесь, казалось, имел свой особо холодный, злой запах. Угрюмые жители Речища разглядывали своего нового лорда словно чудовище, напавшее на их деревню, и сторонились его друзей и наёмников, следовавших за Джеки попятам.

Рифис без труда отыскала глазами в толпе Афида и Мола, бледных и всклокоченных, будто уже готовых проследовать в темницу и ожидающих, что расправа, на радость Рифис, начнётся именно с них. Однако Джеки, впрочем, как и Рифис, не помышлял ни о каких расправах. В сопровождении Аспина он дошагал до площади, взошёл на сцену, — она же использовала и как эшафот, — и громко прочистил горло, привлекая всеобщее внимание.

Однако с речью, готовой уж было сорваться с его уст, он всё же помешкал, поскольку увидал ковыляющего к сцене старца, который и не думал таиться и трястись от страха перед новым своим господином. Человек этот был низок и сгорблен, худощав и сух, как осенний лист. На нём была широкая тёплая ряса глубокого тёмно-синего цвета, из-под которой торчали лишь его костлявые длинные пальцы, сжимающие крепкую палку. Опираясь на неё, старик уверенно вышел на площадь и, щуря подслеповатые глаза, совершенно по-стариковски, добродушно улыбаясь, взглянул на Джеки.

Тот медленно сошёл со сцены и направился навстречу старику, также растянув рот в ответной улыбке. Деревенский священник протянул тонкие морщинистые руки и коснулся лба Джеки, внимательно изучая его тёмные глаза.

— Люди думают, что ты демон, милорд. Прости их. Я ведь и сам не уверен до конца.

— Я человек, Блиндур, — отвечал ему Джеки, — такой же как ты и остальные.

— Зачем ты убил медведя, маленький лорд? – старик коснулся дрожащими пальцами его мехового воротника. — Священные медведи неприкосновенны. Живые твари в божьем обличии заповедны и почитаемы как высшая ценность из всех творений природы. Разве забыл ты о проклятии, что падёт на всякого, кто убьёт…

— Старый Блиндур, ты ничуть не изменился! – весело воскликнул Джеки. – Сколько я тебя знаю, медведи всегда заботили тебя больше людей!

— Зато изменился ты, — тихо заметил священник. — Демоны ли смутили твой разум. Или заворожили тебя гиблые чащи Синего леса… Но ты стал другим, маленький лорд. Ты был славным, простодушным и мечтательным ребёнком. Теперь же ты твёрд и замкнут. Нет, ты не холоден, — Блиндур вновь тронул его лоб, – ты не умер душой. Твоя звезда горит в тебе. Но что же изменилось?

Джеки рассмеялся и обнял старика.

— Изменилось многое, Блиндур! – громко воскликнул он и стремительно взбежал на сцену. – Жители Речища! Мой народ! – звонко прокричал он во всю грудь. – Я, ваш лорд Джокул Валлирой, сокращаю вашу половинную повинность до четверти и подтверждаю право продавать излишки. Общинная роща на востоке бесплатна к вырубке, как бесплатен и хворост в Синем лесу, где отныне можно купить право на малую вырубку.

Люди медленно подбирались к сцене, пристально вглядываясь в невысокую тёмную фигуру, бурно машущую руками.

— Отныне деревенский храм не будет кормиться за счёт прихожан и принимать обязательные подношения от крестьян, — продолжал Джеки, —  а будет напрямую зависеть от замка. Все подношения исключительно добровольны. Охота на медведей разрешена, — после этих слов по толпе прошёл неодобрительный шёпот. – Право можно купить в лесничестве. Мясо полагается замку, но вся шкура достаётся охотнику. Медведи эти давно уже не священны, — объявил Джеки, оглядывая подозрительно и недоверчиво косящие на него лица, — они так расплодились, что и сами не прочь, чтобы их поголовье чуть снизилось. Можете мне поверить, я пережил немало встреч с этими чудищами в Синем лесу, в котором прожил в одиночестве не один месяц. Нет в них ничего священного, это грязные и кровожадные твари. Насчёт проклятий, что могут лечь на вас, не беспокойтесь – коль уж я вам выдал разрешение, то все божьи проклятия беру на себя. Светлый брат Блиндур, вам задание – поставить богов в известность о сложившейся ситуации и отмолить все народные грехи впрок. Сообщите в своих молитвах, что я самоназначился на пост принимающего все проклятия, посылаемые за убийство медведя и прочее, прочее, и с этим вопросом прошу обращаться свыше ко мне лично. Также в деревню вводится гарнизон из числа моих наёмников, пожелавших поселиться в Речище, народное ополчение не требуется и распускается.

Джеки умолк и на площади воцарилось изумлённое молчание. Жители переглядывались друг с другом и пожимали плечами, гадая, стоит ли принимать сказанное новым лордом за чистую монету или всё же издёвку. Тишину вдруг оборвал зычный, отрывистый крик Афида:

— Да здравствует наш лорд Джокул Валлирой! Долгие лета щедрому и мудрому! Наш лорд! Наш господин!

Вокруг Афида тут же засвистели и забили в ладоши его сотоварищи. Народ быстро подхватил овации в адрес Джеки и вскоре вся деревня чествовала нового хозяина так же неистово, как прежде боялась.

Старец Блиндур вздохнул и горестно покачал головой. С трудом взобравшись на сцену, он ухватился за Джеки своими костяными пальцами, нащупал затылок и слегка пригнул его голову.

— Не все твои слова мне по душе, маленький лорд, — сказал он опустившему лицо Джеки. – Не все твои дела доведут тебя до добра. Однако то, что они привели тебя домой, я почитаю за добрый знак. Я всегда молился за тебя и буду молиться, маленький лорд.

Блиндур поцеловал его в лоб сухими обветренными губами, и многие, видя приязнь всеми любимого священника к их новому господину, совершенно оттаяли и приободрились, собравшись немедленно отпраздновать небывалое событие.

Доттир под шумок увели в замок, чтобы лишний раз не пугать народ, поэтому Джеки по совету Аспина отправился обратно верхом на коне, позаимствованном у Хирунда. Его провожали, за ним бежали. Джеки склабился во все стороны, пока на него отовсюду таращились деревенские жители, но как только Речище осталось позади, а следовавшие за ним мальчишки совсем отстали, улыбка сползла с его подвижного лица, тут же налившегося усталостью и унынием.

Аспин, не обмолвившийся с ним ни словом с той поры, как в Речище ворвался Джовер, смолчал и на сей раз, поймав потухший, измождённый взгляд своего собрата. Понуро опустив голову, въезжал Джеки в ворота собственного дома, где собралась нынче вся его семья.

 

Предыдущая глава

Следующая глава