Диран вытащил на середину двора гигантский барабан и самозабвенно принялся стучать по нему длинными палками с небольшими набалдашниками на концах. У остальных были барабаны скромнее размерами, но шума они производили не меньше. Вскоре к быстрому и четкому ритму присоединилась чья-то флейта, а затем нехитро забренчали и струны, которых, впрочем, было почти не слыхать.

Казарменный двор был заполнен солдатами. Посреди площадки бушевал внушительный костер, и все толпились вокруг него, галдя наперебой и потрясая кружками. Кто играл, кто просто хлопал в ладоши, но безучастным не оставался никто. Возле огромного барабана Дирана кто-то отплясывал, отбрасывая от костра длинные тени. Джовер с любопытством выглянул в окно и засмотрелся.

— Весело там у них, — со вздохом пробормотал он. — Так лихо, по-крассаражски.

— Дикари они и есть дикари, таких солдат и не жалко отправить на бойню, — брезгливо отозвался Джозар, развалившийся у камина с бутылкой вина.

Тем временем у костра показался Джокул. Он был раздет по пояс, как и некоторые другие солдаты. Покрутившись у огня с какой-то женщиной в рыжем гамбезоне, он вскочил на огромный барабан и принялся исполнять на нем какой-то дикий танец под ударный ритм остальных. Джовер рассмеялся. Внезапно до него донеслось пение — Джокул затянул песню, подняв над толпой руки. Его сильный пронзительный голос хорошо был слышен, не смотря на расстояние.

— Что за мерзкие звуки? — Джозар, ковыляя, подошел к окну, прихватив с собой бутылку.

— Джози, ты только послушай, как он поет, — проговорил Джовер.

— Ты… хочешь сказать, это Джокул издает этот ужасный шум?

— Вон же он, на барабане.

Джозар открыл рот от изумления и возмущения.

— О, всевышний. Какой позор, — прошептал он. — Как же мне стыдно. Шут, посмешище!

— Да ладно тебе, Джози, признай — он бесподобен.

— Прости меня, боже… вокруг скачут дикари и шлюхи. А лорд… прыгает и горланит песни для солдатни. Джовер, мне дурно, уведи меня прочь отсюда.

— Красиво ведь поет, — пожал плечами Джовер. – Да ты же любишь представления! И никогда не упускаешь случая поглазеть на сцену.

Джозар сполз на скамью под окном.

— Это не представление, Джови, это позор Валлироев! Демонические пляски. И теперь осталось лишь дождаться жертвоприношений.

Джовер слушал его вполуха, отбивая в такт ногой. Джокул на барабане тоже отбивал ритм ногами, крутился и взмахивал руками. Его песня, которую подхватили почти все, была незамысловатой, слова ее повторялись солдатами вновь и вновь.

 

Вперед за мечтой

Следуй за мной.

К ней мы стремимся опасной тропой.

Но крики войны и пламя огня

Рук опустить не заставят меня.

 

В кровавый бой

Следуй за мной.

Пусть встретит нас битва мечом и стрелой.

Обнимемся братья. И всей своей ратью

Добьемся того что зовется мечтой.

 

Я выживу, друг.

Пусть гибель вокруг,

Но бьет барабаном сердечный мой стук.

Ты знай, я всегда доживу до утра.

Ведь утром в дорогу сбираться пора.

 

Я выживу братья

Назло всем проклятьям.

Руке не расстаться моей с рукоятью.

Шаги мои твёрды и зорок мой глаз,

Я выживу, чтобы сражаться за вас.

 

Сквозь сотни ворот

Веду вас вперед,

Бурлив и опасен наш долгий поход.

Протяни мне ладонь, ухватись и вперед!

Наш путь будет добрым и славным – исход.

 

— Бравада, — надменно бросил Джозар, — выживет он, как же. Нашелся, бессмертный. Сколько я таких бессмертных повидал.

— Кто его знает, — рассмеялся Джовер, — его долго считали мертвым, но он словно восстал из могилы. Так что я бы не зарекался.

— Даже демона можно убить, — проскрежетал Джозар, осушая до дна бутылку. – Всё смертно. Ничто не может вечно торжествующе плясать на барабане. Всё сгниет. Лишь Бог вечен. Но он точно не от бога — демоническая улыбка, демонический взгляд. Черное сердце, наглая порочная сущность.

Джокул крутился и подпрыгивал под радостные вопли своих наемников. Огромный костер взвихрялся ввысь снопом искр, которые отражались в темных зрачках командира. Барабанщики без устали колотили, не отрывая глаз от своего предводителя, танцующего над толпой. Когда Джокул затянул песню, ему подпевали все присутствующие. Его черные глаза скользили по толпе, отличая каждого, отчего солдаты приходили в восторг. Они кричали и бросали палки в костер, и искры летели в разные стороны словно дождевые капли. Джокул встал на руки и спрыгнул с барабана. Его солдатская братия подхватила его, и он поплыл по толпе, подкидываемый множеством рук. Его доставили к казармам, где спустили на землю и подали одежду и тарелку с едой.

 

Заслышав пение, Аспин покачал головой и закрыл окно. Он задумчиво уставился на клочок бумаги — записку, которую перечитал уже три раза. Стриго стоял позади него, заложив руки за спину.

— Неужели вы согласитесь, командир?

— Соглашусь. Во-первых, если бы я отказался, это выглядело бы весьма странно. У Джеки вообще нет выбора, ему придется ехать, чтобы сохранить свой замок. И во-вторых я воспользуюсь положением, раз уж меня приглашают с такими почестями. И постараюсь предотвратить эту безобразную казнь, о которой пишет Дефур.

Он взял маленький скомканный клочок бумаги и вновь пробежался глазами по донесению из Гризая. По высокому гранитному столу у окна прохаживался рябой бело-коричневый почтовый голубь. Он доверчиво поглядывал на Аспина, наклонив головку, словно интересовался, как скоро будет написан ответ на письмо, которое он принес.

— Но и ехать туда — безумие, — сказал Стриго. — Фанатичные настроения в Гризае опасны для вас. Город наводнен военными. Я боюсь, вы больше не покинете миджархию, войдя в нее.

— В своем приглашении миджарх Гризая обратился ко мне как к равному, — возразил Аспин. — Не думаю, что мне что-то угрожает. Валли тоже никто не тронет, ведь преданность миджарху высоко ценится. Лорд, прибывший на зов миджарха, свидетельствует свою верность господину.

— Зачем он вообще приглашает вас к себе?

— Полагаю, опять всем досаждает мой Флавон, и я опять услышу всё ту же песнь, в которой один миджарх умоляет другого войти в свой город и укротить его, либо дать разрешение ввести в него войско. Однако не берусь утверждать.

— Позвольте сопровождать вас, — обратился к нему Стриго, обойдя стол и представ перед Аспином.

— Ты едешь, — кивнул тот. — Бари, Рэг, Сейм и Карл. Так же едут Летучая рыба, Рифис, Невор и Двур.

— Что с Вазисом?

— Его возьмем, но в город он не войдёт. Любая помощь извне может оказаться кстати, особенно если это Вазис. Ведь и твои слова не лишены смысла. И не думай, что я не прислушиваюсь к твоим опасениям.

— Командир, — Стриго бросил на него мрачный взгляд, — что вы предпримите, если казнь не отменят?

Аспин помолчал. После чего усмехнулся, глядя в пустоту.

— Её вряд ли отменят. Моё слово там мало что значит. Но мы сыграем эту партию и избавим тех несчастных от столь ужасной участи, которая ждет их в честь нашего визита.

 

Джовер нашел Джокула во дворе уже одетым, сидящим у стены на парапете и поглощающим свой ужин. Увидев брата, тот кивнул и улыбнулся.  Джовер усмехнулся в ответ и два раза хлопнул в ладоши.

— Чудесный голос, Джеки. Не ожидал от тебя.

Джокул молча кивнул, дожевывая кусок хлеба.

— Я слышал, тебя с твоим странным приятелем вызвали в Гризай.

— Ты не совсем правильно выразился, — ответил Джокул, засовывая в рот кусок мяса. — Скорее моего странного приятеля вызвали, и напутствовали, чтобы он не забыл прихватить с собой своего знакомого лордишку, то бишь меня. И не вызвали а высочайше пригласили, да не кто-нибудь, а миджарх лично.

— Это я знаю, — сказал Джовер. — Но кто он такой, во имя Бездны, этот Аспин?

— Ты же знаешь. Некогда был миджархом Флавона, весьма непродолжительное время.

— Я знаю эти байки про Флавон, — отмахнулся Джовер, — но не склонен им верить. Аспин, на мой взгляд, уж очень рассудителен. А чтобы перевернуть в своем собственном городе вверх дном всю власть и всколыхнуть народ надо быть настоящим болваном.

— Может Аспин и болван, но это умный, дальновидный болван. Если ты не знаешь, за собой он вывел из Флавона значительную часть его населения. После чего сам основал несколько городов.

Джовер хмыкнул.

— Мне кажется он не тот, за кого себя выдаёт. Опасные знакомства ты водишь, братец. Он не похож на сумасбродного властного наследника миджарха, скорее на затаившегося подлеца, который решил воспользоваться тобой и твоим положением, Джеки.

Джокул хлебнул из глиняной чарки воды и сполоснул ею же руки.

— Послушай, Джови, ты, кажется, уже целую четверть часа не пил вина. Отправляйся в погреб поскорее да откупорь новый бочонок. Это взбодрит твой усталый ум.

— Джеки, ты же не так туп, как рисуешься, — ответил Джовер, криво улыбнувшись половиной лица. — Ты понимаешь, что с твоим новым положением ты обрел не только власть, ты отвечаешь за своих людей, ты их предводитель. Ты должен знать, кому ты доверяешь, кто на твоей стороне. Ведь ты не можешь предать свой народ.

Джокул удивленно вскинул брови.

— Это настоящий комплимент от тебя — услышать, что я не так уж туп. К чему эти страстные речи, Джови?

— Я хочу, чтобы ты понимал, что ты теперь не можешь бросить свой народ. Покинув Синий замок, ты должен будешь непременно вернуться сюда. Ты обязан быть со своим народом, быть здесь. Быть хозяином, лордом — не пустой звук для меня. Это значит управлять своими имениями, укреплять их и помогать народу. Преумножать богатство, сохранять благополучие, блюсти честь и достоинство. Это как сад, за которым постоянно нужно следить, поливать и рыхлить.

— Когда я только прибыл сюда, сад был взрыхлен как следует, — кивнул Джокул. — На лесопилках люди работали словно заключенные рабы, в Речище люди ели похлебку из гнилого лука с ботвой, потому что лучшая провизия была отдана замку.

— Отец видел это по-своему, — пожал плечами Джовер. – Я же рассказываю тебе свое видение.

— Ты был бы славным лордом, без сомнения. Но не зачем расписывать мне свои достоинства. Услышав о них, я не брошусь отдавать тебе право наследования.

— Нет, я не пытаюсь заискивать перед тобой. Я всего лишь хочу, чтобы ты знал, что рядом с тобой всегда есть тот, кто поможет тебе управляться, если будет на то надобность. Тот, кто не тащит тебя за собой по своей нужде на край света, не науськивает и не убалтывает на сумасбродные поступки.

Джовер сидел на пустой бочке, выпрямив спину и скрестив на груди руки. Взгляд его был серьезен. Джокул посмотрел на него, крякнул и протянул:

— Мне всё ясно. Да ты ластишься ко мне, брат. Ищешь союза, желая лично контролировать соблюдение мира и порядка. Узнаю старину Джовера. Это всегда было в твоем характере, и меня радует твое постоянство. Ты предсказуем как майский дождь, но это одна из твоих хороших черт. Некоторым людям лучше оставаться предсказуемыми, так безопаснее для окружающих.

Джовер поджал губы. Он уже набрал воздух, чтобы ответить, как вдруг раздался голос Джозара, который бодро ковылял со стороны замка, опираясь на трость. Он сильно похудел и осунулся, и теперь был больше похож на братьев, чем прежде.

— Что, сорокопуты, уже спелись? Как трогательно.

— Джози, подбитый фазан, присаживайся, — Джокул указал на парапет. Джозар устало опустился рядом с ним. Он не смотрел на Джокула, не поворачивал к нему головы и говорил так, будто обращался к воображаемому собеседнику в противоположной стороне.

— Помню в детстве, когда мы дрались, — сказал Джовер, подмигивая хромому брату, — добрый наставник наш рыцарь Альмар ловил нас и заставлял работать в конюшне как простых конюхов. Тяжкий труд постепенно примирял нас, сорванцов. После многих часов грязной работы мы уже не помнили, из-за чего был весь сыр бор.

— Мне кажется, примирял нас не труд, а дружная ненависть к седому Альмару, — рассмеялся Джокул. – Конечно же, совершенно неоправданная.

— Не всякая ненависть не оправдана, — пробормотал Джозар. – Иногда ненависть имеет очевидные причины. И за эти причины нужно мстить, чтобы успокоить и очистить душу.

— Джози, что ты там бормочешь, — раздраженно сказал Джовер, — бросай скрежетать зубами. Пора тебе принять то, что случилось и признать, что это было вполне заслуженно.

— Заслуженно? – тихо проговорил Джозар, поворачивая израненное лицо к Джоверу. – Заслуженно, говоришь? Этот сорокопут еще получит своё, заслуженное.

— Каждый получит, не сомневайся, — кивнул Джовер, — а сейчас самое разумное для тебя — расслабить узел вражды. В конце концов, у нас одно лицо на троих, не зря Бог создал нас такими. Мы трое – лицо одной сути. Негоже нам враждовать – это ослабляет нас, в то время как должно нам скрепиться союзом, поминая в молитвах священную триаду «общность, держава, благочестие».

Джозар осклабился.

— Твоя велеречивость у меня уже в печенках, братец Джови, — прохрипел он. – Я вижу, чего ты хочешь добиться. Ты всегда таким был – изрыгнешь весь свой гнев словно блевотину, и, почуяв власть и мощь, бежишь к ним под крыло. Ты хочешь присягнуть этому демону, чтобы в случае чего быть на хорошем месте, на хорошем счету, и самое главное — живым. Зачем ты уговариваешь меня сделать то же самое? Меня уговаривать не нужно, я еще сохранил остатки разума, чтобы понять, что это единственное, что мне остается.

— Ты предан своей злобе, дорогой Джози, — улыбнулся Джовер. Он сел рядом с Джозаром и хлопнул брата по плечу. – Верный пес гнева.

Джокул молча, с интересом наблюдал за братьями. Он помнил как они, будучи еще мальчишками, одинаковыми, словно орехи с одного куста, были настолько непримиримы характерами, что взволнованные родители отправляли всех троих на воспитание к священнику Блиндуру, пытаясь усмирить братьев. Но насмешливый Джокул, гневливый Джозар и раздраженный Джовер приводили Блиндура в отчаяние. И тот, благословив мальчиков, в конце концов, оставил любые попытки сгладить отношения между ними.

Джозар и Джовер были сильнее привязаны друг к другу. Джоверу нравилась твердая решимость и бескомпромиссность суждений брата, его упорство и увлеченность, а главное – живая, страстная натура, бурлящая деятельностью. Джозара же привлекало в Джовере стремление к равновесию и справедливости, он и сам пытался перенять у брата его умение мыслить трезво и холодно, тщательно взвешивая аргументы. Даже после совершения какой-либо оплошности Джовер недолго оставался выбитым из колеи, ему всегда удавалось четко занять свою позицию и держаться за нее, во что бы то ни стало. Джозару нравилось слушать пламенные речи Джовера, которые он копировал у рыцарей и лордов на пирах отца, и участвовать в «рыцарских походах» в деревню, которые, правда, часто заканчивались в конюшне с лопатой в руках под строгим присмотром Альмара. Но больше всего Джозар любил снисходительно помыкать Джовером и верховодить во всех совместных затеях, представляя себя то лордом, то миджархом, а брата – генералом своим, что без ума от своего господина.

Джокул был далек от их совместных увлечений. Чаще он был одинок и предоставлен сам себе. Выжить в Синем лесу одному, будучи вооруженным лишь кинжалом. Это было интереснее для мальчика, нежели подражание замковым пирушкам. К тому же близнецы его не жаловали, находя в высшей степени увлекательным занятием атаковать его исподтишка. Но хоть обида и непонимание еще жили в его сердце, он все же любил братьев. Время притупило боль и слегка размыло песчаную крепость его отчужденности по отношению к ним.

 

Все трое сидели на каменном парапете возле казарменных стен. Во дворе было многолюдно и грязно. Мокрый снег взбивался под ногами в кучи слякоти, и каждый шаг громко чавкал в этой смеси опилок, лошадиного помета и глины. Джозар с тоской и гневом смотрел, как по его родному двору ходят чужие солдаты, как они пьют, едят, смеются, плюют и поют в его родовом гнезде. От них за версту несло наёмничьим нахальством, столь презираемым Джозаром, который ценил в своих солдатах дух боязливо-уважительного повиновения. С плохо скрываемой злобой он обратил взгляд на Джокула.

— Ты, проклятый демон, законно стал лордом Синего замка, я это признаю и присягну тебе, — сказал он. – Но помяни мое слово, недолго тебе быть здесь хозяином. Твой собственный сброд тебя и прирежет, либо этот ненормальный Аспин, ведь он совершенно чокнутый. Вы друг друга стоите. Мой лорд.

Джокул выслушал его речь, которую Джозар произносил с таким усилием, будто выцарапывал кинжалом по камню.

— Спасибо Джози, — кивнул он, — это лучшие слова из всех, что ты когда-либо говорил мне как брату.

 

Предыдущая глава

Следующая глава