— Поеду верхом, — заявила Рижель.

Она выхватила у Легура кинжал и разрезала между коленей юбку платья сверху донизу. Затем она забралась в седло чьей-то лошади, бегавшей по заднему двору без привязи. Легур уже был верхом, в то время как Варт с возницей выкатывали карету с Розалией. Продвигались они со двора медленно. Неповоротливая карета сильно притормозила их, завязнув на углу в грязи. На пути им встречались сцепившиеся с солдатами горожане, и лошади шарахались от их громких рычащих выкриков.

Легур схватил запряженную лошадь под уздцы и потянул на себя, поворачивая в нужную сторону. Варт спешился и подтолкнул карету плечом. В конце концов, они покинули площадь, и карета в сопровождении всадников покатилась прочь. Позади все еще слышались дикие вопли, и доктор все время озабоченно оглядывался, проверяя, нет ли за ними погони. Рижель не выдержала и воскликнула, всплеснув руками:

— Айло, перестань, умоляю! До нас нет никому дела!

— Думаю, отец твой уже мёртв, — ответил он ей. — Тебя это не пугает?

— Нет, — честно ответила Рижель. — Даже если он мёртв, что с того? Почему мы убегаем?

— Следующей можешь стать ты! Или Розалия.

— Айло, ты совершенно неверно всё понимаешь! Нам ничего не грозит.

— Я не верю этому Аспину. Допустим, он воспользовался своим нынешним положением и убил миджарха, чтобы поскорее занять его трон… но в этом нет никакого смысла! А я не доверяю тому, что не могу понять. Он может быть опасным безумцем, и вас с Розалией нужно немедленно спрятать.

— Согласен, — буркнул Варт.

— Спрятать куда? — поинтересовалась Рижель. — И как долго нам сидеть взаперти?

— Пока не выясним чего ему надо, будете сидеть в храме.

— Я, конечно, не верю во всю эту чушь, и считаю, что ты перегибаешь палку, но идея о том, что надо спрятаться, мне нравится.

Рижель хитро улыбнулась.

— Но у меня есть одно условие. Я сама хочу выбрать место.

Она вырвалась далеко вперед и остановила лошадь лишь на развилке у моста.

— Не понимаю тебя, — недоверчиво проговорил Легур, догнав её. — Расскажи обстоятельно, что ты намерена делать.

— Я спрячусь, как ты и предлагаешь. Я уеду в Лагуну. И откажусь от права наследования. Ты, как главный целитель, объявишь о моем умопомешательстве и исключишь меня из числа наследников. Объясни, что я поражена горем настолько, что не могу здраво мыслить, придумай что-нибудь. Отныне Розалия становится гарантом крови Гроффолксов. И брак с нею должен вполне устроить Аспина или любого другого желающего. В конце концов, она всегда мечтала о замужестве, не смотря ни на какие речи о боге и своем будущем в стенах монастыря. Ты же будешь оберегать ее, Айло, и поможешь достичь того положения, какого она заслуживает.

— Постой! Ты не можешь! Не можешь просто исчезнуть и бросить свою сестру! О каком положении ты толкуешь? Розалию просто растерзают. Ее заставят занять то место, которое взбредет в голову лордам или этому Аспину. Вряд ли вынужденный брак был пределом ее мечтаний. Не вздумай этого делать!

— Она уже взрослая, Айло, хватит мне ее опекать. Мне надоело жертвовать собой в угоду чьим-то интересам, я дрожу от ужаса, лишь представлю, что меня ждет участь матери. Отрожавшейся пустобрюхой старухи, всеми забытой, не имеющей права голоса и вообще никаких прав во всем Гризае. И я не стану ею. Лагуна принадлежит мне по праву — отец завещал ее мне, еще когда мне было двенадцать. И всякий вторгнувшийся на мою территорию без приглашения будет убит. Я прошу тебя напомнить всем, Айло, что мой змей — крассаражский тайпан, самая ядовитая змея в Вердамане. Пусть все помнят о его размерах и поостерегутся даже смотреть в мою сторону с вызовом.  Я знаю, ты поможешь мне. Ты всегда был верен мне, и всегда был любим мною, мой дорогой друг.

Она подхлестнула лошадь и ускакала, оставив растерянного Легура на дороге одного.

Когда подъехала карета, и Розалия, высунувшись, встревоженно поинтересовалась где Рижель, доктор лишь пробормотал что-то про Лагуну, развернулся и продолжил путь к храму.

Рижель же гнала во весь опор. Настолько сильно было ее желание покинуть город, так удушающе давил он на нее событиями, что вырваться из его могучих стен было для нее почти жизненно необходимо.

Она миновала южные ворота и повернула в сторону побережья. Ветер здесь бушевал сильнее, чем среди городских улиц. Иногда Рижель казалось, что от резких порывов лошадь приподнимается на дыбы, и она крепко вцепилась в седло, чтобы не свалиться. Ехать ей пришлось почти вслепую из-за песчаных вихрей, хлеставших по щекам и глазам, однако лошади удалось не свернуть с тропы и прибыть прямиком в Лагуну.

Подъезжая к замку, Рижель с восторгом наблюдала, как вспененные волны нападают на башню и пристань, разбиваясь на тысячи брызг, не в силах сдвинуть с места каменную мощь. Скалы по обеим сторонам залива принимали на себя всю силу шторма, разрезая морские удары. Деревья пригибались к земле, ветви их ломались и словно стрелы летели во все стороны.

Рижель вбежала в замок, захватив с собой трех стражей, и сразу наткнулась на подвыпившую компанию, развалившуюся в коридоре на скамье.

— Пошли вон! — взревела Рижель, указав на двери. — Вон! Чтоб и следа вашего здесь не было!

— Но госпожа, чем мы прогневали…

— Убирайтесь из моего замка! — донеслось до них с лестницы.

— Сколько стражи осталось в замке? — спросила она у озадаченного солдата, сопровождавшего её.

— Пятнадцать вооруженных человек, миледи.

— Отлично. Этого хватит. Выгнать всех гостей. Из каждой комнаты. Освободить все покои. Выставите всех вон. Пусть забираются на своих лошадей и проваливают отсюда. Если будут сопротивляться, скажите им, что глубинный ужас, что обитает в башне, скоро выползет наружу. И если хоть один человек останется в замке – больше не выйдет отсюда. Как только все они уберутся, прикажите прислуге закрыться в подсобном крыле. Сами покиньте замок, заприте ворота и спрячьтесь в казармах или в конюшне, где хотите. Мне надо совершить в замке кое-какие изменения.

Испуганные стражники помчались выполнять приказ, а Рижель направилась в своё запертое крыло.

Кара радостно приветствовала хозяйку и на ходу отчитывалась обо всем, что происходило в замке, но Рижель больше интересовало, как себя чувствовал змей.

— О, миледи, он сыт и доволен. Уж я-то слежу за этим. Наслаждается покоем в своей теплой башне. Но ему становится там все теснее, миледи.

Рижель вошла в свои покои и отперла дверцу Крэя.

— Дай нож, — потребовала она у служанки. И Кара моментально выполнила ее просьбу, выудив из-за пояса маленький кинжал.

Рижель несколькими взмахами ножа распорола свои тяжелые одежды и освободилась от них. Полностью раздетая, она в ожидании стояла перед дверцей.

Вскоре из темноты тихо показалась белая змеиная морда. Крэй медленно и плавно выползал из башни, заполняя собой комнату. Он скользнул носом по плечу хозяйки и замер у ее лица. Рижель ласково погладила его по голове.

— Отопри двери, Кара, — потребовала она.

Кара распахнула дверь в коридор и с трудом раздвинула кованые створки дверей ведущих в их крыло. Рижель вышла из своих покоев. Она шествовала обнаженной по замку, рядом скользил Крэй.

Внизу слышался какой-то шум и ругань. Хлопнули двери, и наступила тишина. Рижель спускалась по лестнице, держа руку на скользком бронзовом теле змея, будто опираясь на руку лорда.

Крэй быстро сполз на первый этаж. Оттуда он устремился в гостевой зал, но Рижель не последовала за ним. Она присела на каменные ступени парадной лестницы.

— Отныне Крэй — хозяин замка — сообщила она служанке. — Он может обитать, где ему вздумается. Но кормить всегда будешь его здесь, у парадной лестницы. Ступай.

— Да, миледи, — Кара поклонилась и удалилась, гремя ключами.

Крэй тем временем заполз в гостевой зал, откуда доносился чей-то возмущенный голос.

— Чтобы меня выгнали в такую бурю из дому, словно паршивую чернь? Эта девка слишком много на себя берет.

Молодой лорд Хаук, кряхтя, выбрался из-под стола и налил себе вина.

— Раз теперь здесь никого, и все как провинившиеся собаки плетутся по своим домам, я научу ее, как надо обращаться с гостями. Подумать только! Какая наглость…

Он хлебнул из кубка вина, но тут же выплюнул, увидав отражение змея в его серебряной глади.

Повернувшись, Хаук вздрогнул, выронил кубок и попятился. Змей высоко поднял свою белую голову с парой бурых, влажных, не выражающих ни единого чувства глаз, и уставился на лорда. Он бесшумно высунул черный раздвоенный язык, словно попробовав воздух на вкус. Хаук взмахнул руками и упал, опрокинув стул. Он швырнул его в направлении Крэя и закричал. Змей разъярился. Он угрожающе потрясал головой, собирая тело в кольца.

— Поди прочь! – хрипло вскричал Хаук. И в тот же момент Крэй молниеносно ударил лорда в лицо, превратив его в кровавое месиво. Хаук не успел отведать яда крассаражского тайпана и испытать ужасных мук перед скорой смертью, моментально скончавшись от ран.

Крэй же возвратился к Рижель и обернулся вокруг ее тела.

Кара растопила все нижние камины, и теперь тепло разливалось по всем помещениям. Рижель с наслаждением вздохнула полной грудью. Она осталась совершенно одна. Никогда прежде не чувствовала она себя так свободно.

 

Джокул и Джовер спешили к дворцу, перепрыгивая догорающие поленья. Дым, заполонивший крыльцо, рвался в клочки внезапными порывами ветра, и ступени дворца уже были видны гораздо отчетливее.

На крыльце было много народу. Люди стояли, обнажив оружие, и озирались по сторонам. Когда Джокул подошел к крыльцу, из дыма вдруг вынырнула Сейм, за нею Карл, Бари и Рэг — они были уже без желтых и белых облачений. Подоспели и люди Джокула. Они бросились к своему командиру и моментально окружили его, ожидая распоряжений. Джокул поднял локоть, прикрываясь рукой от пыльного вихря, и прокричал, обращаясь к Бари:

— Почему вы не с Аспином?

— Он отослал всех вниз, — пожал тот плечами.

Рэг встревоженно глядел наверх, на балкон, куда с таким напором и злостью устремлялся ветер.

— Что он там делает?

Джокул поднял взгляд на дворец и увидел, как Аспин стоит перед миджархом, направив на него меч. Он что-то говорил, но его голос тонул в песочном свисте ветра. Миджарх беззвучно вскричал и указал ладонью на Аспина. Тот занес руку.

— Глэзи! Не надо! – пронзительно вскричал Джокул. Но его крик унесло куда-то в сторону храма. — Не надо Глэзи! Нет!

— Аспин! — вскричала Сейм. Рэг тоже беззвучно воскликнул. Они бросились вверх по ступеням.

— Глэзи, не надо, брось! — на ходу ревел Джокул, расталкивая солдат на крыльце. Он изо всех сил старался перекричать ветер.

Взглянув еще раз на балкон, он увидел, что Аспин изо всех сил вогнал миджарху меч в живот, протолкнув его чуть ли не по самую рукоять. Джокул остановился и со вздохом закрыл глаза. Он вздрогнул от жуткого вскрика Сейм, прозвучавшего прямо у него под ухом.

Аспин, покачнувшись у балюстрады, взмахнул руками, словно крыльями, и рухнул вниз на лестницу. Раздался громкий страшный хруст и его тело, нелепое и безвольное, как деревянная кукла, растянулось на мраморных ступенях. Из трещины в голове густой струёй побежала кровь.

Джокул выронил меч. Он бросился к Аспину и встал рядом с ним на колени. Он схватил друга ладонями за щеки и с надеждой взглянул ему в лицо — на него уставились застывшие, потухшие глаза. Он схватил нож, обрезал все ремни нагрудника, отшвырнул его прочь и приложил ухо к груди Аспина, тщетно пытаясь услышать хотя бы слабый стук.

— Глэзи, вставай! Глэзи, ну же! – Джокул говорил без умолку, гладя его по щекам, ударяя кулаком в грудь.  —  Пора ехать. Мы сейчас же уберемся отсюда. Мы еще заживем как следует, этот мир в долгу перед нами… Глэзи! Глэзи, вздохни же!.. Проклятье.

Ветер трепал волосы и задувал под одежды Аспина, вырывая его из рук Джокула, все прислушивающегося к телу мертвого друга.

Их окружили все солдаты, что были на крыльце, рыцари и стражи. Из дворца тоже выбегали люди. Из-за развалившегося костра к дворцу потянулись военные и простой народ. Люди показывали пальцами на балкон, где с каменных ладоней свесился окровавленный миджарх, пронзенный мечом. Пока рыцари неуверенно топтались на крыльце, на балкон выбежали Морион и лорд Кэрин. Они очень быстро оттащили тело миджарха внутрь. Внизу у дверей кто-то загремел ключами. Послышался лязг засовов.

Сейм опустилась рядом с Джокулом. Она скомкала край мантии Аспина и подложила под его кровоточащую голову, после чего прикрыла ему глаза. Бари тоже сел рядом. Он взял Аспина за руку и крепко пожал ее. Но вдруг с удивлением обнаружил в своей ладони медальон на порванной цепочке. Он передал его Джокулу, и тот, не глядя, засунул вещицу в карман.

Сейм взглянула на Джокула и увидела, что его глаза полны слез. Он стукнул себя по лбу.

— Ох, Глэзи, Глэзи.

Он закусил кулак. Неотрывно глядя на недвижимого словно изваяние Аспина, он как-будто ждал, что тот откроет глаза и скажет, что это была какая-то поучительная шутка. Слезы сорвались с век и полились по его щекам.

— Я потерял брата, это был мой брат! – горестно вскричал он, обращаясь к молчаливым миджархийским рыцарям вокруг. — Мой единственный брат.

— Не единственный, — услышал он сзади голос Джовера. Капитан положил руку ему на плечо. Джокул непонимающе глянул на него снизу вверх, будто с трудом узнавал. Он встал.

— Ты, Джовер, брат мой, — проговорил он, словно припоминая что-то. Он обнял его ладонью за затылок и приставил его лоб к своему.

Их прервал крик одного из рыцарей.

— Миджарх мертв! – остальные подхватили, и по площади полетел шлейф вести о смерти правителя. Военные выглядели растерянно. Некоторые опустились на колени, скрепили руки на затылках и принялись молиться. На площади показался генерал Корно в окружении рыцарей в белом. Он спешил к дворцу, расталкивая встречных людей.

— Мне жаль Аспина, — сказал Джовер брату. – Мне правда жаль. Такой воин как он не должен был заканчивать так. Как угодно, но не так.

— Глэзи оступился, — бормотал Джокул. – Он оступился и упал. Просто упал. Такое может случиться с каждым, даже с самым прославленным воином.

— Пора, — взволнованно сказала Сейм, утирая слезы. На площади началось движение, все стягивались к дворцу, пытаясь выяснить последние новости.

Джокул сбежал с лестницы и свирепо вскричал:

— Доттир ко мне!

Он снял с Аспина мокрую от крови мантию, подхватил его за грудь и принялся спускать тело с лестницы — Рэг придерживал его за ноги. Оруженосцы Джокула вывели с заднего двора огромную кобылу. Джокул слегка шлепнул мечом по передним ногам лошади, и та медленно опустилась на землю. Бари и Рэг посадили мертвого командира в седло, позади сел Джокул, обняв Аспина за грудь.

Аспин сидел в седле, понуро опустив голову. Казалось, он лишь прикорнул после утомительной скачки. С его косы капала кровь, волосы налипли на лицо, одежда была мокрая и грязная. На голове зияла багровая рана.

Доттир аккуратно поднялась.

— Все в Синий замок, — сказал Джокул Сейм.

Он взял поводья, подхлестнул лошадь и быстро устремился прочь. Вслед за ним покидали пепелище его люди.

Бари и Рэг изо всех сил гнали коней, тщетно пытаясь догнать Доттир. Некоторые миджархийские рыцари и стражи, видя, как все разбредаются с площади, так же направились в конюшни. Двери дворца были заперты, и долгое время никто не отзывался на стук. С заднего двора вход так же оказался заблокирован. Генерал Корно уже готовился взять дворец штурмом, но, в конце концов, Якко Морион впустил его, выслушав долгие уверения в том, что беспорядки окончены и многие «мятежные» стражи покоя доставлены в казематы.

Доттир же устремилась вон из города. С ужасным грохотом мчалась она по улицам, осторожно притормаживая на поворотах, и никто не смел встать у нее на пути. Привратники торопливо раскрыли во всю ширь обе створки ворот, еще издали заслышав о приближении лорда на ужасной лошади.

Джокул беспрепятственно покинул город, и Доттир понесла его на север. Поля, деревья, одинокие дома мелькали по сторонам словно безжизненные гобелены. Снег за городом стремительно сходил с земли, оставляя местами лишь грязно-серые снежно-ледяные островки. Джокул быстро проехал пригород и долину оврагов, он уже приближался к малой роще, как вдруг до него донесся тягучий низкоутробный вой. На лесистом холме сидел Вазис. Он горько выл и рыл землю мощными лапами.

Джокул остановил Доттир в небольшом березняке и спешился. Он похлопал кобылу по ногам, и та медленно опустилась наземь. Вазис крупными скачками пустился с холма, перелетел овраг и стремительно юркнул в рощу. Он подбежал к Доттир и забрался передними лапами ей на спину, где полулежал Аспин. Пес ткнул его мордой в шею, затем лизнул в лицо. Он поднырнул головой под безвольную руку Аспина и замер.

Джокул сидел неподалеку на бревне и ковырял его кинжалом.

— Осиротел ты, пёс, сегодня, — сказал он, не оборачиваясь. — Вот был хозяин — и нет хозяина. Всегда кажется, что такого не может быть. Что такого не случится. Вроде и осознаешь неизбежность подобного расставания, но в глубине души так по-детски надеешься – может, минует? Или, может, хотя бы не сейчас, но лет через пятьдесят? Ах, Вазис, иногда настолько доверяешь человеку, любишь его больше родного брата, — а он?.. А он преспокойно умирает,  даже не предупредив и не обсудив с тобой последние события.

Вазис громко заскулил.

— Ты прав, до чего же это больно. Больно, что этого чудного человека, умного и ловкого, коснулось уродство смерти, которое перечеркивает и ум, и силу, и красоту, словно этого и не было никогда. Оно иссушает его, обезличивает. Делает пустым, ненастоящим. И больно не от того, что теперь ты одинок. А от того, что ты внезапно одинок. Ведь к такому нельзя подготовиться. Смерть она везде. Даже не за углом и не за ближайшим деревом. Она повсюду. Один единственный неверный шаг — и всё, ты прощаешься с жизнью.

Вазис вздохнул. Он снова лизнул Аспина и подошел к Джокулу. Тот собрался разводить огонь и собирал щепки, которые настрогал кинжалом.

— Я устал, Вазис, дружище. Переночуем сегодня здесь. Но сперва давай вытащим из седла беднягу Глэзи.

Он стащил тело Аспина с Доттир и положил на снег под деревом подальше от костровища. Затем распряг кобылу и выпустил её попастись.

Вазис улегся рядом с мертвым хозяином, положив голову ему на грудь. Джокул развел огонь и тоже лег на землю, подложив под голову небольшое поленце. На небе уже загорались звезды и проглядывала луна. Вторая луна была бледна и сильно убыла. Тучи ушли, гонимые ветром на юго-запад. Было холодно, но постепенно тепло костра окутало Джокула, и он забылся беспокойным и мрачным сном. Шторм, погостив на казни, пошел дальше своей дорогой.

 

Джокул проснулся еще засветло. Костер давно потух. Рядом спал Вазис, согревая Джокула своим теплом. Неподалеку топталась Доттир, верхняя ее голова покусывала ветки деревьев, нижняя ковырялась в жухлой мерзлой траве. Вазис открыл глаза и слабо вильнул хвостом.

— Спасибо, друг, — Джокул потрепал пса по косматой рыжей голове. Было очень промозгло, не смотря на теплый шерстистый бок Вазиса.

Джокул неспешно размялся на небольшой поляне, где стояла Доттир. Затекшие, замерзшие руки и ноги постепенно налила горячая кровь, появился румянец на щеках и проснулся зверский аппетит.

Джокул умылся снегом и впервые за утро подошел к месту, где лежало тело Аспина.

Он был страшно бледен. На его коже и одежде темнела кровь. Джокулу очень хотелось по привычке шутливо пнуть его по подошве сапога, разбудить и посидеть часок у костра, обсуждая все на свете. Джокул тяжело вздохнул. Он сел рядом с телом и принялся грызть орехи и жесткое мясо. Вазис ходил взад-вперед, опустив голову и уши, и поскуливал. Он с неохотой съел брошенный ему кусок мяса и продолжил скулить. Пес подошел к телу хозяина и тронул его лапой за ноги, после чего начал скрести когтями землю.

— Ты прав, Вазис, нужно похоронить Глэзи, — сказал Джокул, дожевывая завтрак. – Но ведь не здесь же. Я знаю замечательное место, где ему приятно будет лежать. Едем же туда.

Он с огромным трудом затащил тело друга в седло. Проще было перекинуть его поперек, но Джокул напрочь отверг эту мысль. Нет уж, поедет, как подобает. Везти Глэзи словно подбитую лису? Никогда. Он забрался на Доттир и обнял тело за грудь.

— Давай, Доттир, пошла! Давай, девочка.

Кобыла медленно поднялась и побрела прочь с места ночлега. Вазис шел рядом с ней, не отлучаясь ни на шаг.

 

Они прибыли на место, которое выбрал Джокул. Вазис обнюхал знакомые окрестности. Они были на большой тропе Синего леса, в охотничьем лагере, где красовалась большая статуя крылатого медведя.

Джокул снова осторожно спустил тело Аспина на землю и принялся рыться в огромной седельной сумке, которая всегда была полна всем необходимым. Он достал оттуда веревку и принялся обматывать статую. Затем он бесцеремонно забрался на спину богу-медведю и обернул веревкой его массивную шею и крылья. Вазис взволнованно лаял, не понимая чего ждать от этих странных ему действий. Джокул спрыгнул вниз и протянул веревку к Доттир.

Кобыле не понадобилось много усилий, чтобы свалить статую с пьедестала. Медведь разбился на несколько крупных кусков, отлетела в сторону его голова с выбитой на лбу стрелой в круге. Джокул раздробил несколько фрагментов на мелкие кусочки и пошел осматривать разрушенный пьедестал. В нем как раз образовалась удобная ниша, куда могло поместиться тело, и Джокул выложил грубый каменный разлом мягким синим мхом.

Он аккуратно раздел Аспина и разделся сам. Окровавленную красную тунику он надел на себя, на Аспина же натянул свою рубаху, черный поддоспешник и свой нагрудник, поверх облачил его в черный кафтан и закрепил оставшееся снаряжение Аспина.

В черном одеянии Джокула Аспин был еще бледнее и еще более чужим и холодным, но куда более нарядным и опрятным. Джокул снял с него медальоны и надел себе на шею. Он положил тело друга на ложе из мха и устало сел рядом. Вазис лежал неподалеку, искоса наблюдая за ним. Джокул тяжело дышал, утирая пот со лба. Он закусил кулак, пытаясь удержать навернувшиеся на глаза слезы. Вазис подбежал к нему и ткнул его влажным носом в щеку. Джокул обнял могучего пса. По грязной рыжей шерсти скользнули слезы.

Джокул принялся прикрывать камнями тело Аспина. Некоторые осколки были невероятно тяжелыми, но все равно он выбирал самые подходящие и красивые, чтобы получилась складная и устойчивая пирамида. И к вечеру вокруг могилы Аспина образовалась приличная каменная кладка. Джокул достал из сумки свой старенький, покрытый заплатками плащ, завернулся в него, без сил опустился к подножию кладки и моментально уснул, привалившись спиной на камни. Вазис подобрался к нему и улегся рядом, положив голову на ноги Джокула.

Утром Джокул с трудом поднялся, ощущая боль и ломоту во всем теле. Он закинул в рот горсть сушеных ягод и сухарей и запил остатками прокисшей браги, а последние куски мяса отдал Вазису. Некоторое время он постоял возле могилы.

— Прощай Глэзи, мой любимый брат, мой добрый друг.

Он взобрался на Доттир и вопросительно глянул на Вазиса. Тот подбежал к нему и слабо вильнул хвостом. Джокул устало улыбнулся.

— Идем, старина.

Они побрели прочь от могилы Аспина. Джокул не оглядывался. Он внезапно почувствовал себя одиноко, сидя в седле без тела. За время их недолгого путешествия он уже привык к его тяжести.

Он скинул плащ. Именно сегодня наступила настоящая весна. Жара обрушилась уже с утра. Солнце щедро проливало горячие лучи на землю, окончательно пробуждая ее ото сна.

 

Предыдущая глава

Следующая глава